Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
— Что это с вами? — рявкнул мужской голос почти у меня над ухом. Чья-то сильная рука ухватила меня за правый локоть и рывком сдернула с рельсов. — Вы что, чертова поезда не видите?
Упомянутый поезд с ревом пронесся мимо — разъяренный зверь, рычащий в досаде на упущенную добычу. Поднятый им вихрь едва не затянул меня обратно на рельсы.
Прошла, казалось, вечность, пока последний вагон не скрылся в ночи. Я полежал ничком еще немного, задыхаясь, с отчаянно колотящимся сердцем. Только дождавшись, пока оно чуть-чуть не уймется, я приподнял голову и огляделся по сторонам.
Я валялся
И пара лакированных штиблет.
Взгляд мой скользнул вверх по штанинам и запечатлел мужчину лет тридцати — тридцати пяти, смотревшего на меня сверху вниз. Сложением он напоминал хорошую наковальню; казалось, что если вы вдруг, сдавая машину задним ходом, ненароком на него наедете, ему не будет ничего, а вы помнете крыло. Темные глаза светились живым умом, волосы уже начали редеть, и, хотя красавцем я бы его не назвал, лицо его было из тех, что помимо твоей воли вызывают доверие.
— Поезда с юга в последнее время что-то быстро ездить стали, — заметил он. — Я так решил, что вы, мистер, не особенно стремитесь попасть вот на этот.
Я продолжал всматриваться в стоявшего передо мной мужчину. Добавив мысленно лет двадцать возраста и фунтов сорок веса, я понял, что он мне знаком.
— К... — пробормотал я заикаясь. — К-к-к...
— Давайте попробуем вместе, — ухмыльнулся он. — Кармайкл.
— Но вы же... — не выдержал я. — Того... умерли.
Он фыркнул:
— Ну да, приятель. Зато теперь у нас будет настоящий, ли-цен-зи-ро-ванный детектив. Чародей в придачу. — Он с ухмылкой протянул мне руку. — И кто бы это говорил, а, Дрезден?
Я оглушенно поднял руку и позволил сержанту Рону Кармайклу, бывшему сотруднику отдела специальных расследований чикагской полиции, поднять меня на ноги. Он работал с Мёрфи. И он отдал жизнь, спасая ее от обезумевшего луп-гару... блин-тарарам, уже больше десятка лет прошло! Я сам видел, как он погиб.
Приняв более или менее вертикальное положение, я некоторое время смотрел на него, потрясенно качая головой. Ростом я был здорово повыше его.
— Вы... — пробормотал я. — Вы классно выглядите.
— Просто удивительно, что с тобой может сделать загробная жизнь. — Он театрально округлил глаза. — А ведь я как только не пытался похудеть! — Кармайкл покосился на часы. — Все это, конечно, очень занятно, но нам пора двигать.
— Э... — осторожно заметил я. — А куда именно двигать?
Кармайкл поковырялся в зубах зубочисткой.
— В контору. Идем.
Следом за ним я прошел через станционное здание и вышел на улицу, где стоял старый золотистый «Мустанг». Он обошел машину и сел за руль. Было темно. Моросил дождь. Фонари горели, но место выглядело каким-то заброшенным — никого, кроме нас двоих. Я так и не мог определить, в каком районе Чикаго мы находимся, и это показалось мне чертовски странным: я неплохо знаю свой город. Секунду-другую я медлил, оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь знакомого
ориентира.Кармайкл перегнулся через сиденье и распахнул мне дверцу.
— Не ломайте голову, приятель. Здесь не только те дома, которые стоят, а и те, которые могли бы здесь стоять. Будете думать об этом слишком много — голова распухнет.
Я еще раз оглянулся, сел в «Мустанг» и захлопнул за собой дверцу. Кармайкл медленно вырулил на пустую улицу.
— Это не Чикаго, — сказал я.
— Гений, — ухмыльнулся он.
— Тогда... где мы?
— Между.
— Между чем? — не понял я.
— Между чем? — переспросил он. — Между кем. Между где. Между когда. Между тут.
Я нахмурился:
— Вы не упомянули «почему».
Он покачал головой и ухмыльнулся:
— Не, дружище. К «почему» мы здесь относимся с большим почтением. Мы, можно сказать, большие поклонники «почему».
Я нахмурился чуть сильнее. Потом тряхнул головой.
— Почему я здесь?
— Вы никогда не слышали о прологе, нет? — ответил Кармайкл вопросом на вопрос. — Хотите сразу перейти к основному действию?
— «Почему я здесь» — в смысле «а не там, где мне вроде бы положено находиться».
— Может, вы сейчас пребываете где-то при смерти, — предположил Кармайкл. — Может, вы тонете, и все это иллюзия, которую создает вам мозг, чтобы укрыть от вас суровую правду.
— Здесь? С вами? Я встречался со своим подсознанием — оно, конечно, безумно, но не настолько.
Кармайкл рассмеялся — громко, от души.
— Но такое здесь вполне могло бы происходить. Вот в этом и суть.
— Ничего не понимаю. Вообще ничего.
— Ив этом тоже суть, — кивнул он.
Я испепелил его взглядом.
— Приятель, — сказал он, продолжая улыбаться. — Вам позволено увидеть ровно столько, сколько вы в состоянии переварить. Вот сейчас мы с вами в месте, которое сильно смахивает на Чикаго, едем под дождем в моем старом «Мустанге», потому что вот такие у вас ограничения. Все, что сложнее, предотвратило бы... — он помолчал, подбирая слова, — возможность вероятностей, а у нас здесь это нецелесообразно.
Я немного подумал.
— Вы употребили «предотвратило» и «нецелесообразно» в одном предложении.
— Я тут раздобыл календарь — типа «по слову в день», — сказал он. — Не поднимайте лишнего шума из-за пустяка.
— Да вы смеетесь, — буркнул я. — Поднимать шум для меня смысл жизни.
Кармайкл хмыкнул и сощурил глаза.
— Посмотрим, — сказал он. — Посмотрим.
Глава вторая
Кармайкл остановил «Мустанг» перед домом, напомнившим мне ранние серии «Сетей зла». Он припарковался у безлюдного тротуара, и мы направились к дверям.
— Так куда мы все-таки идем?
— Я же сказал. В контору.
Я нахмурился:
— А поконкретнее никак нельзя?
Он огляделся по сторонам.
— Не здесь. Мы на охраняемой территории. Здесь повсюду уши.
Я задержался на абсолютно пустом тротуаре и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую: ничего, кроме редких фонарей, дорожных знаков и окон, за которыми не виднелось ни света, ни занавесок, — ни дать ни взять пустые глазницы трупа, даже еще менее выразительные.