свое достояние своим самым близким наследникам, с единственным условием выплачивать ему пенсион в тысячу экю, которые
он тратил, находясь в полнейшем уединении, скрытом от людских глаз, где он и умер через пятнадцать лет в тоске и печали. Каждая минута жизни его была пронизана отчаянием и мизантропией.