Дорогой мой друг

– Да. Теперь ты можешь звать меня Глеб-хлеб, и это будет очень забавно. Как в детском саду.

– Так тебя дразнили? Ты не любишь своё имя? Хах, ты это говоришь Лизе-подлизе. Но я всё равно очень люблю своё имя. И Глеб тоже мне нравится. Оно самодостаточное, не нужно думать, как к тебе обращаться, где грань формального и неформального. И вообще, такое внушительное. Как отрезали.

– Ладно, подумаю над твоей версией. Обещай мне только одно.

– Что угодно.

– Никогда. Даже под дулом пистолета, даже есть скажут, что от этого зависит моя жизнь или жизнь всей цивилизации, не называй меня Глебушка.

– Даже ни единого разочка?

– Никогда.

– Хорошо, я буду держаться. А «Глебчик»?

Он закатил глаза.

***

Мы разглядывали картины практически в полном одиночестве, народ не спешил заполнять залы. Все рисунки на стенах были похожи на наброски. Я пыталась понять современное искусство. Нет, в целом многие картинки были приятны глазу. Но это вроде как тренировочные версии, а где настоящие полотна? Или вот, например, загадка. В центре главного зала стоял деревянный короб. Точнее, это напоминало короб, а вообще конструкция состояла из нескольких деревянных палок, вокруг которых рандомно был оклеен скотч, разукрашенный разными красками. Что-то должно это означать?

«Ладно, – сказала я себе, – где-то должно быть описание и обозначение этого… чем бы там оно ни было». И это в модернизме удивляло меня больше всего – для того, чтобы понять, что автор заложил в своё произведение, невозможно было только почувствовать его, надо было прочитать инструкцию.

– Гадаешь, чем бы это могло быть? – насмешливо спросил меня Глеб.

– К сожалению.

– Это будет какая-то проекция, или что-то вроде того, – он задумчиво присмотрелся к красной полоске скотча, – я не совсем понимаю смысл происходящего, но Сеня так увлечён, что даже мне начинает казаться, что в задумке что-то есть.

– А вы с ним давно…ой, – я вдруг осеклась, – Глеб, а мы можем уйти отсюда прямо сейчас?

– Что случилось? – он проследил за направлением моего взгляда.

– Хочу на воздух, у меня похоже немного начинается паника.

– Идём, – он взял меня за руку и повёл в противоположном направлении, где через несколько коридоров мы смогли оказаться у выхода.

– Какой-то неприятный знакомый? – он спросил.

Я покачала головой:

– Нет, похоже на паническую атаку, со мной такое бывает.

– Да? – он заглянул пытливо в мои глаза. – Ты, конечно выглядишь немного встревоженной, но сильно не дотягиваешь до паники. Руки не трясутся, взгляд ровный, дыхание тоже, даже зрачки не расширены, слишком ты всё-таки спокойна для паникёра.

Я помолчала.

– Это что-то слишком личное?

– Мне хочется прогуляться.

– Можем поехать в парк или куда ты хочешь?

Я посмотрела на время:

– Знаешь, вообще-то мне лучше уже ехать домой.

– Пойдём, я тебя довезу.

Я подумала секунду, кивнула:

– Хорошо. Спасибо.

– Так кто это был, расскажешь? – спросил Глеб, когда мы уже выехали на Земляной Вал.

– Один знакомый, – неохотно начала я.

– Он тебе как-то навредил?

– Нет, – я посмотрела в окно, – просто он работает вместе с моим…

– Парнем? Мужем? – он обернулся ко мне на секунду. – Ты не говорила, что замужем.

– Нет, мы не женаты, живём вместе.

– Так ты испугалась, что он тебя узнает и всё расскажет твоему парню? И что в этом такого? Мы же не парой туда пришли.

– Просто мой парень очень ревнивый. Очень. И я вообще не ожидала увидеть здесь Пашку – так зовут того парня, как назло они очень тесно общаются, я уверена, про меня уже доложили.

– А что ты ему сказала, куда ты идёшь?

Я замялась.

– Сказала, что с девчонками с работы идём на выставку.

– Ах, то-то я сегодня почувствовал прилив невероятной женственности, а это, стало быть, моё новое амплуа пробивается на свет.

– Перестань.

– А в чем проблема рассказать, что у тебя появился новый знакомый – парень? У тебя вообще есть друзья-парни?

– Нет.

– Сурово. А настоящие подруги у тебя есть?

– Нет, – сказала я ещё тише, – были раньше в родном городе, а потом я переехала и как-то свелось на нет. Так бывает.

– С настоящей дружбой, по-моему, не бывает, – он побарабанил пальцем по рулю, – Значит только Он. С большой буквы. И как? А что не женитесь?

Мне так не хотелось больше говорить об этом, что затошнило, я приоткрыла окно и начала шумно вбирать в себя отравленный холодный воздух.

– Ну ладно, ладно… пффф, а давно вы вместе?

– Лет пять, около того.

– Давно… Ну ладно, не хочу тебя мучить, просто пытаюсь понять, что там у тебя за отношения такие, когда нельзя ни с кем больше общаться.

– Ну почему, с девочками можно.

– По специальному разрешению, или так?

– Прекращай.

Мы подъехали к моему району.

– Останови, пожалуйста, здесь, – попросила я, когда впереди показалась автобусная остановка. – Я отсюда дойду.

– Я хочу тебя проводить, – мы проехали остановку, и Глеб остановился только при въезде во двор. – Или он может увидеть, да? – с ударением на «он».

– Просто хочу побыть одна. Спасибо, что подвёз.

Я вышла из машины, и заметила, что он тоже. Ну зачем?

Он подошёл ближе и спросил:

– А ты писала ещё после того раза?

Я покачала головой:

– Не было настроения.

– Жалко. Мы увидимся? Я хочу, чтобы ты показала мне новый текст.

– Да, было бы здорово.

– Я напишу тогда, – он помолчал, но не уходил, – Лиза, – посмотрел мне в глаза, – у тебя точно всё в порядке в этих отношениях? Я имею в виду, знаешь, это не очень нормально, когда нужно скрываться.

– Да всё нормально, просто у меня никогда не было здесь друзей, поэтому для меня всё необычно.

– Нормально… Ладно, ладно, кто я такой, в конце концов, чтобы вообще расспрашивать тебя об этом. Хорошо. Будем на связи, ладно?

– Ладно.

Он вернулся к водительской двери и обернулся:

– Обещаешь?

– Обещаю, – я улыбнулась, помахала ему вслед и ушла.

Глава 3. Дома

Уже на лестничной площадке я почувствовала тяжесть приближающегося скандала. Могла ли я неосознанно настраиваться на ссору, без объективных причин? Или просто знала уже, предчувствовала и предугадывала все действия и реакции этого человека.