Досье на невесту
Шрифт:
Весь день она страдала, придумывая повод, как отделаться от Маринки, поскольку на остановке ее должен был ждать Дима. Викины муки разрешились сами собой, благодаря звонку бульбенковского нового поклонника, пригласившего Маринку на какую-то дачу. Планы на вечер Маринка обсуждала со своим Пашей прямо во время лекции громким шепотом, поэтому вся группа была в курсе, что будут шашлыки, которые Паша должен был замариновать самостоятельно, пока девушка задыхается в душных казематах учебного заведения, итальянский салат и вино, которое «было в позапрошлый раз». Кроме того, Маринка вдруг тихо взвизгнула, сообщив уже почти отключившемуся Ромео, что у нее нет купальника, и поинтересовалась, можно ли там купаться голой. Послушав еще минуту воодушевленный клекот, несшийся из трубки, Бульбенко смачно чмокнула мобильник и отсоединилась.
– Ну что? – жарко зашептал сзади измученный неизвестностью Ренат, безжалостно отвергнутый Маринкой еще на первом курсе в связи с отсутствием жилплощади и прописки. – Можно?
– Что – «можно»? – не поняла Бульбенко, искренне считавшая, что разговаривала тихо, а злобные взгляды,
– Без купальника!
– Ренат, а что, ты хотел надеть купальник и составить мне компанию?
– Ну, если ты будешь без купальника, то я готов!
– А я нет, – припечатала Маринка. – И боюсь, мой друг тоже!
– Жаль, – вздохнул парень под жизнерадостное хихиканье уставших от тягучих знаний, впихиваемых в их опустевшие за лето головы, студентов.
– А уж мне-то как жаль! – хмыкнула Маринка. – Подслушивать нехорошо, кстати.
Ренат затих, обиженно заскрипев ручкой в блокноте.
– Я тебя не дождусь, – шепнула Вике Бульбенко. – Не обидишься?
– Не, ты что! – Вика чуть не сказала, что только обрадуется такому повороту событий, но вовремя спохватилась.
Серебристая машина уже ждала ее у входа. Дима расслабленно откинулся на сиденье и слушал музыку. Мельком бросив взгляд на заднее сиденье и обнаружив, что цветов опять нет, Вика слегка огорчилась. Все-таки мужчина без цветов не мог считаться романтически настроенным кавалером. Поскольку Вика представляла себе морскую прогулку как гулянье вдоль берега и, возможно, шлепанье по воде босиком, в перерыве между парами она сбегала в магазин за новыми носками. Те, которые она нацепила утром, к романтике не располагали. Белье тоже было не ахти, но Вика надеялась, что к тому моменту, когда дело дойдет до белья, она успеет накопить на новый красивый комплект, тем более что Дима вряд ли планировал раздевание на берегу залива.
Однажды к Екатерине Андреевне приходила в гости старая подруга Жанна, причем старая она была во всех смыслах слова. Так вот Жанна долго и красиво рассуждала о разнице полов не в физическом, а в моральном плане, и Вика, притаившись за дверью, с восхищением слушала ее мудрые сентенции о том, что мужчины и женщины устроены по-разному, поэтому они очень редко понимают друг друга. Они мыслят, чувствуют, переживают и даже слышат иначе. Мужчины считают женщин импульсивными, непредсказуемыми и лишенными здравого смысла только потому, что любая представительница слабого пола может во время просмотра футбольного матча Лиги чемпионов внезапно, без предупреждения, переключить телевизор на другой канал, чтобы посмотреть, как дела в любимом сериале и что дон Педро наврал донье Рохелии, чтобы скрыть свою связь с двоюродной сестрой подруги тетки ее любовника. В лучшем случае ополоумевший от горя супруг, роняя тапки, расплескивая пиво и забыв на столе воблу, унесется в кухню, досматривать острый момент и мучительно ждать, когда же покажут или скажут счет, чтобы понять, был гол, пока он вихрем летел по родимой жилплощади, или нет, в то время, как довольная жена будет слушать неловкое вранье телевизионного Казановы. В худшем – супруг вступит в бесперспективные пререкания по поводу недопустимости подобного поведения, а в ответ услышит подробный рассказ про дона Педро со товарищи, призванный подтвердить, несомненно, более высокую ценность просмотра телесериала по сравнению с дурацким видом спорта, где куча потных мужиков носится под дождем по скользкому полю, падая в грязь и гоняя один жалкий мячик. В результате муж все равно сбежит к другому телевизору, но что-то интересное он уже, безусловно, пропустит, а жена, возжелавшая семейного просмотра любимого сериала, еще долго будет мешать ему тоскливыми выкриками о том, что он никогда не понимал ее и нет в нем тяги к семье, о чем она и подозревала с самого начала, когда мама ей говорила, что нельзя так неосмотрительно выскакивать замуж. В самом худшем случае упомянутая мама, проживающая на той же жилплощади, тоже примет участие в диалоге.
Женщины же считают мужчин примитивными, равнодушными и эмоционально обделенными только потому, что на вопрос: «Ты ничего не замечаешь?» – вместо слов о том, что ему сразу же в глаза бросилось новое платье, роскошный макияж или долгожданная генеральная уборка квартиры, сильная половина затравленно вжимает голову в плечи, уже заранее предвидя, что не сможет ответить на такой простой вопрос правильно, как студент, пришедший на экзамен и даже не подозревающий, как называется сдаваемая им дисциплина, и начинает перебирать совершенно фантастические варианты: от приезда тещи до признания в том, что да, пятно на рубашке было от помады, но эта помада совсем не Леночки из отдела продаж, а главбуха Галины Викентьевны, которая упала от старости и зацепилась за него губами. Это все вместо того, чтобы первым делом повнимательнее вглядеться в облик жены и увидеть в нем что-то новое, или красиво рассказать про хорошо забытое старое, чтобы заслужить прощение.
Они говорят на разных языках, но тем не менее умудряются общаться и даже любить друг друга.
Именно про Жанну и ее постулаты вспомнила Вика, когда внезапно выяснилось, что Дима под морской прогулкой понимал уединение на яхте.
– Яхта не моя, ты не думай, – улыбнулся он, подталкивая ее к бело-голубой красавице. – Это приятеля. Он мне ключи дал. Так что поплывем как белые люди, и педали крутить не придется! Ты когда-нибудь проводила время на яхте?
Дима на этой яхте бывал довольно часто, собственно, часть денег на ее покупку одолжил именно он, поэтому он был единственным, кому приятель доверял ключи от своего сокровища.
Сейчас ему хотелось покрасоваться перед остолбеневшей Викой, внезапно понявшей всю глубину пропасти между мировосприятием двух полов. Она вспомнила о своем нижнем белье и просто похолодела от ужаса. Ну кто мог подумать, что ее повезут кататься на яхте! Почему он не сказал, что они поплывут вдвоем! Это же все меняет!Но Дима не подозревал о ее проблемах и с радостным оживлением носился по палубе.
Вике было страшно: она боялась, что яхта перевернется и утонет, что даже если в этой посудине нет дыр, то ее смоет волной в залив, сдует ветром, или она сама по закону бутерброда шлепнется в грязную и холодную воду за кормой. Она никак не могла поверить в произошедшее. Ее пригласил прокатиться не на велосипеде, не на роликах и не на автобусе, а на яхте мужчина! И не просто мужчина, а парень, в которого она влюбилась с первого взгляда и на дружбу с которым она даже не смела рассчитывать! Он не был ни ущербным, ни нищим, ни идиотом, хотя изредка, когда Вика позволяла себе пофантазировать о своем первом мужчине, ей являлись причудливые убогие образы незнакомцев, украшенных целыми гроздьями всевозможных дефектов, поскольку нормальный мужик, а в этом Вика уже успела убедиться, просто по определению, не мог заинтересоваться ею. Не привыкнув к подаркам неласковой фортуны, она пятилась от предлагаемого ей счастья, как бездомная собачка от пятикилограммового куска вырезки, внезапно шмякнувшегося на землю прямо перед ее голодной мордой. В любом сочном персике обязательно есть здоровенная кость, о которую запросто можно сломать зубы, а в любом реверансе судьбы есть подвох. Когда она приседает перед вами в глубоком поклоне, растопырив розово-пышные юбки, не исключено, что под этими юбками спрятаны мышеловки для любителей бесплатного сыра. Вика не ждала ничего хорошего. Она была уверена, что если Дима не задумал ее утопить по дороге или не собирается просто посмеяться над бедной дурочкой, то она сама всенепременно учудит нечто такое, о чем он будет вспоминать со смехом или с содроганием до самой старости. Вариантов у нее была масса: от элементарного падения за борт до лопнувшей на трусах резинки. Она могла подавиться фруктами, неожиданно напиться, сказать какую-нибудь глупость или просто начать икать в самый ответственный момент. Кроме того, ее безумно беспокоило белье. Единственное, что могло спасти ситуацию, – это внезапная африканская страсть кавалера, которая помешала бы ему разглядеть изумительные цветочки, обильно разбросанные по выцветшим старушечьим трусикам, и здоровенную булавку, соединявшую сзади трухлявую конструкцию лифчика. Почему она именно сегодня нарядилась именно в этот пережиток прошлого, а не взяла из шкафа что-нибудь поприличнее, Вика не знала. Зато точно знала, что допустить Диму до разглядывания цветочков на трусах и булавки на лифчике ни в коем случае нельзя.
– Вика, иди пока осваивайся, – крикнул откуда-то с носа яхты Дима, даже не подозревая, что девушка вместо того, чтобы настраиваться на романтический вечер, пребывает в состоянии, близком к обмороку.
Ситуация была почти критической. И тут до нее дошло: от белья нужно срочно избавиться. Пусть лучше он думает, что она такая экстравагантная, чем уколется о ржавую булавку.
«Если человеку везет, то это надолго, а если нет – то навсегда», – сказала себе Вика.
Так как самой первостепенной задачей для девушки было снять с себя несимпатичные тряпки, которые могли испортить романтическое настроение, то она, забыв об опасности и о том, что, вполне вероятно, кавалер ничего такого делать не планирует, а хочет просто посмотреть на звезды, начала лихорадочно выпутываться из лифчика, не снимая свитера. Номер удался, и отвратительный бюстик был немедленно спрятан на дне рюкзачка. С трусами дело обстояло сложнее: избавиться от них, не снимая брюк, было невозможно, поэтому Вика начала судорожно стаскивать джинсы, сидевшие на ней как вторая кожа и по этой причине намертво прилипавшие к ногам. Именно в момент, когда трусы уже были запихнуты к лифчику, в каюту заглянул Дима. Увидев Вику, в свитере и без штанов, он на мгновение остолбенел: конечно, интим входил в его планы, но не так быстро. Но парню было приятно, что девушка позволяла ему пропустить нудную и никому не нужную стадию, именуемую процессом ухаживания.
Услышав шорох, Вика обернулась и завопила от неожиданности, моментально поняв, что джинсы она все еще держит в руках. Причем если на ней они хоть и с трудом, но растягивались до нужного размера, то в свободном от Викиных ног состоянии штанишки съеживались, как шкурка царевны-лягушки, и абсолютно ничего не прикрывали. Не став выяснять, с чем связано переодевание, Дима молча шагнул к ней, отобрал брюки и выключил свет. Яхта в тот вечер так и не отошла от причала.
Павел Антонович радостно фыркал в ванной, бережно и с удовольствием намыливая свое подтянутое тело. Эта квартира нравилась ему больше всех: стоила она недорого по сравнению с предыдущими, а оборудована была изумительно. Именно таким и должно быть любовное гнездышко уставшего от семейной жизни состоятельного мужчины. Хозяйка, прекрасно понимавшая, зачем он снимает жилплощадь, не стала заламывать цену и ставить глупые условия, наподобие требований никого не водить и не пользоваться посудой. Наоборот, там все уже было предусмотрено, даже хрустальные бокалы и подсвечники. Когда с Мариной все закончится, даже жаль будет съезжать отсюда, но он соблюдал золотое правило: меняя девушку, менять и место встреч. Береженого бог бережет…
Марина лежала на огромной кровати и тоскливо щелкала пультом. По телевизору шла всякая ерунда, и ей было скучно. Пиджак Павла аккуратно висел на спинке стула, там же лежали идеально сложенные брюки: ее уже начинала бесить эта его манера все складывать так тщательно, словно он командировочный в гостинице, где днем с огнем не найти утюг. От нечего делать она запустила руку в его карман, ладонь тяжело и заманчиво тронула холодный мобильник.
«А интересно, – вдруг подумала Маринка, – он только со мной крутит или есть еще кто-нибудь?»