Достопочтенный Школяр

– Я слышала, – понимающе ответила девушка.

– Англичане, дуреха, получают хорошее образование, – объяснил Келлер. Джерри не помнил, чтобы он был так словоохотлив. – Их не просто обучают, их в с к а р м л и в а ю т. Правильно, Уэстерби? Особенно лордов, да? Уэстерби у нас в некотором роде лорд.

– Да уж таковы мы, приятель. Ходим в школярах, пока не станем мужчинами. Не то что вы, голь перекатная.

– Тогда ты будешь разговаривать с шофером, ладно? Нам нужно дать ему кое-какие указания, а ты переведешь. Он еще не успел выучить английский. Ехать налево.

– A gauche, – сказал Уэстерби.

Шофер – еще юноша – уже успел приобрести скучающий вид, свойственный всем гидам.

В зеркале Джерри заметил, что обгоревшая рука Келлера, державшая сигарету, подрагивает. Интересно, давно ли это у него, подумал он. Они проехали пару деревень. Было очень тихо. Он вспомнил Лиззи и отметины от когтей у нее на подбородке. Ему до смерти хотелось сделать с ней что-нибудь самое обыденное, например, прогуляться по английским полям. Кро говорил, что она – дурно воспитанная девчонка из предместья. Джерри тронуло, что она столько напридумывала о лошадях.

– Уэстерби.

– Что, дружище?

– Что там у тебя с пальцами? Барабанишь все время. Сам не замечаешь, что ли? Прекрати, это меня бесит. Действует на нервы. – Он повернулся к девушке. – Они подвергают эту страну бомбардировкам уже много лет, дуреха, – с жаром произнес он. – Много лет. – И выпустил клуб сигаретного дыма.

– Так насчет авиакомпаний, – напомнил Джерри, нацеливаясь карандашом в блокнот. – Какие цифры?

– Большинство компаний нанимает воздушные суда во Вьентьяне на правах так называемой «сухой аренды». В договор входит техническое обслуживание, пилотирование, амортизация – все, кроме топлива. Может быть, ты это знаешь. Лучше всего – владеть собственным самолетом. Тогда ты убиваешь сразу двух зайцев. Набиваешь карманы на осаде, а под конец успеваешь вовремя унести ноги. Следи за детьми, дуреха, – сказал он девушке и снова затянулся сигаретой. – Когда кругом бегают дети, беды не будет. Плохой признак, когда дети исчезают. Значит, они их спрятали. Всегда смотри, где дети.

Девушка по имени Лоррейн опять принялась возиться с фотоаппаратом. Их машина поравнялась с крошечным контрольно-пропускным пунктом. Они проехали мимо, часовые уставились вслед, но шофер даже не сбавил скорости. Доехав до развилки, шофер остановил машину.

– К реке, – приказал Келлер. – Скажи ему, чтобы остановил на берегу.

Джерри перевел. Парень сделал удивленное лицо; казалось, он собирается возразить, но передумал.

– Дети есть в деревнях, – продолжал Келлер, – дети есть и на фронте. Разницы никакой. И там и там дети – как флюгер на ветру. Кхмерские солдаты забирают семьи с собой на войну, и никто не видит в этом ничего особенного. Если отец погибает, семья остается без средств к существованию, – они тоже уходят с военными, потому что там есть еда. И дело, дурни, не только в этом. Вдовы всегда должны держаться поближе к командованию, чтобы при необходимости предъявить доказательства смерти отца, ясно? Это по-человечески интересно, да, Уэстерби? Если они не представят доказательств, командиры будут отрицать их гибель и заберут жалованье убитого себе. Всегда пожалуйста! – сказал он, глядя, как Лоррейн записывает. – Но не думайте, что кто-нибудь это напечатает. Для всего мира эта война окончена. Правда, Уэстерби?

– F i n i t o – согласился Джерри.

Лиззи бы развеселилась, подумал он. Будь Лиззи здесь, она бы непременно нашла в этом что-нибудь смешное и развеселилась. Он полагал, что где-то среди ее взятых напрокат личностей пылится забытый оригинал, и решительно намеревался его отыскать. Шофер подъехал к старой женщине и что-то спросил по-кхмерски, но она закрыла лицо руками и отвернулась.

– Почему она так себя ведет, скажите, ради Христа! – сердито вскричала девушка. – Мы не хотели ничего плохого. О Господи!

– Стыдится, – застывшим голосом ответил Келлер.

У них за спиной громыхнул еще один артиллерийский залп. Им показалось, что захлопнулась дверь, отрезавшая путь назад. Они миновали б у д д и й с к и й х р а м и въехали на рыночную площадь, огороженную деревянными домами. Девушки за прилавками не обращали на них никакого внимания, дети продолжали играть с бантамскими петухами. На них смотрели лишь монахи в шафрановых одеяниях.

– А для чего был нужен контрольно-пропускной пункт? – спросила девушка, делая снимки. – Разве мы попали в опасную зону?

– Приближаемся, ребята, приближаемся. А теперь лучше помолчите.

Впереди трещали автоматные очереди M-16 вперемежку с АК-47. Из-за деревьев, прямо на них, выскочил джип, но в последнюю секунду, громыхнув на ухабе, свернул в сторону. В тот же миг солнце скрылось за облаками. До сих пор они считали, что этот свет, прозрачный и живой, отмытый дождями, принадлежит им по праву. Стоял март – сухой сезон, – а в Камбодже в войну, как в крикет, играют только в хорошую погоду. Но когда со всех сторон набежали черные тучи, деревья сгрудились вокруг них, как зимой, деревянные домики погрузились во тьму.

– Как одеваются красные кхмеры? – спросила девушка, понизив голос. – У них есть какая-нибудь ф о р м а ?

– Наряд из перьев и набедренная повязка, – прогрохотал Келлер. – Кое-кто даже без штанов. – Он смеялся, но в его хохоте слышалась напряженная нотка; Джерри заметил, что изуродованная лапа с сигаретой дрожит. – Черт их побери, они одеваются, как простые крестьяне. В эти обычные черные пижамы.

– Здесь всегда так пусто?

– По-всякому, – ответил Келлер.

И хошиминовские сандалии, – рассеянно вставил Джерри.

На другой стороне дороги взлетела пара зеленых речных птиц. Треск автоматных очередей не усиливался.

– У тебя, кажется, была дочь или как? Что с ней теперь? – спросил Келлер.

– С ней все в порядке. Просто отлично.

– Как ее зовут?

– Кэтрин, – ответил Джерри.

– Похоже, мы от них удаляемся, – разочарованно сказала Лоррейн. Они проехали мимо старого трупа с оторванными руками. Мухи сплошной черной массой облепили раны на лице.

– А они всегда так делают? – с любопытством спросила девушка.

– Что делают?

– Снимают сапоги?

– Иногда снимают, иногда они оказываются не того размера, – ответил Келлер, снова ни с того ни с сего вспыхивая от гнева. – У одних коров есть рога, у других – нет, а третьи – не коровы, а лошади. А теперь заткнетесь вы наконец? Откуда ты родом?

– Из Санта-Барбары, – ответила девушка.

Внезапно деревья кончились. Они миновали поворот и снова оказались на открытом месте, неподалеку от реки. Водитель остановился, хотя его никто об этом не просил, и медленно попятился обратно.

– Куда он едет? – спросила девушка. – Кто его просил?

– По-моему, друзья, он боится за шины, – сказал Джерри, обращая все в шутку.

– За тридцать-то долларов в день? – спросил Келлер, тоже в шутку.

Наконец они нашли небольшое поле битвы. Впереди, над речной излучиной, на безжизненном холме стояла разрушенная деревня. Вокруг не было ни одного живого дерева. Белели обвалившиеся стены с желтыми свежими изломами. Это место с вытоптанной растительностью выглядело так, словно здесь когда-то стоял форт Иностранного легиона; впрочем, возможно, так оно и было. За стенами, будто на стройке, сбились в кучу коричневые грузовики. Они услышали несколько выстрелов и треск короткой очереди. Может быть, это были охотники. Мигая, пролетела трассирующая пуля, рванули три минометных снаряда. Земля вздрогнула, машина сотряслась, и шофер беззвучно поднял стекло. Джерри сделал то же самое. Но девушка открыла дверцу и вышла, показав классически стройные ноги. Покопавшись в сумке, она достала телеобъектив, привинтила его к фотоаппарату и всмотрелась в увеличенное изображение.