Дорогой наш ветеран
Шрифт:
При упоминании зайца, Бублик, успевший заскочить в кабину, заурчал.
– Всякое бывает, - отозвался ветеран.
– И погода она нас не спрашивает. Метет и сиди себе, смирись...Как и начальство, нас не спрашивает... А чо я натворил? Ты не поверишь! Гитлера победил! Вот все интересуются, куда ты, дед Колян, его, поганого фашиста, девал.
– И куда? Если не секрет?
– удивился Серега.
– Куда ты его лично уконтропопил? Прямо в Берлине, что ли?
– Эх, Серега! Не пришло ещё время раскрывать все тайны, - хмыкнул ветеран.
– Вот и суетятся вокруг - и где же этот ирод!
–
– Батя рассказывал, ты по мишеням стрелял, как чемпион спортивный какой. Тир возле вокзала стоял ещё... Все вокруг рты разевали...А на охоту, батя говорил, ты с мужиками никогда не ходил. И чо?
– Убивать не люблю, - коротко сказал ветеран.
– Да ты, чо? Всю войну прошел. Фрицев, поди, навалял, немеряно, - не поверил Серега - И убивать не любишь?
– Фриц был враг. Не только мой. Всех - и слабых детишек, и стариков, и женщин. Не убьешь его, убьет тебя. Не только меня...Их убьет...- серьезно сказал ветеран.
– А зверюшки? Они нам не враги? Да, Бублик?
Песик слегка гавкнул подтверждая слова хозяина, что любая зверушка им не враг.
Когда Нетребин зашел в кабинет, там метался начальник станции Бородкин.
– Николай! Да где же вы там! Вон у телефона...Ты понимаешь, кто там? Сам Гругман! Глава района! Он ждёт...А вы болтаетесь, где не попадя! Думать надо!
– Я присяду, Сан Саныч. Дай хоть немного вздохнуть...Сан Саныч, что-то приустал я, забегавшись. Не пацан ведь, все-таки возраст, - ветеран присел у стола, а Бублик уселся у двери.
– Какое присяду? Николай! Ты соображаешь или нет? Его ждет у телефона глава района! А он - присяду! Обалдеть! - вспыхнул Бородкин.
– Бери трубку, надо говорить. Не каждый день к тебе обращается глава! Сам, лично!
– Слушаю вас, - сказал в телефон ветеран.
Трубка долго молчала. Нетребин вопросительно посмотрел на Бородкина. Тот замахал руками и прошипел:
– Жди! Тебе говорю...Жди...Это Гругман!
– Я гвардии старший сержант Нетребин Николай Васильевич, - снова, но уже тихо, через силу проговорил ветеран.
– Житель поселка Каменный Ключ. Вы что-то хотели сообщить мне?
– Это учвов Нетребин?
– внезапно громко пророкотала трубка.
– С вами разговаривает глава района Гругман. Мое имя и отчество Марк Ааронович. Надеюсь вам это известно?
– Я понял Вас. Слушаю, - устало сказал ветеран.
– Я могу называть вас учвовом? Мне тут сегодня, девятого мая, в тринадцать тридцать по местному времени, доложили, что вы являетесь ветераном войны. Вы, это утверждаете, как житель нашего района. Какие у вас основания для столь громогласного заявления?
– Сан Саныч...Что такое учвов? - повернулся к Бородкину Нетребин.
– Не улавливаю смысла. Устал, извини...Зэк, что ли я?
– Нет Николай, совсем не зэк. По их, начальственному разговору, учвов, сокращенно - участник Великой Отечественной войны. УчВОВ, так сказать... - быстро пояснил начальник станции.
– Не обижайся. Это - глава района. Не нам его судить.
– Как кличка у собаки, - пожал плечами ветеран.
– Нас досокращали...УЧВОВ, лихо сказано...
– Николай...Не возникай, прошу тебя...
– упрекнул ветерана Бородкин. - Глава на
Нетребин повернулся у Бублику и сказал:
– Дружок, обзывать нас стали, как хотят... Но и не кормят...Ты-то хоть доволен питанием?
Бублик с пониманием довольно заурчал и прилег у двери.
– Я жду объяснений, - требовала трубка.
– Что вы можете привести в обоснование своего сомнительного выпада об участии в Нашей Великой войне, где Мы, естественно, победили, кроме ваших голословных заявлений. И зачем Вы именно девятого мая сего года неожиданно позволили себе заявить о своем требовании как учвов.
– Я ничего Вам не заявлял, ничего не докладывал, - грустно сказал ветеран, - Никому я не поручал ничего заявлять. О том, что мы с супругой ветераны и участники Великой Отечественной войны с 1943 года ни для кого не секрет.
– Ах, ещё на звание учвова претендует кроме вас ещё и ваша супруга? Неожиданный поворот в данном событии, - возмутилась трубка.
– То есть, вы уже требуете распространить льготы и различные привилегии как учвовов, не только на себя, но и на свою супругу.
– Ничего мы у Вас не требуем. Никаких льгот, привилегий нам не нужно, - печально сказал ветеран.
– Ни мне, ни моей супруге. Не я к вам обратился за какими-то выгодами. Позвонили Вы. В чем вы нас с упругой подозревает?
– А нам видятся далеко идущие намерения незаконного хапка в большой помощи настоящим ветеранам со стороны хамски наглого вашего выпада.
– откровенно заявила трубка.
Уставший и потерявший за день много сил, сидел ветеран у стола, уже опустив телефонную трубку. Оттуда доносились угрозы расплаты за самозванство, за незаконные требования материальной помощи. Бородкин стоял рядом со столом, схватившись за голову: "Коля, что ты вытворяешь!". Нетребин, несколько поколебавшись, опять взял трубку и веско сказал:
– Да пошел ты на хрен! Глава района! Засранец! А я тебе не УЧВОВ! Мы воевали! Мы победили. Я и моя Маруся.
Бородкин в ужасе опустился на стул и замолчал.
– Сан Саныч, - уходя сказал ветеран.
– Всё-таки приходите к нам с Лизветой и девчонками Праздник отметить. Ждем, Саныч.
Так же молча начстанции махнул рукой - только празднований нам сегодня не хватало....
Домой ветеран и песик Бублик уже брели в кромешной мгле - метель разыгралась вовсю. Ветер сбивал с ног, снежная пелена стояла стеной.
– Не доползем Бублик? - укрываясь от порывов ветра сказал Николай Васильевич собачке.
– Не потеряйся только в сугробах, дружок. Нас ждут дома.
Он долго стоял возле какого-то забора собираясь с силами. Дрожа от холода, стоял рядом и верный дружок пёсик Бублик.
Дома Нетребин, отдыхая, долго сидел на лавке в кухне. Набегался. Жгло в груди, наверное, отдавало в сердце. Оно билось как-то неритмично. Не хватало дыхания, ломило в висках и в затылке, и похоже скакануло давление. Не хотелось вставать и двигаться. Он прислонился к стене и замер, старясь успокоиться. Уставший за день и Бублик лежал у порога.