Доступ к телу

– Скорее, утомили.

– В деньгах я ничего не смыслю.

Арсений на минуту включил телефон, просмотрел непринятые звонки. На один из них тут же ответил:

– Максим, прости, я в театре. Поэтому не отозвался.

– Все нормально, Арсений. Завтра скрести пальцы. Мой идет с твоим проектом к самому…

– Классно, Максим. Будет результат, банкет с меня. И привет Верочке.

– А тебе приятного вечера. Жизель смотришь?

– Как догадался?

– Вера просилась, но я не смог. До связи.

Когда начали тушить свет, Арсений сказал Катерине:

– Ты суеверная?

– Очень.

– Тогда не скажу.

– О чем?

– Это касается вашей с отцом работы…

– Что-нибудь хорошее?

– Пока не знаю. Но надежда умирает последней.

– Она никогда не умирает.

Грянула музыка, и на них зашикали из соседней ложи. Арсений приложил палец к губам. Рядом с ними наблюдала «анахронизм» женщина-министр, отношения с которой банкир портить не собирался.

* * *

Это было так удивительно и легко, словно Александр Ильич каждый день посещал Кремль. Они ехали в длиннющем лимузине. На таком академика Румянчикова однажды привезли с банкета из «Президент-отеля». Водитель вел авто в белых перчатках и, казалось, автомобиль не достает колесами асфальта, так мягко он плыл в пространстве. Александр Ильич еще подумал – до чего грамотно мостят дороги возле Кремля. Постовой отдал им честь, и они вкатили в ворота Спасской башни. По тротуару шли дети и махали им вслед красными галстуками. «Опять пионерия входит в моду», – подумал ученый и улыбнулся.

Все вокруг казалось праздничным и необычным. Профессор смотрел в окно и видел камни фундамента всей России. Она начиналась отсюда и тянулась на десятки тысяч верст до самых глухих медвежьих углов. И сколь далеко от Кремля не жили русские люди, они каждый день видели и слышали бой кремлевских курантов и ощущали себя частью великой страны. И Александр Ильич ощущал себя так же, и чувствовал гордость от возможности изменить свою страну к лучшему. Арсений сидел рядом и почему-то дремал. Александр Ильич не мог понять, как в такой момент сын в состоянии дрыхнуть. Но его «мальчик» не только спал, но еще посапывал во сне.

Водитель подкатил к парадному. Кремлевский курсант распахнул двери. Четверо других, так же в парадной форме, ждали у лестницы. Развернувшись, как по команде, курсанты начали подниматься по мраморным ступеням, вытягивая носки и чеканя шаг. Впереди возникла зала с множеством дверей. Возле каждой дежурили курсанты, и стоило Бородиным приблизиться, двери распахивались, и они оказывались в следующей зале. И так много раз, пока не вошли в огромный золоченый зал. Паркет в нем отражал многоярусную люстру, а под ней стоял президент. Он улыбнулся и шагнул им навстречу. Проводив профессора и его сына к дивану, усадил их и уселся напротив. Его усталое лицо выглядело приветливо и немного рассеянно. Александр Ильич подумал – президент вполне нормальный человек. Ничего особенного. И еще подумал – как ему, наверное, нелегко.

– Ну, что же, профессор, я вас поздравляю. Очень интересное изобретение. Как вы думаете, за сколько времени реально сделать вашу прививку от воровства всему населению страны?

– Так глобально я не считал. Это большая работа. Думаю, лет за пять-семь…

– Я тоже подумал, быстрее не получится. А жаль – воруют каждый день.

– Можно ускорить, но это огромные деньги.

– Я смотрел ваш бюджет. Сто миллионов долларов для страны не так много. Но я тоже должен что-то иметь?

Арсений поспешил президента успокоить:

– Конечно, должны. Озвучьте ваш интерес…

Президент задумался.

– Процентов сорок. Мне же придется пробивать его законом через Думу. Там хоть своих и большинство, но сами понимаете.

Профессор понял другое – молчать он не может:

– Господин президент, но пока проект шел к вам, шестьдесят процентов с нас уже слупили! Выходит, на дело не остается ничего!? Как же реализовать такое бесплатно?!

– Господа, это уже ваши проблемы.

– Ну, хоть половину.

– Любезный, Кремль не место для торговли. Если вы заплатили столько за доступ к телу, то я и есть то самое тело. Неужели, по-вашему, господин ученый, я стою дешевле своего окружения? – И президент посмотрел на часы: – Извините, но мое время истекло.

Александр Ильич машинально пожал руку главе государства, проследил, как его гордая спина плывет к заповедным дворцовым далям, бросился следом и… проснулся.

На тумбочке горела лампа. Мария Николаевна склонилась над мужем и тронула его за плечо:

– Саша, ты кричал. Тебе плохо?

– Привиделось что-то тяжелое. А сколько времени?

– Три ночи. Вы с Арсиком просидели почти до двух.

– Да, помню, он только в полночь приехал из театра. Наверное, после разговора с сыном и приснился весь этот бред…

– Хочешь, я тебе накапаю валерьянки?

– Не надо, Машенька. Я немного полежу и усну опять. Ты лучше открой окно пошире.

Мария Николаевна тяжело поднялась и распахнула окно настежь. Стал слышен далекий шум машин с Садового кольца. Там движение не прекращалось ни днем ни ночью.

Она легла обратно и погасила лампу:

– А что тебе приснилось, Сашок? Помнишь?

– Наша жизнь приснилась…

– Это так ужасно?

– Давай в другой раз обсудим. Хорошо?

Мария Николаевна тяжело вздохнула, но вопросов больше не задавала.

Александр Ильич вспомнил двух близняшек, и от сердца отлегло. Они были уютные, эти хохлушки, как два котенка, и чем-то притягивали. Александр Ильич с удивлением заметил, что при мысли о девушках ощутил нечто вроде мужского желания. Это было так неловко и странно, лежать с женой в постели и желать других. Но Марию Николаевну он давно не воспринимал в этом качестве. Рядом с ним близкий родной человек. Мало ли что у них когда-то случалось. Он тогда был молодой мужчина, она молодая женщина. Это так естественно. А теперь они близкие родственные существа, но почему-то от одной мысли о доступных девицах ему становиться неловко. Профессор принялся вспоминать, как привел их в апартаменты. Они вели его под руки, и все время прижимались, пытаясь приласкаться. И смеялись, заходясь от каждого его слова. Смеялись звонко, на всю улицу. Прохожие оборачивались, а ему было наплевать. Даже где-то лестно – он старик, а с ним две такие юные куколки. Так и дошли до съемной квартиры. Лыкарин и его друзья пришли позже. Все трое выглядели очень утомленными. Профессор спросил их о причине усталости. Они ответили уклончиво, что-то про тяжелый день и пробки в Москве. И пахло от них не пивом, а бензином или соляркой. Комнату хохлушкам джентльмены выделили без разговоров.

Александр Ильич просидел с близняшками два часа. Они без конца щебетали, рассказывая о своей разгульной жизни. И снова смеялись, стоило ему задать им вопрос. Потом профессор час подежурил в аппаратной, дождался себе на смену Тарутяна и пошел домой. В полночь вернулся с балета сын и рассказал о звонке Максима Озервекова. Они еще раз обсудили на ночь, как себя вести, если придется выходить на правительство, и разошлись по комнатам.

– Ты опять не спишь? – Спросила Мария Николаевна шепотом.