Дословный перевод

— Нет, мне и тут комфортно, — в подтверждение слов он развалился на стуле, который тихонько укоризненно скрипнул, но сдал экзамен на прочность. — Подойдите к любому таксисту, он вас отвезет, тут трудно заблудиться.

— Ну, что, тогда всего доброго, — окончательно разочаровавшись в Женьке, как джентльмене, Алина, наконец-то, покинула помещение.

Когда в подъезде стихли шаги, Алена на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

Как странно, она уже почти три года так близко не видела никого из своей семьи, и такая встреча. Почему-то девушка всегда думала, что первым, с кем она столкнется лицом с лицу, будет отец. Но она недооценила упрямство родителя — кроме как через маму и адвокатов, они не общались.

Черт, неприятно вот так неожиданно получить привет из той жизни, от которой с таким трудом избавилась и к которой категорически не хотела возвращаться.

— Ты ничего не хочешь у меня спросить? — Герман вернулась на кухне, где Женька продолжал строить из себя раненого бойца, похрустывая крекерами, таскаемыми из стоящей на столе вазочки.

— Твоя мама налево не ходила? Может, вы не единокровные сестры? — Власов перестал тайком тырить печенье и стряхнул с пальцев соленые крошки.

— Нет, мы с Алиной похожи на отца, так что тут без вариантов, — Алена уселась напротив него и скрестила руки под грудью, наблюдая за его реакцией. Странно, но он не казался удивленным или даже заинтригованным бестактной фразой её младшей.

— А ещё в семье девочки есть?

— Нет. Есть ещё средний брат, ему сейчас двадцать три.

— Это уже радует, — Женька поморщился, отдирая от носа прилипший платок. И так не самое приятное ощущение — хоть удар был и аккуратным, но очень даже ощутимым, так ещё и эта тряпица намертво присохла.

— Перестань, только хуже сделаешь! — Аленка не выдержала вида подобного издевательства над самим собой и, прихватив пузырек перекиси водорода, вплотную подошла к болящему. Тонкая струйка бесцветной жидкости расплывалась на испачканном кровью полотне платка сероватым пятном, которое, постепенно расширяясь, делало ткань более мягкой и податливой.

— Почему ты не спрашиваешь меня о наркотиках? — взгляд Алены ни на мгновение не отлипал от Женькиного боевого ранения, словно от того, как пристально она будет смотреть, его нос заживет быстрее.

— А зачем? Я тебя знаю несколько месяцев, за это время ни разу под дурью не видел. Вены не "битые", — он повел глазами на её локтевой сгиб. Сосуды четко проглядывались, придавая тонкой коже чуть голубоватый оттенок. — Кожа чистая и гладкая, носовая перегородка не изменена, зрачки тоже в норме. Да и поведение адекватное. Ну, почти всегда, — последнее он добавил, пару секунд подумав. — А у твоей сестры на лице крупными буквами написано слово "Сучка". Я ответил на вопрос?

— Да, — девушка, наконец, убрала следы доврачебной помощи и теперь старательно стирала последние красные пятна с его лица. — Но она это сказала, поэтому давай отвечу, чтобы ты себе чего-нибудь не нафантазировал. У меня были раньше некоторые проблемы.

— Раньше — это когда?

— Три года назад. С тех пор абсолютно чиста, — Аленка чуть отошла и прямо посмотрела ему в глаза. — Я этого не скрываю, но и, по понятной причине, не афиширую.

— Естественно, — Женьке хотелось узнать, на чем именно "сидела" Герман, но не стал. Даже между близкими людьми не всегда уместны такие вопросы, а они все-таки, хоть и подружились, но не настолько, чтобы лезь друг к другу в душу. — Если захочешь рассказать, могу поработать жилеткой.

— Нет уж, спасибо, — вот теперь Аленка села чуть свободнее, расслабившись и откидываясь на спину стула. — Я в свое время много говорила с психологом, больше не тянет.

— Ну, и не настаиваю, — Власову захотелось как-то разрядить атмосферу. Да, неприятно узнавать что-то подобное о человеке, с которым постоянно общаешься, но уже одно то, что она смогла завязать, многое говорит об Алене, как о личности.

Ещё когда он только услышал о дружбе своей мелкой с этой девушкой, по своим каналам постарался узнать побольше об этом загадочном зверьке. Информация, конечно, была неполной, но основное он узнал — Алена из очень небедной семьи, до недавних пор была опорой и главной надеждой, более того — наследницей семейного бизнеса. А несколько лет назад внезапно оборвала все контакты и уехала на десяток тысяч километров. Почему она осела именно в их городе, он так и не узнал — ни друзей, ни родственников здесь не было. Может, как раз именно поэтому. С тех пор ведет довольно замкнутый образ жизни, с родственниками почти не общается, живет скромной студенткой, подрабатывая консультантом в салоне сотовой связи. Ни в каких сомнительных авантюрах замечена не была. Вот все, что получилось узнать — ни каких-либо подробностей жизни до приезда сюда, ни, тем более, таких вот откровений больше не было.

— Инна тебя морально казнит, — девушка встала, чтобы зажечь огонь под чайником. — За вмешательство в личную жизнь.

— Если бы я не вмешался, сестренка до сих пор сидела бы в своем Мюнхене и чахла от тоски, а Серый — тихо сатанел тут, пока, наконец, не явился бы за ней и не приволок в свою пещеру. Естественно, Инка бы возмутилась, даже если бы и была этому рада. В конце концов, они бы поругались, а то я своего друга не знаю. Так что, можно сказать, я спас эту пару, — к концу фразы Женька даже немного приосанился, словно ожидал вручения ордена за свою доблесть и отвагу.

— Выходит, не знаешь, если не успел увернуться, — Аленка присела на разделочный стол и кивнула на Женькино пострадавшее лицо.

— Да ладно, а то я не понимал, что он мне ещё двинет. Зато теперь мы точно в расчете — когда все только начиналось, я ему тоже за Инку морду бил.

— Как у вас весело. То ли дело мы, девочки — пообсуждали вас за чашкой кофе и пошли дальше тянуть лямку семейной жизни, — девушка поставила на стол чашки. — Сахар положить, как всегда?

— Да, спасибо. Я вот теперь другой план придумал.

— Не надо!!!

— Ты его ещё не слышала, — Власов сделал вид, что обиделся. — Если откажешься, все равно скажу, что разрабатывали мы его вместе.

— Стукач, — Аленка зашипела, схватившись голой рукой за горячую ручку чайника. — Ай, блин!

— Куда ты торопишься?! Ожог покажи, — Женька тут же подорвался с места. Ладошка покраснела, но волдырей не было. — Вечно тебя куда-то несет… Пантенол есть?

— У меня есть подсолнечное масло, — выдрав свою конечность из загребущих ручонок парня, она попыталась спрятать её за спину.

— А у меня есть младшая сестра, за которой половину её детства следил, родители четко говорили, что маслом мазать нельзя.

— Ага, а ты прям такой послушный мальчик, — под его укоризненным взглядом она обильно смочила побагровевшее место густой золотистой жидкостью и уселась напротив Женьки. — Давай, Макиавелли хренов, рассказывай, что там ещё придумал.