Досье Дрездена. Книги 1 - 15

— Вампиры похищают многих детей, — заметила Анастасия. — Что особенного в этой?

Я не ответил. Пауза затягивалась. Я поднял голову и встретился с ней взглядом.

Мы с Анастасией встречались некоторое время. Она знает меня лучше, чем кто-либо. С полсекунды она вглядывалась в мое лицо, потом глубоко вздохнула.

— Гарри, — посоветовала она, — не рассказывай об этом никому, кроме тех, кому готов довериться жизнью.

Я криво улыбнулся в ответ и кивнул. Знание — сила. Любой, кто узнает о том, что Мэгги — моя дочь, сможет использовать это против меня. Анастасия так ни за что бы не поступила, но это не значит, что на такое не способны другие члены Совета. Ну, конечно, они орудовали бы в рукавицах, помягче, чем у Арианны: мне бы могли предложить деньги на помощь Мэгги, или устроить ее в хорошую школу — все, что может пожелать отец любимой дочери. При одном условии: это предложение можно будет отозвать, если я не выполню того, что от меня хотят. В конце концов, они же хорошие парни.

Впрочем, все могло бы обернуться и хуже. Я поежился при мысли о том, что мог бы сделать, обладай он этим знанием, Никодимус — ну, или, что еще веселее, Мэб (да-да, та самая Мэб. И поверьте мне на слово, в легендах она еще сильно приукрашена). Знаком я и еще с несколькими самородками вроде этих, и ни у кого из них нет повода особенно меня любить. С другой стороны, подумал я — и от этой мысли дрожь пробрала мня еще сильнее — подлинных возможностей Арианны я себе даже не представлял.

В любом случае вряд ли будет к лучшему, если о Мэгги стает известно всем. Собственно, я и не собирался объявлять Совету о нашем с ней родстве. Это не вызвало бы сочувствия — только интерес. Чем меньше людей узнает о том, что я отец Мэгги, тем меньше опасности будет ей грозить.

Да, конечно.

Я понимаю, ирония здесь та еще.

— Я могу на тебя положиться? — спросил я, не сводя взгляда с Анастасии.

Она опустила руки на стол и секунд пять молча смотрела на них, прежде чем ответить.

— Я уже не та в бою, что прежде, Гарри.

Я стиснул зубы:

— Поэтому ты отсиживаешься там, где спокойно.

В первый раз с момента моего прибытия в Эдинбург темные глаза Анастасии вспыхнули настоящим гневом, и я вдруг вспомнил, что эта женщина командовала Стражами не одно десятилетие. Воздух между нами в буквальном смысле слова нагрелся.

— Подумай хорошенько, — очень тихо произнесла она, — прежде чем называть меня трусихой.

С тех пор как душа и сознание жесткой седовласой женщины-бойца магическим образом переместились в тело выпускницы колледжа, у нее заметно поубавилось физической силы, но не воли, и не боевого опыта. Я бы не стал мериться с ней силой. И, черт подери, можно подумать, мне не приходилось видеть ее в бою с тех пор.

Бурлившая во мне злость жаждала выплеснуться на нее. Однако Анастасия заслуживала лучшего. Я справился с приступом и поднял руку в знак извинения. Анастасия Люччо бывает кем угодно, только не трусом — а ведь она родилась в эпоху, когда подобное обвинение запросто могло стать поводом для дуэли.

Спасибо, увольте.

Она кивнула, и сковывавшее ее напряжение немного ослабло.

— Я хотела сказать, я могла бы принести тебе гораздо больше пользы, находясь здесь: собирая разведданные, задавая вопросы, возможно, даже находя тебе подкрепление. Понятное дело, тебе придется драться — но ты ведь не сможешь делать этого, пока не найдешь девочку, да и многие из наших сильно заинтересованы в том, чтобы ты не создавал помех мирному процессу. Работая здесь, я могла бы нейтрализовать их.

Я с досадой уставился на свои руки. Она продумала все на порядок лучше, чем я.

— Я даже не подумал… Да. Прости, Ана.

Она склонила голову.

— Ерунда.

— Я мог бы подумать лучше. — Я почесал в затылке. — Думаешь, ты сможешь обложить мешками с песком Мерлина?

Брови ее удивленно взмыли на лоб.

— Блин-тарарам, да я просто потрясен тем, что он не откинул капюшон и не начал на меня визжать. Ну не может быть такого, чтобы он сидел сиднем, когда есть возможность хлопнуть мне по моз… — Я осекся, увидев, как широко-широко раскрылись глаза Молли. Я оглянулся.

Одна из висевших на стене картин сдвинулась в сторону, открыв взгляду спрятанную за ней дверь. Дверь беззвучно отворилась, и в комнату вступил чародей — этакий сошедший с киноафиши древний Мерлин.

Артур Лэнгтри — один из старейших, и уж наверняка самый могущественный в Белом Совете чародей. Волосы и борода у него длинные, белоснежные, с редкими серебряными нитями, и ухожены они идеально. Глаза голубые как зимнее небо, взгляд настороженный, но все лицо в целом являет собой образец утонченного благородства.

Мерлин Белого Совета был одет в простую белую мантию… правда, на талии красовался пояс из белой кожи, на какие обычно вешается кобура с пистолетом. Сначала я решил, было, что пояс этот пошит по образцу амуниции для диверсионных отрядов, но потом сообразил, что, вполне вероятно, дело обстоит ровным счетом наоборот. В кожаных кармашках лежали пузырьки — скорее всего разнообразные магические эликсиры. Из похожего на кобуру кожаного чехла торчала рукоятка жезла или, не исключено, короткой дубинки. Еще на поясе висело несколько застегнутых подсумков, вероятно, со стандартным набором чародейского оборудования вроде того, что беру с собой я. А еще он держал в руке длинный белый посох из незнакомого мне дерева.

Секунду или две я просто таращил на него глаза.

— Что, мирные переговоры уже завершились? — спросил я, слегка опомнившись.

— Разумеется, нет, — ответил Мерлин. — Господи, Дрезден, неужели вы думаете, что мы можем позволить Совету Старейшин в полном составе стоять в радиусе досягаемости вампирских когтей? Да вы с ума сошли.

Я тупо заморгал.

— Из всего Совета Старейшин на сцене стоит один чародей Маккой, — сообщил он и поморщился. — За исключением Кристоса, разумеется, который не в курсе принятых нами мер безопасности. Посол запросто мог прибыть с целью убийства.

Я несколько раз открыл и закрыл рот.

— Значит… — выдавил я наконец, — вы оставили его там одного, тогда как вам самим ничего не грозит?

Мерлин пожал плечами.

— Одному из нас необходимо оставаться там на случай проблем. И кстати, Дрезден, это предложил Маккой. Он человек дерзкий, бесцеремонный и заслуживающий доверия.

Я насупился и высек в уме свой мозг за тупость, стряхнув при этом усилием воли свою обычную враждебность по отношению к этому человеку.

— Вы не доверяете вампирам, — медленно произнес я. — Вы не пьете на этой мирной конференции аспирина.

Лэнгтри терпеливо посмотрел на меня и перевел взгляд на Люччо.

— Джонстаун, — пояснила она. — Одно из самых массовых самоубийств прошлого века.

Он нахмурился, потом кивнул.

— А-а, понятно. Нет, Дрезден, мы не верим им на слово — но очень многие члены Совета не в восторге от этого. Кристос завербовал множество сторонников, жаждущих мира на любых условиях.

— Но если вы не хотите остановить войну, — удивился я, — какого черта вы мне помешали, капитан Люччо? Я бы мог устроить это для вас, не сходя с места.