Дорогой Солнца. Книга вторая

Что ж. Тихой операции по спасению не получится…

Я пересчитал участников действа: четверо автоматчиков в чёрном, девять «белых балахонов» и ещё трое охранников из внутреннего периметра.

Патронов на всех, мягко говоря, не хватит.

Значит, нужно начать с самых опасных.

Два «белых балахона» тем временем подошли к столам и что-то взяли. Это нечто было слишком мелкое, чтобы я мог разглядеть при свете факелов. После этого они направились к Рубину, вытянув перед собой руки, будто сомнамбулы.

Рубин начал дёргаться особенно сильно. Мышцы на его руках бугрились узлами, казалось, кожаные петли вот-вот затрещат.

Его отчаянные попытки привлекли внимание «чёрных комбинезонов». Они подошли ближе к кругу.

И я воспользовался моментом.

Ещё находясь в укрытии, я прицелился в ближайшего «чёрного» боевика. Пистолет диверсанта был мне не знаком, но с таким коротким стволом кучность у него хромает. Значит, надо стрелять наверняка. В корпус нельзя: вероятно, в комбез интегрирован броник. В голову рискую не попасть. Значит, остаются только ноги. И встал он будто специально, чтобы мне облегчить задачу — в пол-оборота. Так что площадь поражения была максимальной.

Щёлкнул выстрел, будто петарда взорвалась. Три боевика тут же обернулись на звук, но было поздно: я уже оказался возле падающего «чёрного». Тот громко орал и держался за пах.

Автомат упал на землю перед ним. Значит, ремнём он не пользовался, прижимая оружие к груди. Пижон.

Я схватил автомат, привычный АКС, передёрнул затвор, выставил стрельбу короткими очередями и постарался тут же «срезать» оставшихся «чёрных».

Двоих успел. Третий быстро среагировал и начал стрелять по мне. Четвёртый ринулся к ближайшему бетонному укрытию. Двое «зелёных» бессмысленно вертели башками, не догадавшись снять «теплаки».

Я упал на землю, уходя с линии поражения. Бросил взгляд на «белых» и обомлел: один из тех, которые что-то взяли со стола, держал Рубина за голову. Другой чем-то метил ему в шею.

Времени не было ни на что, поэтому я постарался прицелиться как можно лучше и нажал на спусковой крючок.

Два выстрела снесли «белому балахону» голову. Рубина обдало кровью, и теперь он внешне прекрасно соответствовал своему позывному.

Тот «балахон», который держал его голову, ринулся к упавшему товарищу, что-то вырывая из его рук. Следующим выстрелом я попал ему в грудь. Что ж, теперь доказано, что «балахоны» под своим странным одеянием броников точно не носили.

Сразу после выстрелов я сделал перекат, и вовремя: в то место, где я только что лежал, ударили пули, высекая искры из беспорядочно разбросанных камней.

Я полоснул очередью по оставшимся «белым балахонам». Странно, что они даже не пытались спастись, никуда не убегали и не прятались.

Несколько человек упало. Один из оставшихся «зелёных» увидел это побоище и отреагировал, потеряв осторожность: поднялся с земли, чтобы сподручнее прицелиться в меня. Но я оказался быстрее: через мгновение боевик валялся с простреленной головой.

Другой «чёрный» затаился, видимо, выбирая подходящий момент для атаки.

Тем временем в себя пришли «зелёные». Один из них начал обстреливать меня из-за ближайшего укрытия. К счастью, не слишком точно.

Если бы не последний «чёрный», я бы рискнул освободить Рубина. Но тот, похоже, враг как раз и ждал такой попытки.

Поэтому я поступил иначе.

Ринулся в оставшуюся толпу «белых балахонов», схватил ближайшего, упёр ствол автомата ему в шею и, прикрываясь им как щитом двинулся к Рубину. Это сработало. Однако пользуясь тем, что у меня оказались заняты руки, «чёрный» резко сменил позицию. Он бежал направо, видимо, прикинув, что я не успею быстро освободить Рубина.

Ему ведь было неизвестно, что у меня есть отличный нож.

За пару мгновений я рассёк ремни на руках и ногах. Рубин сам избавился от повязки-кляпа.

На разговоры времени не было.

Я упал на землю и выхватил из уже мёртвой руки одного из «балахонов» то, чем он метил моему напарнику в шею. Этим предметом оказался шприц-тюбик. Я осторожно воткнул его в голенище своего ботинка, вертикально, чтобы случайно не задеть иглу.

Рубин схватил предложенный мной пистолет диверсанта и хладнокровно застрелил ещё четверых «белых балахонов».

На это отреагировал оставшийся «чёрный». Он начал палить по нам, но, к счастью, мы уже валялись на земле, отползая в сторону девятиэтажки. Продолжая рваться к нам, противник подставился, и я срезал его короткой очередью по ногам.

Снова начал стрелять «зелёный», и снова, будто бы совершенно не целясь.

«Туда!» — предложил Рубин, указывая в сторону дальнего подъезда девятиэтажки, возле которого стоял электробайк.

Рубин прыгнул за руль. Я же приземлился на заднее сиденье, на ходу отстреливаясь от огрызающихся «зелёных». Оставалось надеяться, что напарник в курсе, где ключи и как эта штуковина активируется.

— Держись! — в голос крикнул Рубин. И это было первое, что он произнёс с момента нашей встречи.

Я схватил его за талию, мокрую и липкую от крови застреленного мной «белого балахона».

С нарастающим гудением, под шорох покрышек мы рванули вперёд.

Рубин хотел повернуть направо, к ближайшему выезду из города. Как раз туда, где находился стационарный пост.

Я чуть сильнее сдавил его грудь слева. Он понял и повернул туда, куда было нужно, налево.

Обернувшись, я увидел, как боевики прыгают в стоящий на парковке внедорожник. Но поздно: мы гарантированно успевали оторваться.

— До перекрёстка и направо! — крикнул я, пересиливая встречный поток ветра.

Рубин кивнул.

Я хотел доехать до брошенной части города, со стороны перекрытого составом у железнодорожного переезда и бросить байк на безопасном расстоянии от поста, чтобы дальше добираться пешком.

Но Рубин неожиданно остановился гораздо раньше, возле большого собора в центре.

— Надо вернуться, — заявил он, слезая с байка.

Глава 15

Электробайк мы спрятали за сооружением возле гостиницы, видимо, оставшимся со времён Советского Союза. Когда-то это была доска почёта или что-то в этом роде. Сейчас же бетонная стена с многочисленными пустыми ячейками превратилась в обычную доску объявлений. Большой плюс: взгляд на ней не задерживался.

Сначала я хотел залечь под густым кустарником, когда-то представлявшим собой живую изгородь возле «доски почёта». Но потом критически глянул на Рубина и отказался от этой идеи. Его светлая кожа чуть ли не светилась в темноте.