Доступ к телу
Шрифт:
– Пацаны, покушайте с нами, – сверкнув золотом коронок, улыбнулся коренастый кавказец. Его плотное тело, сплошь поросшее шерстью, напоминало зверя. И оранжевые плавки на фоне темной растительности смотрелись особенно ярко. Друзья одновременно подумали, что гостеприимный армянин чем-то напоминает Фоню из их лаборатории. А напяль на примата подобные плавки, пародия оказалась бы устрашающей.
Приезжие пировали в беседке. Помимо пригласившего их волосатика по имени Хачик в трапезе участвовали еще четверо армян. Но те столь обильным шерстяным покровом не отличались. Зато двое из них могли похвастаться брюхом, способным вместить немерено продуктов и напитков, один поражал худобой и еще один был по-настоящему красив. Фигура атлета, тонкие черты лица и печальные
– Недешево… – заметил Дружников.
– А ты знаешь, брат, сколько мне с этого остается?
– Откуда? Я же мясом не торгую.
– А ты считай. Полтинник с килограмма ментам по трассе, стольник санитарному врачу, четвертак бандитам на рынке, червонец дирекции. А мне же его еще купить надо. Фермер тоже не хочет бесплатно барана дарить. И это только по мясу. А знаешь, каково в Москве с нашей внешностью?
Тарутян знал. Дружников нет. Армянин принялся рассказывать о бесчинствах продажной московской милиции, а закончил обидой на весь русский народ:
– Для вас, что айзер, что грузин, что чечен – все на одно лицо. Особенно теперь, когда с Грузией война была. Каждый норовит обидеть.
Дружников торговцу посочувствовал, и тема себестоимости шашлыков, как и межнациональных разногласий, оказалась исчерпанной. Что нельзя сказать о торговле вообще. Из разговоров пирующих молодые ученые поняли – они попали в компанию рыночных торговцев. Как выяснилось, в отличие от красавца-мясника, остальные гуляки специализировались на шмотках, а дача служила им чем-то вроде подсобного склада. По мере выпитого алкоголя армяне все чаще переходили на родной язык. Дружников ничего не понимал, а Тарутяну профессиональный диалог торгашей не был интересен. Друзья поблагодарили за угощение и откланялись. Мужчины пять часов ели и пили, несколько раз порываясь вернуть аспирантов в беседку, но к ночи им подвезли девушек и гостеприимство южан закончилось. Среди стайки дев друзья приметили двух молодых близняшек, которыми Сурен потчевал их накануне. Перед сном, понимая, что на этом празднике жизни они лишние, квартиранты уселись пить чай в гордом одиночестве. Но неожиданно одна нимфа-близняшка заглянула и к ним. Кроме махрового полотенца, одежды на ней молодые люди не заметили.
– Я Оксана. Мальчики, вы меня помните? – спросила нимфа шепотом.
– Помним, – заверил Дружников, что было правдой только отчасти. Молодые ученые запомнили смех и грудки прелестниц, но не их имена.
– Мы бы к вам с полным удовольствием, да нельзя. Наше время эти козлы оплатили. Но мы можем до вас завтра сами подрулить. Хочете?
Аспиранты переглянулись:
– Хочем.
– Мальчики, будьте ласковы, только Сурену не гутарьте, и никому еще. А то у нас половину бабулек попрут. А так мы на себя робим, и вас гарно потешим. – Чмокнув обоих и оставив после себя жар распаренного тела и запах мокрых волос, нимфа растворилась в ночи.
Армяне гуляли в баньке. Из дома дев не разглядеть. Но звонкий смех хохлушек раздавался на всю округу, и Тарутян с Дружниковым присутствие веселых сестренок продолжали ощущать. После чая постояльцы поднялись наверх и уселись на тахту в одной из комнаток. Свое приключение в «Веселом дворике» они полностью обсудить не успели, да и гульба по соседству молодые организмы тревожила.
– Вадя, как ты д-д-думаешь, эти мужики всегда так живут?
– Ты армянин, тебе виднее…
– Причем т-т-тут это? Как будто русские п-п-проституток не пользуют.
– Среди моих знакомых нет. А тебе понравилось? Только честно.
– Трудно сказать. Когда д-д-делал, нравилось. Потом – не то стыдно, не то погано как-то. Вроде, хочешь отмыться и не можешь.
– Вот-вот, и со мной тоже самое. А ведь на них иногда и женятся.
– Особенно иностранцы. Я с-слыхал о таком часто.
– От гордыни – приятно поднять падшую тварь
и дать ей шанс. Сам Христос простил грешницу, когда она раскаялась. Разве не заманчиво ощутить себя Богом?– Я б-б-бы не смог.
– Я тоже. Хотя близняшки мне понравились. Слышишь, как верещат? Им всегда весело.
– А сказала «козлы».
– Так это их работа.
– Хрен с ними, давай спать.
Гулянка затихла перед рассветом. Аспиранты уснули под визг девушек и возгласы армян, а проснулись от грохота внизу. Босиком прокравшись к лестнице, увидели, как вчерашние гуляки таскают баулы и коробки в микроавтобусы. Дев среди них уже не было. Через полчаса торговцы укатили, и все стихло. Заглянув в холодильник, парни поняли, что завтракать им нечем. Решили нарушить наказ строгой подружки Сурена и прогуляться до торговой точки. Где эту точку искать, они не знали, но догадывались – раз тут живут люди, значит, покупают еду. Долго спорили, что делать с пакетами. Оставлять свое богатство на странной даче им казалось рискованным. Таскать деньги и золото с собой опасно. Особенно по поселку, о котором они ничего не знали. Решили запрятать под кровать, в одной из спаленок. Для надежности завалили тряпьем и всяким хламом, что валялся в шкафу.
Выйдя за калитку, некоторое время размышляли, в какую сторону податься. Налево, в конце улицы, виднелся лес. Решили идти направо. Через несколько дач встретили девушку на велосипеде. На вопрос, где тут ближайший магазин, она смешно сморщила носик:
– Тут их два. Один сзади вас, другой спереди.
– А какой лучше?
– Оба дрянные, – она рассмеялась и покатила своей дорогой.
Возвращаться – плохая примета, и они решили идти вперед. На магазине висела оптимистическая реклама «Двадцать четыре часа», что, видимо, означало его круглосуточную доступность. Но ассортимент от этого не выглядел заманчивее. Долгоиграющее молоко, сомнительной свежести сыр и подсохшие батоны порадовать новоявленных богачей не могли. Но положение обязывало, и они отоварились тем что было. Переговоры с щекастой ядреной продавщицей вел Дружников. Тарутян помалкивал, чтобы не демонстрировать свой дефект речи – заики скорее запоминаются. Закупив провизию, аспиранты зашагали к даче и еще издали заметили у калитки иномарку. Автомобиль был им хорошо знаком, поскольку именно в нем их доставили из города. Строгая подружка Сурена стояла на крыльце и смотрела на них, как на проказливых детей.
– Мы только д-д-д-до магазина и обратно, – поспешил оправдаться Тарутян.
Дружников жалобно добавил:
– Нам кушать нечего.
– Я вам привезла еду. Если будете вести себя, как идиоты, мы с Суреном за вас не отвечаем. Вы что, не знаете, что вас ищут?
– Нет, а кто?
– Вам виднее. Сурена пристегивали к батарее и допытывали. Он ничего не сказал…
– Нам жалко…
– Жалко на хлеб не намажешь. С вас за продукты, бензин и проживание тридцать штук. Гоните бабки.
– Т-т-так много?
– Много, прикрывайте ваши задницы в другом месте.
– Коля, не спорь. Отдай ей бабки.
Тарутян потащился наверх, отсчитал из украденных денег нужную сумму и вынес девушке. Она убрала их в сумочку и, не проронив больше ни слова, гордо направилась к калитке. Аспиранты слышали, как она хлопнула дверцей, и отследили шум удаляющегося автомобиля.
В кухне они нашли две коробки с деликатесами – икра, балык, буженина, кофе, сливки, длинные французские батоны. Рядом с этим изобилием их трофеи из сельпо смотрелись жалобно.
– Штук пять она на нас все-таки истратила – прикинул Дружников, разбирая гостинцы. – А остальное?
– Остальное за с-с-сервис…
– Хрен с ней. Для нас это все равно копейки.
Тарутян сварил кофе, и они уселись за стол:
– Как ты думаешь, Вадя, хохлушки к нам п-п-п-правда приедут?
– Как пить. Они тоже желают срубить с нас бабки. Да еще не делясь с «крышей». Так сказать, без налогов.
– Классная буженина. М-м-молодец Сурен, хоть на качестве не экономит.
– Молодец, что нас не выдал. Как ты думаешь, это были охранники из банка?