Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980
Шрифт:
Это увольнение подействовало на Высоцкого отрезвляюще. Кажется, впервые он по-настоящему понял, что период уговоров и угроз закончился, и на него всерьез обиделись коллеги по работе. Чтобы вернуть их расположение к себе, Высоцкий в апрелe лег на амбулаторное лечение к профессору Рябоконю. Проискав в больнице несколько недель, Высоцкий пришел с повинной к Любимову и попросил вновь принять его в театр. Как это ни странно, его взяли, правда, на договорной основе, с массой mi штельных для него оговорок.
Между тем в июне новая неприятность обрушилась на голову Мысоцкого. В номере газеты «Советская Россия» за 9 июня появилась статья Г. Мушты и А. Бондарюка под названием «Во имя чего поет Высоцкий?». Приведу отрывок
Во имя чего поет Высоцкий? Он сам отвечает на этот вопрос: «ради справедливости и только». Но на поверку оказывается, что эта справедливость — клевета на нашу действительность…»
В дни, когда появилась эта статья, Высоцкий заканчивал очередной курс лечения в больнице. Душевное состояние его было в те дни далеко от благожелательного: жена начала всерьез подозревать его в измене, в народе кто-то усиленно распускал сплетни о его самоубийстве. Может быть, специально подталкивали к этому? Именно в те дни из-под пера Высоцкого выходит песня «Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт».
Насколько для Высоцкого тот момент был действительно отчаянным говорит его письмо в ЦК КПСС, датированное 24 июня, в котором он буквально отрекается от своих ранних песен: «…даже мои почитатели осудили эти песни. Ну что же, мне остается только радоваться, ибо я этих песен никогда не пел с эстрады и не пою даже друзьям уже несколько лет».
Статья в «Советской России» едва не поставила крест на утверждении Высоцкого на роль Рябого в картине В. Назарова «Хозяин тайги». Член художественного совета «Мосфильма» Шабанов 23 июня на заседании совета заявил: «Высоцкий — это морально опустившийся человек, разложившийся до самого дна». Но, к счастью для Высоцкого, другие члены совета посчитали иначе. В конце концов он был утвержден на роль и в июле вылетел в Сибирь в район Дивногорска.
Натурные съемки фильма проходили в селе Выезжий Лог Майского района Красноярского края. Партнером Высоцкого по фильму был его друг и коллега по Театру на Таганке Валерий Золотухин. По его словам, съемки принесли им обоим мало приятных впечатлений. Режиссер в процессе работы ушел от первоначального варианта сценария и самовольно кроил его, не считаясь с мнением актеров. В конце концов все это привело к тому, что Высоцкий разругался с режиссером прямо на съемочной площадке и долго после этого таил на него злость. Назаров и ответ на это стал попросту игнорировать Высоцкого и в дни, когда тот снимался, не приходил на съемочную площадку. Высоцкого это злило еще больше, и он в сердцах бросал Золотухину: Пропало лето! Пропал отпуск и настроение!»
Но если участие в съемках приносило Высоцкому мало приятных минут, то этого нельзя было сказать о его поэтическом и юхновении, так как именно в Выезжем Логе он пережил свою оолдинскую осень». Там в конце июля — начале августа из-под eго пера на свет появились два самых знаменитых его произведения: «Охота на волков» и «Банька по-белому». Именно с этих произведений и начался тот Высоцкий, который вскоре ворвется в 70-е как яростный обличитель лжи и фарисейства, царивших тогда в обществе. Именно эти вещи явились первым серьезным шагом Высоцкого к тому, чтобы превратиться из певца торов и подворотен в автора остросоциальных песен и стихов.
Между
тем сразу после сибирских съемок произошла решающая встреча Высоцкого и Марины Влади. Тем летом она приехала в Советский Союз для участия в фильме С. Юткевича «Сюжет для небольшого рассказа» (она играла Лику Мизинову) и остановилась на квартире друзей в Москве. Высоцкий нашел ее и откровенно признался, что жизнь без нее для него не имеет никакого смысла. И Влади ответила ему своим согласием. Она вспоминает: «Всей ночи нам не хватило, чтобы до конца понять глубину нашего чувства. Долгие месяцы заигрываний, лукавых в и лядов и нежностей были как бы прелюдией к чему-то неизмеримо большому. Каждый нашел в другом недостающую половину. Мы тонем в бесконечном пространстве, где нет ничего, кроме любви. Наши дыхания стихают на мгновение, чтобы слиться затем воедино в долгой жалобе вырвавшейся на волю любви».Так вспоминает об этом М. Влади. Л. Абрамова обошлась без высоких слов и это понятно.
«Давно это было — осенью 1968-го. Недели две или чуть больше прошло с того дня, когда с грехом пополам, собрав силы и вещи, я наконец ушла от Володи. Поступок был нужный и умный, и я это понимала. Но в голове стоял туман: ноги-то ушли, а душа там осталась…
Кроме всего прочего — еще и куда уходить? Как сказать родителям? Как сказать знакомым? Это же был ужас… Я не просто должна была им сказать, что буду жить одна, без мужа. Его уже все любили, он уже был Высоцким… Я должна была у всех его отнять. Но, если бы я знала раньше все, я бы ушла раньше…»
Некоторое время Высоцкий и Влади мыкались по разным углам, пока наконец не перебрались к матери Высоцкого Нине Максимовне, в ее двухкомнатную квартирку в Новых Черемушках.
Тем временем та осень была ознаменована для Высоцкого целой чередой новых неприятностей. Во-первых, после того, как Высоцкий отказался играть в новом спектакле «Тартюф», вновь испортились его отношения с Юрием Любимовым. Режиссер после этого даже перестал с ним здороваться. Любимов тогда заявил: «Высоцкий зажрался! Денег у него — куры не клюют. Самые знаменитые люди за честь почитают позвать его к себе в гости, пленки с его записями иметь. Но от чего он обалдел? Подумаешь, сочинил пяток хороших песен… Солженицын ходит трезвый, спокойный, человек действительно испытывает трудности, однако, несмотря ни на что, работает. А Высоцкий пьет и когда-нибудь дождется, что его затопчут под забор, пройдут мимо и забудут эти его пяток хороших песен».
В итоге с 8 ноября Высоцкого отстранили от всех спектаклей, а через неделю все та же «Советская Россия» публикует на своих страницах статью известного советского музыкального мэтра В. Соловьева-Седого под названием «Модно — не значит современно». Приведу отрывок из нее: «К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность. Советский народ посвящает свой труд и помыслы высокой цели — строительству коммунистического общества. Миллионы людей отдали жизнь, отстаивая в боях наши светлые идеалы. Но что Высоцкому и другим бардам до этих идеалов. Они лопочут о другом…»
Вновь оказавшись в эпицентре всех интриг, Высоцкий не находит ничего лучшего как снова запить. А в начале декабря он и очередной раз оказывается в больнице. При этом его состояние как никогда плохое. Врачи констатируют общее расстройство психики, перебойную работу сердца и обещают родным больше не выпускать его из клиники в течение ближайших двух месяцев. Прослышав о плохом самочувствии Высоцкого, в больнице его навещает Ю. Любимов. «Тебе надо сделать операцию и вшить химическую ампулу, — уговаривает он Высоцкого. — Врачи говорят, что если ты и дальше будешь вести себя подобным образом, то года через три наступит конец». Что же ответил ему Высоцкий? «Я не больной и ампулу вшивать не буду!» — таким был in ответ.