Доспех духа. Том 9

Королевский дворец, Берлин, полтора часа спустя

— Ваше Величество, — Карл Мирбах почтительно поклонился, входя в рабочий кабинет Кайзера Франца Фридриха Вильгельма.

— Проходи, Карл, вовремя, — высокий, крепкий мужчина пригласил великого мастера к двум креслам у окна.

Кайзеру недавно исполнилось шестьдесят шесть лет, но выглядел он лет на семь моложе. Короткие чёрные с проседью волосы, цепкий серьёзный взгляд, аккуратные пышные усы, заострённые вверх. Из одежды Кайзер предпочитал строгий френч со стоячим воротником и подвеской в виде короны и перекрещенных мечей.

— Только что сообщили, что в России собираются создать Высокую комиссию и признать Матчина великим мастером, — сказал Кайзер, садясь в кресло.

— Поспешное решение, — удивлённо произнёс Карл, с разрешения правителя садясь напротив. — Матчин талантлив и невероятно силён, но ему ещё нужен год в лучшем случае, чтобы подняться на верхнюю ступень.

— Ты же говорил, что эта сила сродни откровению, — сказал Кайзер. — Что её нельзя получить упорством или развить из слабой искорки.

— Всё так. Но чтобы получить это откровение, требуется глубокое понимание законов мироздания. Я видел, что Матчин близок к этому, но его понимание силы ещё только формируется. Невозможно перескочить несколько ступеней сразу и ворваться на самый верх. К тому же Матчин показался мне достаточно серьёзным, чтобы не идти на поводу заблуждений. Возможно те, кто окружает его, принимают желаемое за действительное.

— Даже Наумов?

— Всем свойственно ошибаться, — развёл руками Карл Мирбах. — Или же это обыкновенное политическое событие. Комиссия не обязательно должна принять положительное решение.

— Нет, они бы тогда не стали рассылать во все страны сообщения об этом событии. Обманутые ожидания больно ударят по репутации России, Наумова и института, который он возглавляет. Будь уверен, что комиссия примет положительное решение и это будет громкая новость.

— Тогда я не понимаю, к чему всё это?

— Моя племянница Ирэна написала несколько тревожных писем. Мы разговаривали с ней утром. Как я и предполагал, давление на Николая только усиливается, а ведь ещё не прошёл год со смерти Ивана. Ирэна боится за дочерей, что они станут ключом к давлению на него.

— Я сегодня же поеду в Москву и заберу их.

— Нет, я уже поручил доверенным людям вывезти моих внучатых племянниц, — сказал Кайзер. — Твоё появление в Москве может быть неправильно расценено, в связи с предстоящей комиссией. Нам ещё предстоит провести Большой экзамен для Матчина.

— Я могу сделать это тайно.

— Если будет необходимость поддержать моих людей, я обязательно скажу. Не хочу поднимать шум раньше времени.

— Хорошо, я буду готов, — серьёзно сказал великий мастер Германии.

Карл Мирбах уважал Кайзера больше, чем родного отца. Он всегда прислушивался к нему, воспринимая, как учителя и наставника, готов был выполнять его поручения без колебаний.

— Ты не так молод, как Матчин, — улыбнулся Кайзер, немного смягчая разговор, — но твоя кровь горяча, как у юноши. Это твоя черта мне всегда нравилась. Давай вернёмся к важному разговору. Ты действительно уверен, что Матчину ещё рано становиться великим мастером?

— Рано, — подтвердил Карл. — Или же он гений, которые рождаются раз в десять тысяч лет.

— Он стал мастером в двадцать лет, — напомнил Кайзер. — Достаточно, чтобы считать его гением?

— Вполне, — улыбнулся Карл, понимая, куда клонил правитель.

— Мы должны поддержать Матчина на Большом экзамене, — сказал Кайзер. — Многие, как и ты, придут к выводу, что он слишком рано замахнулся на ступень великого мастера и попытаются сыграть на этом. Уверен, что нас поддержит Китай и Россия, но этого мало. Против выступит Англия, СГА и, скорее всего, Япония.

— Сколько у нас времени на подготовку? — спросил Карл.

— До конца сентября и ещё неделя, максимум две.

* * *

Проснулся. Открыл глаза, увидел незнакомый потолок и несколько секунд пытался понять, где я очутился. На прикроватной тумбочке лежал мой телефон, подключённый к зарядному устройству, рядом будильник, показывающий восемь часов и двадцать минут утра. В углу комнаты рядом с дверью стоял знакомый чемодан, и я сразу вспомнил про обещание Орлова, заехать ко мне домой за одеждой. Выходило, что я проспал почти сутки и ни разу не проснулся.

Только я спустил ноги с кровати, как в коридоре послышался радостный девичий смех. Дверь в комнату приоткрылась и в проёме показались две любопытные девушки. Красивые, не отнять, выглядят моложе тридцати, но на самом деле старше, так как ощущаются серьёзными мастерами.

— Кузьма Фёдорович, завтракать будете? — спросила одна. Вторая толкнула её в бок. — Или…

Вопрос прозвучал так лукаво, что им следовало бы покраснеть.

— Никаких или, — сказал я. — Геннадий Сергеевич давно пришёл?

— Почти час ждёт, — улыбнулась одна.

— Сейчас спущусь, — я махнул на них рукой, использовав немного силы, чтобы закрыть дверь. — Кто-то говорил, что посторонних пускать не будет…

Умывшись и приведя себя в порядок, я спустился на первый этаж. Со стороны гостиной тянуло вкусным запахом свежеиспечённого хлеба. Девушки, заглядывавшие в спальню, как раз заканчивали накрывать на стол. Красивые, подтянутые и улыбчивые. Внешний вид портила только военная форма без знаков отличия. Я бы тоже предпочёл камуфляж или что-то нейтральное, но Тася собрала для меня вещи из молодёжной коллекции Кирилла. В потёртых джинсах, футболке и лёгкой бежевой ветровке я выглядел как хулиган со старшего курса МИБИ.

— Это всё Тася виновата, — ответил я на взгляд Геннадия Сергеевича, имея в виду одежду.

Ректор сидел за столом и пил чай из гранёного стакана в позолоченном подстаканнике.

— Как спалось? — уточнил он.

— Неплохо, — я сел рядом, принял из рук девушки похожий стакан. — Спасибо.

— Дарья говорит, что ты с их младшими подругами уже знаком, — сказал Геннадий Сергеевич.

— Когда вы с Петей посещали ночные бои без правил, — подсказала одна из девушек, темноволосая с выразительным взглядом карих глаз. — А потом их чеченцы выкрали.