Достичь горизонта

— Сердце. — задыхался парень, теряя контроль.

Виртуальность, казалось, начала ходить ходуном. Если бы не тот препарат, нейропривод уже давно бы ввел его в легкий наркоз и вызвал бригаду скорой помощи, но Айзек сумел все подготовить, все предусмотрел, даже обманул отцовскую шпионскую программу, о которой знал, но никак не мог справиться до сегодняшней ночи.

— Сбой прогррраммы. Ппроверкааа. — ломался на слогах электронный голос помощника. — Ррраззрррешеение… Получено. — на последнем слове стабильность была восстановлена.

— То-то же… — Айзек хотел добавить «консерва», но почувствовал укол совести. — Спасибо.

Это было последнее, что удалось произнести парню перед процедурой трансформации нескольких сотен клеток его мозга в самую защищенную и незаметную для любых систем карту памяти, которую он никогда не сможет потерять. Кто бы что ни говорил, но процедура эта совершенно безопасна, просто общество пока не готово принять факт того, что можно из человека сделать ходячий архив без видимого вреда. Однако достать такую информацию уже гораздо сложнее — необходимо изъять клетки-хранилища.

Нейропривод сделал все быстро. По окончании процедуры отключился от бессознательного Айзека и затих. Сабрина нашла его несколько часов спустя и, конечно же, подумала, что сын снова провел всю ночь в игре, не придав значения тому, что чадо находилось не в новенькой капсуле. Её больше волновало, что он в этот раз не удосужился даже сойти с ложа. Отчитала, как могла, а могла плохо. Воспитание не её конек. Айзек, не помня себя, побрел в свою комнату и спал до самого будильника нейроинтерфейса, заведенного на восемь вечера.

Айзек.

Голова раскалывалась страшно, тело словно высохло, не слушалось, язык прилип к небу, а пятая точка была сырая. Я обмочился, определенно. Плевать. Мне нужен стакан воды и душ, а потом мед модуль. Как же тяжело дышать.

Постоял немного у двери, послушал — никого. Нейроинтерфейсом пользоваться пока нельзя, он в спящем режиме, так что если попробую включить свет или, тем более, зайти в сеть, то мое состояние здоровья будет записано в журнал домашнего адъютанта. Мать узнает сразу, как вернется с дежурства, будь не ладна её рабочая привычка. Влетит, можно не сомневаться. Странно, что отец ещё не дома.

Путь практически в полной темноте до кухни был бы не таким сложным, будь у меня нормальный контроль за собственным телом. Не произвольно матерюсь от каждого удара плечом или ногой о стены и мебель. Ну хоть головокружение не так заметно.

— Да что б тебя! — свет от открытого холодильника больно ударил в глаза, а от собственного вскрика череп, кажется, обзавелся еще парой трещин.

Меня скрутило, к горлу подступил комок. Стошнило желчью прямо на пол. Плевать, так даже легче. В холодильнике стояла не распечатанная упаковка отличной минералки. Выпил залпом. Энергетик за контейнером с белковым порошком отправился следом в пересохшую глотку. Я посидел рядом с лужицей рвоты еще пару минут, отдышался.

Пополз на четвереньках до панели управления квартирой, находящейся в центральном зале. Мог бы и пойти, но силы, пока что, нужно беречь. Добрался, включил общий слабый свет, активировал глубокую диагностику всех систем и рванул, как мог, к медицинскому модулю рядом со спальней родителей. Около двадцати секунд у меня есть, чтобы в режиме офлайн без анализа состояния и записей в журнал принять отцовский коктейль против препаратного похмелья, резервный боевой стимулятор и мамин витаминно-минеральный комплекс.

Засунул с разбега руку в гнездо, чуть не сломав средний палец о внутреннюю стенку, отточенными движениями выбрал нужные препараты и запустил встроенный инъектор. Укол, второй, третий, радостный писк машины, тягучая боль в руке, и я падаю на пятую точку. Через две секунды свет в доме моргнул — диагностика почти завершена, все системы снова подключены к сети.

Пока нельзя расслабляться. Уже гораздо более уверенно побежал трусцой в душ. Под теплыми струями начало ломать — с начала стимулятор стабилизировал сердцебиение, дымка в глазах пропала, все стало сверх четким, а улыбка, выскочившая как прыщ, сама растянула лицо и не давала привести его в нормальное состояние никакими усилиями. Затем подействовал препарат от похмелья. Он сработал слишком хорошо. Я весь пропотел, меня снова стошнило, но теперь уже желудок был абсолютно пуст, добавилась легкая диарея, кожа зачесалась, глаза слезились страшно. Так продолжалось минут десять и закончилось очень резко, одномоментно.

Сменил температуру воды на прохладную, стало очень хорошо и приятно. Мамин препарат насытил каждую клеточку тела и низвел до минимума все последствия передозировок последних двух дней. Боевой стимулятор тоже как следует рассосался, придал сил, разбудил голод. Очень надеюсь, что больше мне никогда не придется этого всего испытывать. Я не неженка, но это был явный перебор.

Под едва слышный гул и жужжание ботов уборщиков завтрак (или уже ужин?) прошел неспешно. Тосты с арахисовой пастой и вареньем исчезали у меня во рту один за другим, а третья кружка черного чая уверенно намекала — достаточно, но нет, мне нужно много сил. Ел практически в тишине. Телевизор или музыка были не нужны, мыслей в голове проносилось столько, что становилось тошно. Видимо поэтому большинство взрослых предпочитают тихий отдых. Сил нет, эмоции на минимуме, не считая действия стимулятора, а ощущение пережитого конца света не несет в себе ничего, кроме желания покоя. Это так необычно, так… грустно. Я коснулся рукой груди.

— Юлия. — тихо слетело имя с моих губ.

Послышался звук открывающегося электронного замка. От чего-то вздрогнул. Вот и отец вернулся. С помощью комма включил телевизор, попал на федеральный новостной канал. Звук был тихим, вещали о скором начале раннего доступа «Достичь горизонта». Ну точно…

— О, привет, Айзек. — поздоровался отец, входя.

Выглядел он помятым — немного опухшее лицо, синяки под глазами, губы пересохли, весь какой-то сгорбившийся, уменьшившийся, он едва волочил огромную спортивную сумку за собой, тяжело ступая рабочими ботинками.

— Я думал, ты будешь готовиться к подключению. — он тяжело дышал и почти не смотрел на меня.

— Не буду заходить сейчас. — грусть из голоса не выгнать, не сейчас. Главное, чтобы отец ничего не заподозрил.

— Закончил?

Он оставил сумку в центре залы, протопал к креслу у стены и грузно в него свалился. Вид отца беспокоил. Он даже после боевых выездов в пустоши таким не приходил.

— Закончил. Спасибо большое за помощь. — папа только махнул рукой, криво улыбнулся и, не моргая, уставился на меня.

— Стимулятор использовал?

— А? — я аж не нашелся что ответить.

— Бэ! — попытался повысить он голос, но получил только очередной приступ отдышки. — Ладно, даже разбираться уже не хочу. С тобой сейчас все нормально? Передозировок нет? Ничего не болит?

— Нет, пап, все хорошо… Прости. — добавил я искренне виновато.

Отец крут. Вот прям по-настоящему. Тянет такую тяжелую работу вот уже сколько лет, всегда такой внимательный, маму балует, вытаскивает всю семью гулять и развлекаться пару раз в месяц, всегда интересуется нашей жизнью. Юмор у него бывает дурацкий, но, все же, всегда вызывает улыбки.