Дорогой товарищ король

Глава 11

Люди в Макуххе по-разному оценивали резню, организованную во дворце. Многие говорили, что дать окорот баронам надо было давно, но не до такой же степени! Купцы и лавочники откровенно радовались, что не придется больше платить пошлину на баронских землях, и славили решительность Виктора Панкратовича.

Из уст в уста передавался слух о том, как известный Раман из Саратора успел-таки, пользуясь своей знаменитой ксивой, расстроить желудки бросившихся на него убийц и уйти с конем безвредно, чтобы и дальше сочинять клеветнические песни и баллады.

Сам король долго пребывал в угнетенных чувствах, но потом решил, что мертвых все равно не воротишь, а с феодальной раздробленностью надо кончать.

«Правда, могут сказать, что я пошел на поводу у местнических настроений, - рассуждал Виктор Панкратович.
– Зато в нерешительности и оппортунизме не обвинят. Верно, не надо было мне в зал выходить... Бр-р! Но храпеть на пленарном заседании - это, знаете ли, прямой вызов. Кстати, Ливорверта этого надо бы бросить куда-нибудь на низовку, с глаз подальше - мужик опасный и самостоятельный».

Виктор Панкратович посоветовался с герцогом Тубаретом насчет графа, и Тубарет заверил, что никаких проблем с графом вовсе не предвидится. И верно, вечером того же дня герцог торжествующе швырнул голову Ливорверта прямо на королевский письменный стол.

Хорошо тому живется,

Кто лишился головы:

И не естся, и не пьется,

И не ходится, увы!

И Виктор Панкратович, к удивлению своему, обнаружил, что вид отрубленной головы вовсе не вызывает у него отрицательных эмоций и стрессового состояния. Востромырдин распорядился издать указ, согласно которому граф объявлялся главой баронского заговора, инспирированного западными спецслужбами. Страшась неизбежного в таких случаях разоблачения, негодяй уничтожил своих сообщников как опасных свидетелей, но король без труда разгадал его коварство и подверг высшей мере социальной защиты. Канцлер Калидор окончательно уверился, что новый повелитель - воистину государственный муж и Листорану неслыханно повезло. Правда, со смертью графа оборвались и все связи с листоранскими разведчиками в сопредельных государствах, но тогда король об этом вовсе не думал.

К тому же стали приходить тревожные сообщения с мест. Оставшиеся без баронов крестьяне кое-где стали подниматься с оружием. Одни желали отомстить узурпатору за доброго хозяина, другие - расправиться с родней хозяина злого, чтобы и духу баронского не осталось.

– Необходимо поддержать товарищей повстанцев, - сказал король.
– Деньгами, оружием, военными советниками.

– Но, государь, - попробовал возразить Калидор, - это же наши крестьяне! Их усмирить надобно.

– Узко мыслишь, товарищ Калидоров!
– рассмеялся король.
– Помнишь, что я тебе про Остров Свободы рассказывал на последнем едином политдне? Мы должны повсеместно поддерживать национально-освободительное движение, проявлять поистине братскую солидарность со всеми борющимися массами. В этом, и только в этом, наша сила. Возьмем, к примеру, товарища Луиса Эмилио Рекабаррена, деятеля коммунистического и рабочего движения Латинской Америки...

До сих пор все поступки и решения короля вели к лучшему, и Калидор, поборов сомнения, отдал соответствующие распоряжения.

Канцлер вообще выказал себя, несмотря на преклонный возраст, чрезвычайно гибким государственным деятелем, лишенным не только совести, но и других предрассудков и предубеждений. Программные задачи партии схватывал он, казалось, на лету, текущий мимо него момент понимал неизменно правильно, а главное - быстро овладел основами партийного строительства, начав возводить разорительный для казны собственный дворец за городом. Специально для своего повелителя он предложил ввести в число общенародных праздников и День работника престола, чем вызвал у Виктора Панкратовича самые теплые чувства. Да и то сказать, старик Калидор канцлерствовал уже при третьем короле и всегда был незаменим.

Предшественником Востромырдина на троне был тренер по хоккею с шайбой из города Кушки, чрезвычайно страдавший из-за отсутствия льда в Замирье. От него остались только упоминавшиеся уже боевые клюшки и боевой клич «Шайбу! Шайбу!», приводивший в ужас агрессивных соседей. А до тренера Листораном правил тишайший рязанский краевед, которого вытащили из «столыпинского» вагона, следовавшего на Колыму, - тот вообще всего боялся и ничему не перечил, но внес, правда, огромный вклад в здешнюю географическую науку.

Несколько смутило абсолютиста Калидора королевское заигрывание с кузнецами. Зачем было отрывать их от дела, организовывать всякие слеты, форумы, школы передового опыта? Что это за Счастия Ключи и Щит Родины? Кузнецы и без того слишком много о себе понимают, а тут еще король внушает им, что они эти... гегемоны...

«Мне бы таких старичков в аппарат побольше - я бы наделал делов!» - думал про соратника Виктор Панкратович.

Удивительное дело, но Востромырдин совершенно не испытывал ностальгии, свойственной, как известно, даже распоследней белоэмигрантской сволочи. «Видно, я и впрямь здешний кадр, - решил король.
– Может, я и ЦК теперь неподотчетен и пользуюсь правом экстерриториальности?» Но испытывать судьбу не хотелось: вдруг да этот Калидор никакой не Калидор, а крупный советский разведчик Судоплатов? Сделаешь неверный шаг - тебя и ткнут ядовитым зонтиком куда следует...

Поэтому перед предполагаемыми телекамерами был Виктор Панкратович необыкновенно лоялен, да и звонков по деревянным телефонам можно было ожидать в любую минуту. Пришлось посадить в приемную секретаршу.

– Да пострашнее найдите, - распорядился Виктор Панкратович.
– Чтобы аморалку не приписали.

Приказ был выполнен столь буквально, что, войдя в собственную приемную, король потом трое суток заикался, а зеленый гребень на голове поседел.

– Ты чего, государь?
– искренне изумлялся Калидор.
– Это же обыкновенная степная хопуга. Она поумнее иного человека бывает. А что зубы шевелятся, так ведь и она жить хочет.

В большое замешательство пришел великий герцог Тубарет, на радостях назначенный главнокомандующим. Войско в Листоране состояло в основном из баронских дружин и собиралось в случае войны, а теперь поди собери! Слабо его утешали и рассказы короля про Чапаева и маршала Жукова.

– Где же мы столько народу на убой наберем?
– сокрушался полководец.
– Мы же не кирибеи какие-нибудь - по сотне детей в шалаше у каждого! Листоранцы никогда числом не брали, а только выучкой...

– Учиться военному делу настоящим образом!
– напомнил король известный завет.

– У кого - у Литяги покойного?
– горевал Тубарет.
– Конницы теперь нет, пехоты нет...

– Хочешь мира - проводи политику мира, борись за эту политику!
– сказал король другой завет.

– Легко сказать - борись! Разве ты не знаешь, что после смерти рыцаря не только что конь никуда не годится, но и оружие его, и доспехи в прах рассыпаются?

– Оружием нам помогут, - уверенно сказал Виктор Панкратович.
– Палестинцам помогают, а нам тем более помогут.

– Железным оружием?

Виктор Панкратович прикусил язык. В самом деле, поди докажи в международном отделе, что оружие здесь нужно специальное, из дюраля или титана! А титановый меч, поди, дороже «калашникова» обойдется...

По образованию Виктор Панкратович считался металлургом, и очень его смущало, что кузнецы в Замирье вовсе не машут молотами и даже не разводят огня, а приговаривают только секретные заклинания да строят пальцами разные хитрые фигуры, в результате чего из куска руды мало-помалу возникает добрый клинок. Но ведь сколько времени на это уйдет!