Дорожный реквием
Шрифт:
— Нет, вези в столовку, какую ни будь местную. Я — жрать хочу! Чай, гостиница то — не Хилтон! Завтрак в постель не подают!
— А понятно! Я тут видел одну забегаловку. На въезде в поселок стоит! Там и позавтракаете.
— Ну, туда — так туда! Сейчас позвоню вон Разину. Пусть — туда подъедет, мы там — небольшое, совещанице за завтраком устроим. Тьфу ты, как его теперь говорят — ланчем устроим!
Степанов зевнул и, достав сотовый набрал номер — позвонил Разину. Перекинувшись с ним парой слов — закурил сигарету. Попов покосился на него и буркнул:
— А, вот — на голодный
Степанов чуть не подавился дымом и расхохотавшись ответил:
— Ну, ты Вова, как сексопотолог! Не бойся! С силой то у меня мужской, пока — тьфу, тьфу — нормально!
Попов с любопытством посмотрел на Алексея и тихо спросил:
— Что пришла ночью?
Степанов удивленно уставился на водителя:
— Кто?!
— Как кто?! Прокурорша? Вы, что с ней — того?!!! Успели, значит?!!
Степанов — выбросил в окно окурок и, рассмеявшись, закрыл окно:
— Дурак ты! Вова! И уши у тебя холодные!
— Это почему?
— Уши холодные?!!
— Нет, не приходила?
— Ой! Вова, не зли меня! Причем тут Волчек?!
— Да как причем?! Я, что не вижу — как она на вас смотрит?! Она ведь хочет вас Иваныч! Хочет! У меня на баб точное зрение и нюх!
— Ой, Вова, заткнись! Рули! — в конец рассердился Степанов. — Где твоя столовка?!
Водитель вздохнул и тихо буркнул:
— Значит эта — белая милиционерша была… — сказал он сам себе.
— Попов! Замолчи! Ты уже переходишь границу!
Владимир улыбнулся и ласково сказал:
— А, что и эта ничего Алексей Иванович! Вот приехали — вон столовка!
Придорожная столовая — была, словно отрыжка из «славного социалистического прошлого». Старое одноэтажное здание — побеленное белой известкой несколько лет назад, с обвалившимися в некоторых местах — элементами художественной кирпичной кладки. Внутри интерьер тоже был в духе «развитого социализма». Кривые столы с железными ножками и деревянные стулья. На стенах покрашенных темно — синей, масленой краской висели — натюрморты с продуктами райкомовского пайка, времен Сталина. Не ощипанные фазаны вперемешку — с бутылками Нарзана и армянского коньяка. Всю эту безвкусицу бывшего советского общепита — дополнял устойчивый запах пережаренного сала и комбижира.
За железной стойкой раздачи суетилась толстая тетка в засаленном белом переднике. Ее раскрасневшееся от горячего воздуха кухни лицо было похоже на сковородку. Маленькие, черные глазки — лукаво бегали, в узких щелях мясистых век.
— Что желаете? — спросила повариха и без подготовки шлепнула на тарелку жидкую массу картофельного пюре.
— Мясное, что ни будь — есть? — брезгливо посмотрев на картошку — спросил Алексей.
— Мясного, котлеты по киевски.
— По киевски? — удивленно переспросил ее Степанов.
— Ну, да. Так называются.
— Ну давайте две. — разочаровано ответил Алексей и подвинул свой поднос по стойке.
Когда он вышел из — за перегородки то увидел, что за одним из свободных столиков сидит Разин. Милиционер снял шапку и положил ее на колени — не рискуя запачкать об остатки пищи на столе. Степанов увидел это и крикнул тетке
за стойкой:— Эй, любезная! Стол протрите вон тот!
Тетка сверкнула со злобой бусинками глаз и нехотя, словно утка поплелась вытирать стол. Когда процедура была закончена, она недовольно буркнула:
— Вот хотите, что бы вас за эти деньги тут как — в кабаке кормили! А у меня уборщицы нет, между прочим! А как пожрете, так как после свиней остается!
— Спасибо за пожелание приятного аппетита! — злобно ответил ей Алексей и поставил поднос на вытертый поварихой стол. Сев на стул рядом с Разиным он накинулся на еду. Жуя котлеты и запивая — их компотом, он спросил:
— Ну, что? Что нового скажешь? Все готово? Сегодня день трудный будет! Поэтому вот поесть надо! А то не знаю — когда теперь удастся!
Разин — дождался, когда Алексей, проглотит очередной кусок и, тихо сказал:
— Вроде все готово. Аппаратура настроена. Ребята на постах стоят. Три машины. Все как договаривались. Уже сеть первые доклады. Жук вышел в семь сорок из дома. В восемь двадцать выехал из гаража на своей говнокачке. В восемь тридцать пять приехал на птицеферму. Сейчас вроде там. Пока все. Его жена ушла на работу в семь пятнадцать. Сейчас за стойкой в магазине. Ничего такого существенного.
— Это хорошо. Что еще?
— Ну, вроде ничего. Все ребята в бой рвутся. Все думают, что удастся.
— Это тоже хорошо. Боевой настрой в нашем деле — тоже не последнее дело. Но учти, Андрюша — никакой самодеятельности! Любая промашка может стоить провала. А то и человеческой жизни! Я сам волнуюсь, боюсь за Ирку! То есть за капитана Сливнину.
— Да не волнуйтесь Алексей Иванович! Не волнуйтесь! Все будет нормально! Докажем мы всему областному управлению, что и в Рогачево спецы и профи есть! Такой шанс тем более!
— Но, но! Вот этого не надо! Шапкозакидательство нам дорого на Альме стоило!
— Где?
— На Альме. Речка такая в Крыму есть! Там наш генерал первый крикнул — мы их одними шапками закидаем. В итоге — пришлось в Севастополе — флот топить! Историю Андрюша — знать надо!
— Да нет! Просто…
— Просто — надо этого козла, с поличным поймать! И освободить ваш, то есть наш поселок — от гада! Вот и все! Это работа наша Андрюша! — вытирая, рот салфеткой, сказал Степанов — Как говорится — и опасна и трудна. Но на первый взгляд! На первый, Андрюша и, как будто — не видна! Никто даже и заметить не должен! Мы не космонавты! Мы покой стережем! В полном смысле этого слова! И это Андрюша не пафос! Ты — всем своим пацанам, это должен сказать и они — понять это должны!
Разин, согласно кивнул головой и, посмотрев — как Степанов пьет компот, тихо заметил:
— И еще. Я всю ночь сидел. За делами. Проверял личности и показания родственников убитых. Так вот вроде как по показаниям свидетелей — все они действительно ходили в наш дворец культуры на танцы. Вроде все были то разведенными, то незамужними. Так, что ваша версия сходится.
— Вот! Андрей! Вот с этого надо было начинать! — Степанов, покосился на поднос с грязной посудой. — Ну, что пойдем что ли? Может, съездим — к кому ни будь из родственников убитых?