Дороги

— Мне не показалось, что она потерянная, - негромко сказал отец Маркус.

— Она ничего уже давно не пишет. Она ведь много писала. Я каждый день хожу на ее сайт, смотрю… ничего нет.

— Арнис, это ее выбор.

Он вздрогнул. Опустил глаза.

— Я ее люблю, - прошептал он, - я хочу ее видеть… и чтобы ей хорошо было. Почему она так идет у него на поводу все время? Почему? Он же ее совсем не любит, ему на нее плевать. Ну я понимаю, она права, конечно, права…

Они помолчали. Потом священник спросил.

— Арнис, тебе плохо?

— Да, - вырвалось у него, - очень.

А это как сказать - что на самом деле просто не хочется жить? Просто не хочется. И не объяснить, почему. Ведь все правильно. Ильгет поступает абсолютно правильно. Хочется ее видеть?

– ну что ж, надо терпеть, она всего лишь друг тебе, семья для нее важнее. А то, что небо все время серое и тяжелое, что в общем-то, ничего уже и не хочется давно… и зачем вообще жить без Иль? Ты с этим просто ничего поделать не можешь.

— Я помолюсь за тебя, - сказал отец Маркус.

— Ничего, - пробормотал Арнис, - Скоро, наверное, будет акция…

На Квирин возвращалось лето. Настоящего лета Ильгет не видела уже давно (военное, на Ярне - не в счет), и очень радовалась каждому светлому деньку, солнышку, купанию в море (быстрому, чуть ли не украдкой, чтобы поскорее вернуться домой, к мужу). Особенно ей нравилось идти с Мирой после тренировки (все мышцы - как ватные, ноги с трудом отрываются от земли, в голове - парящая легкость), они шли пешком от Грендира до моря, купались (это, говорят, полезно для мышц), потом уже на флаерную стоянку. Собаки, Нока и Мирина Рэда, молча сопровождала их.

— Ты знаешь, - сказала Мира, - говорят, что мы сейчас будем готовиться к работе на другой планете. На Визаре. Арниса туда отправляют уже через месяц, будет готовить там акцию.

Сердце екнуло и замерло. Ильгет посмотрела на подругу.

— Серьезно? Нет, он говорил что-то, но я не думала, что уже сейчас…

— Вы с ним совсем не разговариваете?
– спросила Мира.

— Совсем, - коротко ответила Ильгет. Черные глаза Миры блеснули, но сказать что-нибудь она не решилась.

— Тяжело же, - Ильгет думала о другом, - ведь ему отдохнуть тоже надо… недавно только с акции, и снова в космос.

— Это его призвание, - заметила Мира, - с этим ничего не поделаешь, Иль, это такой человек. Ну а что, семьи у него нет. Меня-то вот в космосе со страшной силой тянет к Лукасу, к детям… я поэтому и отказалась от долгих экспедиций в Милитарии, занималась вот испытаниями в ближнем космосе да в воздухе… Однако с ДС, конечно… - Мира замолчала.

Ильгет испытывала почти физическое наслаждение, глядя на раскинувшийся вокруг поздневесенний пейзаж - цветущие рододендроны, от темно-алого, до белого, всех оттенков сиреневого и розового, нежно-салатовая, темно-зеленая листва, трава, и там, вдали, синяя полоска моря… И запах, неуловимо нежный, восхитительный запах весенних цветов. Дышать этим воздухом - не надышаться.

— Что - может быть?
– спросила она.

— Что?
– Мира будто очнулась.

— Ты сказала - может быть…

— А, да. Может быть, Арнису просто и не хочется оставаться… ну, плохо ему здесь.

Ильгет поняла, что Мира хочет сказать этим, и мудро решила не продолжать тему.

Она вспомнила о другом. Вчера Пита снова дулся на нее. Высказывал претензии. И тут он был, наверное, прав - она холодная. Он так красочно живописал, как ему с ней плохо… наверное, действительно плохо. Как бесчувственная лягушка, как бревно. Ильгет казалось, что она старается не быть такой. Но ведь сложно изображать страсть, которой нет.

— Мира… можно я… немного скользкая тема, но мне больше не с кем посоветоваться… как у тебя насчет секса с мужем?

Мира задумчиво посмотрела на подругу.

— Иль, а почему ты спрашиваешь? Догадываюсь, что у тебя довольно-таки хреново с Питой, так?

— Да если бы было хреново, мне-то все равно. Но ему плохо, понимаешь? Для мужчин это главная радость в жизни, а я…

— Ой… ты знаешь, для меня это тоже одна из главных радостей, - сказала Мира.

— Завидую, - вздохнула Ильгет.

— Я всегда так мечтаю… когда на акции, далеко от Лукаса. Знаешь что, Иль, я думаю, что у тебя может быть не все в порядке. Твое тело, если уж честно, столько пережило, такой стресс, что… ты с врачом не говорила об этом?

— Ну, я лечилась от вагинизма. Теперь боли нет, но все равно… При чем тут врач? Он же не может усилить мои желания.

— Обычный врач нет, но может быть, сексопатолог? Хотя у тебя же не патология… Ну не знаю. Есть такие психологи. Надо поискать в сети.

— Вообще это мысль, - согласилась Ильгет, - пожалуй, поищу. Вдруг поможет.

Вскоре Ильгет закончила подготовку и сдала эмигрантский минимум. Экзамен длился восемь часов, четверо педагогов задавали Ильгет вопросы и задачи, совершенно не заботясь о порядке предметов, там был и простейший навигационный расчет, и математика, и теория подпространства, и космография, и физика, и генетика, и гуманитарный цикл - два иностранных языка (с этим у Ильгет проблем не было, в дополнение к лонгинскому она наконец-то выучила томи в совершенстве), история цивилизаций, история искусств, социология, психология… даже просто перечислить названия всех предметов - и то сложно. Но Ильгет готовилась долго и с мнемоизлучателем. Сдала она и физподготовку, но упрощенный курс дался ей легко, этим-то она занималась всерьез. Теперь и Пита начал заниматься по программе в спортзале, понимая, что сдавать все равно придется.

Вернувшись с экзамена, Ильгет не застала дома мужа. Это ее поразило. Пита никогда не выходил один, разве что в спортзал или по делам. Но он же никуда не собирался. И не предупредил, и не оставил сообщения. Ильгет позвонила мужу на спайс - ответа не было.

Ну и ладно. Она сможет сегодня побыть одна!

Боже мой! Чем бы заняться? Ванну принять… поваляться с книгой… гитара - а что, это мысль. За гитару не бралась уже несколько месяцев. Ильгет в волнении пересекла гостиную большими шагами. Писать… несколько месяцев даже не прикасалась к своему сайту. И даже не вспоминала о том, чтобы сочинить что-нибудь - какое там. Не до того было! И сейчас ничего в голову не идет…

Да, но Пита скоро придет… ну конечно же. Мало ли куда он мог выйти.

Ладно, пока устроим торжественный ужин только для себя… Ильгет вышла в кухню. И накрывать на стол не буду, подумала она. Ненавижу накрывать на стол! Положу себе на поднос все, что хочется… завалюсь на кровать, буду смотреть какой-нибудь фильм, какой-нибудь простой, про любовь, про эстаргов, про реальные, настоящие приключения в Космосе. Только не про войну. Она подошла к коквинеру, задумалась, из гастрономической медитации ее вырвал звонок вызова. Ильгет обернулась к экрану, ожидая увидеть Питу, не может же быть, чтобы он исчез так внезапно. Ей улыбалась Мира, черноглазая, с зачесанными назад гладкими волосами.