Доступ к телу

– Папа, решай. Я должен дать команду.

– Какую команду?

– Пойми, случись это с кем-то другим, сотрудники бы действовали по инструкции. Но тут они в затруднении. Похитители – твои ребята. Что если их фортели с тобой согласованы?

– Сын, ты в своем уме? Я приказал украсть твои деньги?

– В том-то и дело, не мои – вкладчиков.

– Подожди, дай подумать… Я, кажется, начинаю понимать.

– Что понимать, отец?

– Арс, двоим уголовникам я не активизировал ген «h», а пересадил его.

– Какая разница?

– Большая. Я взял «h» у своих помощников и пересадил рецидивистам.

– Зачем?

– У Лыкарина и Водиняпина «h» отсутствовал полностью. Там нечего было активизировать. Вот я и позаимствовал у аспирантов.

– Ты хочешь сказать, парни стали ворюгами по твоей вине? О чем ты думал, когда шел на это?

– У нормальных людей с развитым интеллектом «h» восстанавливается. Во всяком случае, должен. Так было у макак…

– Должен, не должен, но ты сделал их ворами?

– Я не хотел. Они сами настояли.

– И сколько времени, по твоим соображениям, займет восстановление гена?

– У мартышек от двух недель до месяца. У человека, надеюсь, быстрее.

– Отец, если их задержат, передадут властям и откроется истинное положение дел – тюрьма грозит тебе. Ты это понимаешь?

– Да, я виноват. Что же делать?

– Не знаю. Но полицию подключать нельзя.

– Сынок, для тебя это значительный урон?

– Еще спрашиваешь?! Они украли валюты, ценностей и рублей на сумму в сто тысяч долларов. Я не могу терять такие деньги.

– Но ты же ими рисковал, когда клал в квартиру?

– Нисколько. За уголовниками вели наблюдение не только ты и твои помощники. Живцов так же следил за каждым их шагом. А у него комар мимо носа не пролетит.

– Вот в чем дело… Выходит, ты и отцу не слишком доверял.

– Папа, не время выяснять отношения. Надо действовать.

– Лыкарин с друзьями на месте?

– Нет, уголовники развлекаются в городе. Этим и воспользовались воришки.

– Сынок, пускай твои люди вернут аспирантов в квартиру.

– И что дальше?

– Получишь ценности назад, а Дружникова с Тарутяном, пока не восстановится их ген, придется подержать взаперти.

– Вместе с уголовниками?

– Вместе никак нельзя. Подопытных поселим у нас… Это же всего две недели.

– С мамой будешь договариваться сам.

– Согласен.

Арсений взял трубку, распорядился задержать похитителей и доставить в съемные апартаменты.

* * *

Аспиранты удирали на частнике. На красную «Ладу» с ревущим глушителем оглядывались и пешеходы, и водители. В середине Ленинградского шоссе движение встало.

– Коля, а банковские охранники за нами не увязались?

– З-з-знаешь, Вадим, как говорится, береженного бог бережет. Да-да-двай слиняем из машины, пока пробка.

– Светлая мысль. Если мы стоим, то и они стоят. – Дружников бросил на сиденье рядом с водителем тысячу рублей и приоткрыл дверцу: – Возьми, братец, мы приехали.

– Тут выйти плохо. Меня штрафовать, – возмутился смуглый владелец ревущего авто. Но пассажиров уже и след простыл. Не успел он убрать купюру во внутренний карман пиджака, как дверцы снова распахнулись и в проемах возникли три мордастых парня. Не обнаружив в салоне никого, кроме водителя, они обшарили пространство между сиденьями и бросились обследовать салоны ближайших авто. – Бандиты, однако… – вывел заезжий частник то ли по отношению к мордастым парням, то ли к покинувшим его пассажирам.

Аспиранты порадовались своей сообразительности, согнувшись в три погибели, просеменили метров триста, лавируя между машинами, и затаились за огромной фурой. Если в сторону области движение прекратилось, то к центру автомобили неслись с бешеной скоростью. Беглецы отважно, едва не оказавшись под колесами, пересекли Ленинградское шоссе и нырнули в метро. На станции Сокол поезда двигались в двух направлениях. Встал вопрос выбора.

– Куда едем?

– Мы же собрались за-за-за-границу. От Речного вокзала в Шереметьево ходит м-м-м-маршрутное такси.

– Там они нас и будут ждать.

– А что ты п-п-п-редлагаешь?

– Давай к твоему дяде-ювелиру.

– С ка-ка-какой стати?

– Отдадим цацки. Мы же не знаем, сколько они стоят и где их сбывать.

– Дя-дя-дядя нас не поймет – очень честный.

– Сдаст милиции?

– Не уверен… Он м-м-меня любит.

– Тогда вперед.

И они поехали к центру. Вышли на Новокузнецкой. По Пятницкой двигались толпы народа. Аспиранты пару раз заскакивали в магазины и, выглядывая в окна, таились у витрин. Отсутствие преследователей их успокоило. Миновав огромное здание Радиокомитета, свернули в переулок. Трехэтажный домик старинной постройки окружал сквер с множеством гаражей-ракушек. Они пересекли сквер и остановились возле парадного. Кодовый замок давно выломали хулиганы, начертав возле него три культовые буквы.

– Тихое местечко, хоть и центр, – заметил Дружников, продолжая оглядываться по сторонам.

– Дядя купил здесь квартиру в д-д-д-девяностых за три тысячи баксов.

– Сообразительный у тебя родственник.

– Дядя не дурак, – согласился Тарутян и открыл дверь.

В подъезде стоял полумрак. Друзья поднялись на третий этаж. Возле двери прислушались. В соседней квартире голосил ребенок. За дверью дяди тишина. Тарутян нажал на звонок и встал так, чтобы в глазок его увидели. Через минуту дверь бесшумно распахнулась. Невысокий мужчина с пышной седой шевелюрой широко улыбнулся:

– Коля, ты?

– Я.

– Заходи, дорогой. Рад, что вспомнил обо мне. Месяц тебя не видел. Хоть бы позвонил дяде… Набрать же номер нетрудно. Анаит каждый день спрашивает, где Коля? Здоров ли Коля? Как дела у Коли? – Арам Иванович по-русски говорил бойко, почти без акцента.

Племянник представил Дружникова.

– Знакомься, дядя Арам, это мой друг и коллега по институту.

– Заходите, ребята. Сейчас Анаит из магазина вернется, стол накроем.

– Дядя, хорошо, что тети Анаит нету – надо п-п-поговорить.

– И поговорим, и покушаем. Да бросьте вы ваши пакеты. Никто их тут не возьмет.

– Дядя, в них з-з-золото. Пошли к тебе в кабинет.

– З-з-з-золото… – Арам Иванович тоже заикался, но лишь в тех случаях, когда испытывал волнение. Слово «золото» на старого ювелира подействовало магически.

Старомодное жилье армянина поражало обилием ковров, салфеточек и занавесок. Единственным помещением, лишенным подобных излишеств, оставался кабинет, служивший хозяину и мастерской.

– З-з-золото, говоришь? Где?