Досье на адвоката

Моховая улица насчитывала пару ветхих домов, а приличной дороги здесь и в помине не было. Если бы на дворе стояло не засушливое лето, а дождливая осень, добраться сюда было бы возможно разве что на танке. Покосившийся забор спускался прямо к реке. Где-то гоготали гуси.

«Не случайно Андрей не захотел вести меня к себе, — подумала Лиза. — Ну что же, хоть в этом его можно понять».

На завалинке сидел старый дед, обутый не то в лапти, не то в кеды эпохи застоя. Он разомлел на солнышке и, услышав шаги нежданных гостей, вздрогнул.

— Кавой-то несет. Вы с собесу аль с горсполкому? — осведомился старик, рассматривая незнакомцев.

Лиза открыла было рот, чтобы сообщить жителю Моховой улицы всю правду о цели их визита, но Климов опередил ее:

— Мы из милиции. Ваша фамилия?

— Прокудин Иван Степанович, — испуганно доложил дед. — Можно просто — Степаныч. А че-гой-то, у вас проблемы?

— Проблемы у вас, — строго заявил Климов. — Нам нужно пройти в дом.

— Пожалуйте, гости дорогие, — заюлил дед. — Щас чайком побалуемся…

— Мы при исполнении, — сурово напомнил Климов.

Лиза была удивлена, как удачно ее знакомый вошел в роль милиционера. Если бы она не знала, что перед ней бывший подозреваемый по делу о серийных убийствах, она бы ни за что не догадалась, что это всего лишь розыгрыш.

— А чего случилось-то? — осмелился спросить дед. — Живу я тихо, самогонкой не занимаюсь, в чужой огород за помидорами не лазаю.

— Слышали мы, что постояльцев ты держишь. Признавайся!

Дед открыл беззубый рот и захихикал.

— Шутишь, начальник, какие постояльцы?!

Климов нахмурился:

— Елизавета Германовна, составляйте протокол на гражданина Прокудина. В связи с тем, что он отказался сообщить правоохранительным органам о местопребывании особо опасного рецидивиста…

Лиза зашелестела бумагами, выразительно поглядывая на Степаныча. Дед всполошился:

— Ой, беда-то какая! Чего же я, дурак, натворил? Признаюсь, бес попутал на старости-то лет.

— Ты, Степаныч, успокойся. Рассказывай все как есть, — приказал «страж порядка». — Елизавета Германовна, отставить протокол! Гражданин Прокудин сейчас чистосердечно каяться будет.

Старик замотал седой головой.

— Все расскажу! Вот те истинный крест.

— Валяйте, — великодушно разрешил Климов.

— Чего рассказывать-то? — удивился дед. — Вон он, ваш цедивист, под грушей валяется. Три дня не просыхает. Сливовой настойки нажрался, супостат!

Елизавета открыла от изумления рот. Ее Андрей, разбирающийся в тонких французских винах и высокой моде, валяется пьяным под грушей!

Они с Климовым выглянули в окно. Действительно, под сенью раскидистого дерева лежало нечто безобразное в грязных сапогах и с рыжей щетиной. Богатырский храп заглушал гул расположенной неподалеку автомагистрали.

Лиза облегченно вздохнула. Нет, это определенно был не Андрей.

— Так в чем ты, старый пень, собрался каяться? — возмутился Климов.

— Дык в нем. Пустил я ево за три сотни рублей в месяц. А мне, поди, налоги надобно платить! За прибыль.

Елизавета подивилась необычайной юридической грамотности дедули. Признаться, она думала, что старичок в глаза не видел даже лампочки Ильича. На столе стояла только оплавившаяся свечка, а под потолком болтался оголенный провод.

— Еще постояльцы имеются?

— Нет-нет! — поспешил заверить их дед. — Других не держим.

— Этот нам не подходит, — заявил Климов. — Что скажете о соседях?

Он показал на домик, почти наполовину вросший в землю.

— Старуха там живет. Савельевной кличут. Осьмидесяти пяти лет, — доложил дед. — Вот она — еще та штучка!

Молодые люди не успели удивиться, как Степаныч тоном старого заговорщика выдал компромат:

— У ей в погребе аппарат самогонный имеется. Надобно ее арестовать! Хороших людей травит, зараза!

— Это не по нашей части, — заявила Лиза. — Скажите лучше, она живет одна? Молодых людей вы у нее не видели?

— Конечно, одна. Кому она нужна? А молодые люди к ней уже почитай как полвека не ходют.

Климов наклонился и зашептал на ухо Елизавете:

— Надо уходить. Здесь мы ничего не добьемся.

Конечно, Алексей был прав. Они направились к выходу, запинаясь о вспученные половицы. Выйдя на улицу, Лиза зажмурилась от нестерпимо яркого летнего солнца. После убогого жилища старика даже засохшая грязь выглядела празднично.

Климов подвел неутешительные итоги:

— Архипов никогда не жил на Моховой улице. Полагаю, что он даже здесь никогда не был. Очередная ложь, Елизавета Германовна. Так кто же он, этот ваш знакомый?

Лизе хотелось бы самой это знать…

— На этом все! — Дубровская захлопнула за собой дверцу «Пежо» и с тоской посмотрела на Климова. — Мы убедились, что Архипов — враль, каких мало. Одного не пойму — должна же у него быть какая-то цель. Зачем вводить меня в заблуждение? Положим, он не программист. Ну и что из этого? На компьютерах свет клином не сошелся. Может, он стесняется своей профессии?

— В этом-то и дело, Елизавета Германовна. На грузчика он не похож, да и на слесаря тоже. Видели его руки? Ухоженные, с чистыми ногтями… Могу поспорить, что ничего тяжелее авторучки он в них не держал.

— Опять же зачем он скрыл от меня свой настоящий адрес? — размышляла Лиза.

— Может, у него жена и семеро ребятишек? — высказал предположение Климов.

Дубровская скривилась. Неужели разгадка странного поведения ее друга столь банальна? Тогда все становится ясным… Молодой, утомленный семейными тяготами мужчина находит отдушину на стороне. Поскольку в его планы новая женитьба не входит, он предпринимает всевозможные меры, чтобы его приятное увлечение оставалось в тайне. Жена ничего не подозревает о существовании новой пассии у мужа, пассия (она же Лиза Дубровская) даже гипотетически не предполагает, что она для своего приятеля не единственная радость на белом свете…

— Конечно, если он — секретный агент министерства безопасности или же иностранный шпион, — продолжал рассуждать Климов, — то многое в его поведении становится понятным.

Лиза горько усмехнулась. Секретный агент? Было и такое предположение. Но положа руку на сердце оно казалось менее правдоподобным, чем история о загулявшем семьянине.

— Как бы то ни было, — подвела она неутешительный итог, — все ниточки к прошлому и настоящему этого лгуна оборваны. Не буду же я обращаться в милицию с просьбой установить личность моего приятеля!