Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. За кулисами шоу-бизнеса
Шрифт:
В. Меладзе родился 23 июня 1965 года в Тбилиси в семье инженеров. Через несколько лет семья Меладзе в составе пяти человек (у Валерия есть еще брат и сестра) переехала в Батуми. Там прошли школьные годы Валерия.
По словам самого Меладзе, в школе он учился плохо. Причем не потому, что уродился неучем, просто школьные учителя преподавали предметы настолько скучно и неинтересно, что это отбивало всякую охоту посещать их уроки. Поэтому большая часть учеников присутствовала на занятиях в роли простых статистов, ребята получали свои тройки и автоматически переводились из класса в класс. «Я тогда дал себе слово, что если чего-нибудь добьюсь в жизни, то, не стесняясь, скажу: школа у нас была плохая. Пусть простят меня ставшие уже пожилыми учителя…»
Не менее серьезно, чем успеваемость, «хромала» у Валерия и дисциплина. Он, в отличие от своего старшего брата Константина, который был тише воды ниже травы,
«Мы, как партизаны, прятались от рабочих. Попадись мы им на глаза, они тотчас бы взяли нас за шкирку и отвели на проходную, а затем в милицию. Все, слава богу, обошлось благополучно. Однако на учет в милицию я все-таки попал.
На самом деле это было простое баловство. Сейчас я понимаю, что на кого-то нужно было списать сломанный трактор. Он несколько лет стоял бездействующий, кем-то уже разобранный. Мы поснимали с него некоторые интересующие нас детали (чем, кстати, государству никакого ущерба не нанесли). Одного из мальчишек поймали, он рассказал об остальных. Дело дошло чуть ли не до суда. Нас обвинили в «нанесении ущерба государственной собственности». Была большая шумиха, и после того, как машину списали на нас, дело как-то замяли, поставив всех нас на учет в милицию. А через год какой-то журналист — «Учительской газеты», по-моему, — копался в архивах МВД, нашел этот материал и написал здоровенную статью с разгромным названием: «Злостное хулиганство малолетних преступников». Естественно, был шум в гороно, пошел сигнал в нашу школу, и меня исключили. Только благодаря родителям я снова был зачислен в свою школу. Они знали, что мы — нормальные дети, и если и шалуны, то ничего плохого не совершали…»
Стоит отметить, что, параллельно с учебой в средней школе, Меладзе одно время посещал и школу музыкальную, однако и там его успехи выглядели, мягко говоря, не блестяще. Короче, когда в начале 80-х он закончил среднюю школу, проблема «куда идти?» перед ним не стояла — кроме как в рабочие идти было некуда. Поэтому Меладзе устроился телефонистом на телефонную станцию. И, надо отдать ему должное, за год работы достиг на этом поприще больших успехов — ремонтировал по 5 — 10 линий в сутки. Начальство его ценило, а коллеги откровенно уважали, потому что Валерий никогда не строил из себя умного — в работе держался со всеми на равных, а после нее активно участвовал в совместных гулянках.
Однако прошел всего лишь год, и Меладзе вдруг почувствовал, что рабочая спецовка стала ему, образно говоря, мала. Ему захотелось добиться в жизни большего. Он набрал учебников и стал после работы самостоятельно ликвидировать пробелы в собственном образовании. К лету поднаторел в учебе настолько, что достаточно легко сдал экзамены в кораблестроительный институт города Николаева (в этом же вузе учился и его старший брат Константин).
В. Меладзе вспоминает: «Мне легко давались и технические, и гуманитарные науки. Преподаватели были довольны. Но были и такие, кто просто не верил, что грузин может хорошо учиться. Они перевидали многих моих земляков, которые любыми путями старались сдавать экзамены, не особо вникая в предмет. Мне просто ставили тройки, полагая, что я все переписал. Это вызывало во мне ярость. Мне оставалось только молчать, но внутреннее недоумение и обида были очень сильными…»
Во время учебы в институте Меладзе познакомился со своей будущей женой Ириной. В истории их знакомства нет ничего выдающегося. В первый раз Валерий увидел Ирину на автобусной остановке, и она поразила его настолько, что ему захотелось с ней познакомиться. Однако в тот раз храбрости подойти к ней у него не хватило. Но вскоре судьба вновь свела их. Дело в том, что Ирина училась на третьем курсе того же института, в котором грыз гранит науки и Валерий (ее специальность — технолог по судовым корпусам), и однажды пришла на институтскую дискотеку. Тут уж Валерий своего шанса не упустил и на первый же медленный танец пригласил ее. Так состоялось их знакомство. В 1989 году они поженились. В этом браке у них в начале 90-х родилась дочь Инга.
В стенах родного института Валерий вместе со своим старшим братом Константином всерьез увлеклись творчеством — стали выступать в самодеятельном ансамбле (Валерий в роли вокалиста, Константин — композитора). Судя по всему, их увлечение вскоре превысило дилетантский уровень, в 1990 году их обоих пригласили в популярную некогда группу «Диалог». «Наша запись попала к
руководителю группы Киму Брейтбургу. Ему показалось, что я голосом похож на Джона Андерсона из «Yes»…» — вспоминает Валерий.В справочнике «Кто есть кто в советском роке» об этой группе сказано следующее: «Одна из первых советских арт-роковых групп, ставшая профессиональным коллективом филармонии еще в 1979 году и во многом способствовавшая появлению у советской рок-музыки «официального статуса». Основана в 1969 году как школьный ансамбль, в который вошли: Ким Брейтбург (вокал, клавишные), Виктор Литвиненко (гитара), Анатолий Дейнега (ударные)…
В творчестве «Диалога» уживаются любовь к крупной арт-роковой и симфороковой форме и песням, в которых группа старается придерживаться стилистического разнообразия — от «новой волны» до блюза и тяжелого рока. Одним из первых «Диалог» начал использовать лазеры и пиротехнические эффекты…»
Братья Меладзе пришли в «Диалог» в сложный для группы период. За три года до этого «Диалог» участвовал в фестивале грампластинок «Мидем» в Каннах, имел там хорошую прессу, однако дальше этого его успех не пошел. Его популярность на родине резко снизилась, что было вполне объяснимо: на эстраде появились новые имена, прежние шаблоны стремительно рушились. Желая догнать убегающее от них время, ветераны группы сменили стиль (с хэви-металл на хард-поп) и пригласили в коллектив молодежь — братьев Меладзе. Однако вернуть былую популярность группе так и не удалось (братья Меладзе записали с ней всего лишь один диск на стихи Арсения Тарковского под названием «Осенний крик ястреба»). Позднее Валерий признается, что в «Диалоге» они делали не свою музыку.
Тем не менее неудача с «Диалогом» не обескуражила братьев, не заставила их раз и навсегда бросить музыку. Несмотря на то что родители Валерия настоятельно советовали ему всерьез заниматься наукой (он тогда поступил в аспирантуру и готовился к защите диссертации), он вместе с братом продолжил музыкальные эксперименты. И вскоре вновь обжегся. В 1992 году он принял участие в фестивале «Ступень к Парнасу» и вылетел после первого же тура. Любой другой на месте Валерия после подобного исхода, наверное, навсегда бы зарекся выходить на сцену (тем более что было куда уходить — в науку), но он не отказался от мечты стать артистом. Более того, он решил покорить саму Москву. Каким образом? У неких друзей-бизнесменов они с братом заняли крупную сумму денег и, записав несколько песен («Не тревожь мне душу, скрипка», «Лимбо»), показали их известному продюсеру Евгению Фридлянду, с которым познакомились, еще будучи участниками группы «Диалог» (Фридлянд участвовал в записи их первой пластинки «Осенний крик ястреба»). У того в то время катилось к краху его сотрудничество с группой «Браво», и он искал место для нового приложения своих сил. И тут как нельзя кстати подвернулись братья Меладзе.
Е. Фридлянд вспоминает: «Я помогал Валере еще до того, как мы начали активную совместную работу. Постоянно таскал на какие-нибудь съемки, куда приглашали «Браво», а я в нагрузку пропихивал Меладзе.
Потом у них (братьев Меладзе. — Ф. Р.) появились друзья, занимавшиеся продажей бензина, — «новые украинцы». Они привезли их в Москву на переговоры. Люди были с деньгами, они могли сколь угодно любить Меладзе и верить в его творчество, но дать деньги просто так, на воздух — не были готовы. Им нужен был человек типа обезьянки, на которую можно было показать пальцем и сказать — он будет всем заниматься… Они дали 25 тысяч долларов. Я подписал договор. Сначала спонсоры хотели просто помочь, но в принципе были не прочь и заработать. Правда, я сразу объяснил им, что 25 тысяч — сумма, на которую и сделать-то ничего невозможно, только влегкую показаться. И на самом деле деньги за три месяца кончились. Мы сняли клип «Не тревожь мне душу, скрипка» и прокрутили его несколько раз в «Музобозе», «Утренней почте» и других программах.
А эти ребята пропали. Я пытался связаться с ними, объяснить, что нужно двигать проект, иначе это будут выброшенные деньги, но, видимо, люди уже поставили на данной сумме крест и занялись своими проблемами.
Но я почувствовал — шансы есть, и сам взял в долг большие деньги. Занял почти 200 тысяч долларов…»
Стоит отметить, что, взявшись за раскрутку Меладзе, Фридлянд начал с того, что предложил ему… поменять фамилию. Почему? Вот что вспоминает по этому поводу сам артист: «Он мотивировал это тем, что сейчас не очень хорошее отношение к человеку с кавказской фамилией. Он считал, что путь к успеху будет длиннее. Вариантов было мало, но предлагался сам принцип — изменить фамилию на русскую. «Мела» — это «лиса» по-грузински. Поэтому, может быть, Лисов… Но, к счастью, я смог доказать, что для публики не существует национальной проблемы. Меня прекрасно встречают везде, нигде я не сталкивался с тем, чтобы люди ставили мне в укор национальность. Это говорит о том, что конфликты между народами создаются не в сердцах людей, а политиками…»