Дословный перевод

И он слышал, каким голосом она говорила об отце. Пусть и было такое всего пару раз, но… На месте Николая Петровича Власов бы гордился, что дочь не просто смогла сама понять, что пора завязывать с дурью, и сделала это. У неё получилось из гламурной сучки стать нормальный человеком. Отзывчивым и преданным. И это после того, как оказалась одна в чужом городе. Пусть Герман и присматривал, но ведь не помогал, иначе Алена бы догадалась, она далеко не дура.

— Кто вы и о чем хотели поговорить?

Женька медленно повернулся и внимательно осмотрел стоящую на лестнице девушку. Видимо, эти полчаса она пыталась привести себя в порядок, но красноватые глаза и припухший нос, форму которого не смогла исправить наспех наложенная косметика, положение спасали слабо. Интересно, что же это довело местную мисс совершенство до слез?

— И снова здравствуй, Алина. Не узнала?

— А должна была? — она высокомерно вздернула бровь и скрестила руки под грудью, не рискуя подходить ближе, но и не особо протестуя. Ведь понятно, что без соизволения отца семейства он сюда бы не попал.

— Ты мне так глазки строила, предлагала в аэропорт отвезти… Я почти разочарован, — Власов кивнул девушке на огромный полукруглый диван, стоящий посреди комнаты. — Присаживайся, хочу с тобой кое о чем поговорить.

— А если я не хочу разговаривать? — Алина фыркнула и демонстративно обошла Женьку по большому радиусу. — А, ты тот самый друг моей старшенькой, — это слово она выделила особенно, придав ему презрительный оттенок.

— А придется, деточка. И я уже не друг, а муж. Эволюция в действии, — Власов с любопытством естествоиспытателя проследил за сменой выражений её лица. А до умения скрывать эмоции Алинке ещё пахать и пахать… Но, к его удивлению, вместо зависти и неприязни, она почти облегченно вздохнула. — Так что садись на диван, кушай витаминки, — Женька взял из стоящей на журнальном столике вазы с фруктами большой апельсин и кинул его девушке. Та чуть дернулась, но поймала, — и, если не будешь выделываться, отвечая на вопросы, все пройдет быстро и безболезненно.

— А иначе? — Алина повертела цитрус в пальцах и положила обратно на стол.

— А иначе у Леши сейчас случится временный приступ глухоты, а я буду восполнять пробелы в твоем воспитании.

— Это как же? — девицы презрительно улыбнулась, но что-то, подозрительно похожее на испуг, на донышке темных глаз мелькнуло.

— Это так, как надо было ещё в детстве. Пороть без перерыва на обед и ужин. Слушай, меня ваши семейный тайны уже затр*хали. И охренеть, как разозлили, так что я не шучу. Единственное, чего мне хочется, это забрать Алену из вашего уютного гадюшника и увезти её домой. Поэтому мы с тобой поговорим, как грешница с батюшкой, — на фырканье заметно встревожившейся Алинки он исправился, — значит, подозреваемая с адвокатом. Если правду не скажешь, сядешь на пять лет строгача. Или в твоем случае — пять дней на задницу НЕ сядешь.

— Да пошел ты… — не замечая нехорошего взгляда, она поднялась и направилась к лестнице. Потому не поняла, в чем дело, когда её резко развернули и толкнули обратно на диван. — Совсем охренел, что ли?! Убрал руки!!!

— Сидеть!

На вопль выскочил жующий Алексей, который с таким же недоумением, как и сама будущая жертва террора, смотрел, как Власов выдернул ремень из своих джинсов.

— Евгений Викторович…

— Леш, не переживай, насиловать не собираюсь, а все остальное обговорено с Николаем Петровичем. Ты чего там ешь?

— Бутерброд с сыром, — Алексей уловил подмигивание Власова, пока Алина с ужасом во взоре повернулась к своей единственной, на данный момент, надеже.

— И мне сделай, а то после порки аппетит просыпается, — Женька деловито сложил ремень пополам и звонко щелкнул получившейся петлей. — Кто его знает, если будет упираться, может, и второй заход делать придется…

— Может, тогда что посущественнее приготовить? — водитель был сама заботливость. Ещё бы — когда снова выпадет случай поставить наглую девицу на место, к тому же, без угрозы для своей шеи. Ему же не сказали, насколько широкие полномочия у этого мужика. Но, судя по тому, что уже очень давно ни с кем так не носились и лично не встречали, вопросов не будет. А Алине только на пользу, глядишь, и научится с людьми разговаривать, а не раздавать указания и строить недовольные мины. — Могу картошку с мясом подогреть.

— Вы… Вы… Я кричать буду! — вконец испуганная Алина снова попыталась удрать, но Женька опять перехватил и бесцеремонно толкнул обратно.

— Точно, Леш, подогрей. И музыку в наушниках погромче сделай, — удобнее перехватив уже начавшую заливаться слезами девицу, он присел перед ней на корточки. — Красавица, ты меня ещё сильнее не зли, а то у меня после армии бывают пробелы в памяти. Вроде, собирался просто подзатыльник дать — чу, прихожу в себя, батюшки, уже ногами кого-то бью…

— Уууыыыыыыыыыыы…

Остатки свеженаведенной красоты пропали, расплавившись под потоком слез и соплей, которые Алина старательно размазывала по лицу.

— Но ты же хорошая девочка, — с тоской глядя, как светлая футболка покрывается пятнами от туши и разными физиологическими жидкостями, Женька обнял рыдающую девицу. — Давай ты мне просто все расскажешь?

— Ууууугу, — Алина кивнула, продолжая солировать в этом вое пьяной баньши.

— Вот и умничка, — Власов вытащил из кармана платок, как смог, вытер ей лицо и снова заворковал. — Почему ты плакала перед тем, как я приехал?

Девушка, на секунду покосившись на ремень, предусмотрительно и назидательно оставленный на виду, ещё раз всхлипнула и начала каяться…

— Ирину Леонидовну сегодня выписали и перевели в специальный пансионат для продолжения реабилитации.

— Спасибо.

Пара минут почти уютного молчания.

— Тебе муж привет передавал.

Только благодаря тому, что кофе она уже проглотила, но чашку ещё не убрала, Алена смогла и не подавиться, и не показать своего удивления. Какой, к черту, муж?! Или это новая проверка со стороны радушного хозяина?

— Что ещё просил сказать? — девушка отбросила упавшую на глаза темную прядь и повернулась, чтобы беспрепятственно видеть залив.

Астахов позвал её обедать на террасе первого этажа, длинным языком спускавшейся в сторону каменистого пляжа. Что хорошего можно было найти в сидении на пронизывающем ветру, не то, что поднимавшем скатерть, а пытавшемся двигать тарелки, постороннему человеку было не понять. Но для аборигенов это было само собой разумеющимся, так что вилки и ножи они ловили на лету, не отвлекаясь от, собственно, приема пищи и вежливой беседы.

— Больше ничего. Связь оборвалась, — Даниил заботливо подлил ещё горячего напитка, продолжая наблюдать за Аленой. — Мне интересно, как именно ты смогла передать, что не все так хорошо, как кажется? Потому что, после твоего посыла он должен был уйти в запой и по бабам, а не кинуться за тобой…

— Ты недооцениваешь силы наших чувств, — девушка тихо хмыкнула, сама же опровергая собственные слова.

Перейти в более неформальному общению они решили ещё утром, потому как такие этикетные экивоки в данных условиях выглядели откровенной насмешкой над правилами хорошего тона.