Дословный перевод

— Поднимайся и иди в машину. Хватит уже и того, что всем стало известно о твоей зависимости, прекрати трепать матери нервы, — Николай Петрович едва заметным кивком показал на выход из здания аэровокзала. — Давай быстрее, у меня встреча через час.

— Нет. Я улетаю. И не нужно шантажа мамой, и так знаю, через что она прошла, — Алена машинально подобралась и встала, не отводя взгляда от лица отца. Парадокс, но они были настолько похожи и внешне, и характерами, что не могли мирно уживаться последние лет пять. Мама, как умела, пыталась это сгладить, но вставать на чью-либо сторону не могла — любимая дочурка и мужчина, которому посвятила большую часть жизни и до сих пор встречала с работы, независимо от того, в котором часу он вернулся.

— Вот и не усугубляй. Ты уже показала себя слабачкой. Быстро в машину!

Николай Петрович развернулся и направился к выходу, но через пару шагов притормозил, поняв, что за ним никто не идет. Алена так и осталась возле кресел, не собираясь возвращаться. И это было понятно и без слов.

— Я вычеркну тебя из наследников.

— Это твое право.

Ни одного из них не обманывали те несчастные пару метров, разделяющие отца и дочь. Потому что расстояние в данном случае измерялось совсем не линейкой.

— Ты ни дня не прожила одна.

— Значит, придется научиться, — девушка крепче стиснула исхудавшие пальцы на ручке сумки. — Прощай, пап.

Глядя на спину девочки, которую носил когда-то на плечах и называл своей принцессой, а она смеялась в ответ и говорила, что "сильно-сильно лубит папочку", Николай Петрович только сжал сильнее челюсти. И не знал, что ещё не раз раскается, не сказав то, о чем подумал.

"Я тоже люблю тебя, Аленка".

Настоящее время

— Нет, не дома, — Инна покосилась на Аленку, застывшую с каким-то отрешенным видом. Похоже, что это спокойствие и уравновешенность, которые проявляла подруга, все-таки не совсем отражали реалии бытия.

— Персик, я же просил, чтобы ты легла и отоспалась, — хоть голос был и недовольным, но девушка улыбнулась, слыша и легкое раздражение, и нежность. Если бы что-то другой попытался вот так даже не командовать, а… ладно — командовать, уже начала бы злиться. А на Сережку — не могла. Во всяком случае, долго.

— Сейчас приеду и лягу. Честно.

— Через полтора часа позвоню на домашний. И не нужно отговорок, что крепко спишь, не возьмешь трубку — приеду лично.

— Все поняла, выезжаю минут через тридцать. Целую, — Инна чмокнула в трубку.

— И я тебя, — у Тихонова вырвался почти страдальческий вздох то ли того, что домой попадет только к вечеру, то ли от непослушности любимой женщины, не желающей выполнять директивы.

Девушка, хмыкнув, спрятала смартфон в чехол и снова повернулась к притихшей Аленке.

— Может, все-таки поживешь пару дней в другом месте? Например, у моих родителей, они против не будут.

— Нет, — Герман встряхнулась, отгоняя неприятные воспоминания. — Я не уеду из своего дома. Ещё что-нибудь подсказать сможешь? Наверное, нужно понять, как именно смогли попасть в квартиру?

— А смысл? Это уже свершившийся факт, теперь нужно поменять замки, чтобы такое больше не повторилось. Но узнать, конечно, стоит… Не против, если я сегодня ещё немного подумаю, а потом скажу свои мысли по этому поводу?

— Конечно, нет, — Алена потянулась, чтобы обнять подругу. — Ты и так здорово помогла, спасибо.

— Почему тебе Женька не поверил? — Инна уже собиралась вставать с постели, но все равно не могла не задать этот вопрос. Она прекрасно видела, что брат относится к Герман не так, как к своим девицам. Хоть не часто его с ними и видела, но тут пары раз хватит, чтобы сделать вывод. А вот с Аленой… Даже слов подобрать не могла для описания. Не так, как с ней самой или мамой, но… Бережно, что ли.

— Ин, тут такое дело… — девушка замялась, не зная, как правильно сформулировать признание. По-хорошему, стоило давно уже все рассказать, но не хотелось рисковать дружбой. Хотя, насколько знала, Инна только на вид мягкая и нерешительная. А если уж ей что-то в голову стукнет, упрется рогом и проявит почти козье упрямство. — Дело в том, что Женька узнал кое-что из моего прошлого, ещё до приезда сюда. У меня во Владивостоке были определенные проблемы…

— Ты про наркозависимость? — Власова чуть наклонила голову к плечу, рассматривая Алену с какой-то настораживающей сосредоточенностью.

— Да. Подожди… А ты откуда знаешь?! Или он…

— Нет. Брат мне ничего не рассказывал. Ален, прости, пожалуйста, наверное, нужно было раньше об этом сказать. Когда ты мне помогла зимой, упомянула, что оказалось одна в чужом городе без денег… Вот мне и стало любопытно…

— Может, оно и к лучшему. Что именно узнала? — Герман расслабилась, снова откидываясь на подушки. Если уж она все это время знала, но относилась, как к сестре, значит, мир не так уж безнадежен.

— Ну, не скажу, что все, но многое, — Инка тоже немного успокоилась, не заметив недовольства на лице подруги. — О семье, кем ты была во Владивостоке. Знаешь, после исчезновения, некоторое время ходили слухи, что ты умерла. Вот там и упоминались кое-какие детали…

— Ты их проверила?

— Да. И нашла запись о пребывании Герман А.Н. в одной из наркологических клиник города.

— Глубоко копала, значит, — улыбка Алены получилась почти неприятной. — Отец постарался убрать все следы. Неблагополучная дочь портила его имидж прекрасного семьянина.

Они обе замолчали. Инне было стыдно, что подруга поймала её на таком неблаговидном поступке. Не очень-то приятно, когда о тебе тайком собирают информацию.

— И что ты теперь скажешь? — Алена пристально вглядывалась в немного растерянные и виноватые зеленые глаза.

— О чем именно?

— Ну, обо всей этой ситуации. Неужели не мелькнула мысль, что мне все привиделось под кайфом?

— Честно? Мелькнула. Знаешь, я в детстве, когда волновалась, грызла ногти. И сейчас, когда на душе неспокойно, руки так и тянутся. Но это не значит, что я их грызу. Черт, идиотский пример… Но я тебе верю. А Женька просто дурак, если делает выводы, основываясь только на твоем прошлом.