Доверься мне или умри

— Да что вы, какие шутки, — меланхолично произнесла я, глядя на хряка с сочувствием. — Не нервничайте. Вы такой горячий мужчина, дай вам бог здоровья.

От моих слов преподаватель так оторопел, что не мог выдавить из себя ни слова. Пользуясь моментом, я наконец-то села за парту и медленно выложила на нее письменные принадлежности. Все это время студенты тихо хихикали, но в аудитории было сравнительно тихо. Подняв голову и посмотрев на преподавателя, я поняла, что он до сих пор пребывает в шоке и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Такое ощущение, что этот пухлый мужчина попросту не знает, как поступить: свернуть мне шею или оставить в покое, дабы еще чего не ляпнула. А я что? Пожелала человеку здоровья, разве это плохо?

— Итак, записывайте… — Преподаватель кашлянул в кулак и начал занятие. Правда, в течение всей пары в аудитории то и дело кого-то прорывало на смех.

После занятий Ханс позвал меня на репетицию.

— Маша, у меня для тебя новость. — Мы шли в театральный кабинет, и молодой человек находился в приподнятом настроении. — Я добавил в твой репертуар еще одну песню, — «обрадовал» меня он.

— Но зачем? — не разделила его оптимизм я. — У меня и так было четыре полноценные арии и несколько коротких номеров. Не многовато ли?

— Не бери в голову, — отмахнулся он от моих аргументов. — Я ставлю спектакль, и мне решать, кто и что должен исполнять. Тебе разве сложно разучить еще одну песню?

— Не сложно, просто это странно, — не унималась я. — Ты отдаешь мне все, что можно было бы распределить между другими ребятами.

— Мария, — строго посмотрел на меня Ханс, — не учи меня, как работать. Эту конкретную песню должна исполнить именно ты и никто другой. Никаких возражений я не принимаю!

— Ладно, — пожала плечами я. Складывается такое впечатление, будто Ханс намерен повесить весь этот спектакль на меня одну. Он зачем-то вписал в сценарий новые сцены, цель у которых одна: добавить мне поводов выйти на сцену.

— Вот и отлично, — победно улыбнулся парень. — Только есть один нюанс: она на иностранном языке.

— Но зачем?! — совсем растерялась я. — Ведь вся постановка происходит в одной языковой плоскости! Там просто нет места для такого маневра!

— Успокойся и не задавай лишних вопросов. — Видно, Ханс устал от моей непонятливости. — Раз я сказал, что так нужно, значит, так нужно. Мои решения не обсуждаются. — В этот момент парень очень напомнил мне Аристарха. Тот тоже любит покомандовать и не терпит, когда ему перечат.

К нашему общему удивлению, в театральном кабинете нас дожидался ректор. Крастор стоял спиной к выходу и смотрел в окно, сцепив руки за спиной. Как только мы вошли, он неспешно развернулся и приветливо улыбнулся нам.

— Как долго приходится вас ждать, — по-отечески пожурил нас ректор. Я смотрела на него и все никак не могла понять, сколько ему лет? Широкие плечи, крепкие мускулы и крупная мужественная фигура никак не вязались с тем опытом, который читался в его взгляде.

— Чем обязаны? — не растерялся Ханс. Мне подумалось, что ректор пришел разбираться из-за моей стычки с преподавателем, но я ошиблась.

— Хочу проверить способности Марии, — удивил меня Крастор. — Как мы знаем, она обладает магическим голосом. Мне интересно, как вам удается петь на репетициях, не изменяя окружающее пространство.

— Э-э-э… — протянула я. — Просто не вливаю в голос силу, вот и все.

— Ты можешь это контролировать? — удивился Крастор. — Сама?

— Конечно, — пожала плечами я. Не понимаю, чему он удивляется. — Мне бывает непросто заставить свой голос изменять пространство. Для этого требуется вложить в него силы, эмоции, душу. Это невозможно сделать случайно.

— То есть ты утверждаешь, что я могу не беспокоиться насчет того, что во время спектакля случится что-то… неожиданное? — спросил Крастор и прищурился, вперившись в меня странным взглядом.

— Я могу контролировать свой голос, — сдержанно ответила я. — Можете не беспокоиться.

— Хорошо. — Крастор заметно расслабился и посмотрел на Ханса. — Надеюсь, я могу рассчитывать на то, что вы приложите максимум усилий для подготовки Марии? — Ректор посмотрел Хансу в глаза с такой серьезностью, что мне сделалось не по себе. Мы же здесь просто репетируем студенческий спектакль, так к чему такое напряжение?

— Естественно, — с плохо скрываемым раздражением ответил парень, ничуть не смутившись от взгляда ректора. Напротив, такое отношение Крастора явно злило его. — Главное, чтобы вы смогли организовать все условия для этого.

— В моем профессионализме можете не сомневаться, — бросил ректор и вышел из кабинета, даже не попрощавшись.

— Что это было? — спросила я, когда за Крастором захлопнулась дверь.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Ханс. — Он всегда сует свой нос куда не нужно.

Весьма странное высказывание, учитывая, что речь идет о ректоре академии, в которой и ставится этот спектакль. Складывается стойкое ощущение, что я чего-то не понимаю в происходящем.

Началась репетиция. Ханс дал мне текст и начал играть, чтобы я послушала и поняла, как именно мне предстоит петь. Музыка совсем не была похожа на ту, что звучала в постановке. Ханс перестал играть и начал разучивать вместе со мной текст и корректировал мое исполнение. Вот так, за один вечер, мы с Хансом разучили почти всю песню.

— Слушай, я устала, — пожаловалась я спустя четыре часа. — Хватит на сегодня.

— Ладно, — с некоторым недовольством согласился Ханс. — Ты молодец, текст выучила, завтра будем разучивать сам номер. С музыкой, костюмом и прочим.

— Не рановато ли для костюмов? — нахмурилась я. — Их еще вроде бы даже шить не начали.

— Для тебя уже сшили, — ошарашил меня Ханс. — Все, на сегодня свободна.

Наконец-то! От всех этих бесконечных повторений одних и тех же звуков у меня уже голова пошла кругом. Подумать только! Несколько часов уделить разучиванию одной-единственной песни, тщательно выверяя каждый звук! А ведь мы даже не приступили к повторению уже пройденных сцен. Странно все это как-то… В душе я понимала — что-то здесь не так, но все никак не могла сообразить, что именно. Ханс ведь, по сути, режиссер этого спектакля, от его успеха зависит его будущая карьера, скорее всего. Это его работа — заниматься с актерами и певцами. Успокоив себя этой мыслью, я направилась в общежитие.

Мои соседки уже давно сидели в гостиной и выполняли домашнее задание. Черт! С этой репетицией совсем не осталось времени на то, чтобы переписать лекции.

— Долго же ты, — буркнула Эльза, увидев меня в дверях. — Мартина за ужином ворчала, что Ханс отменил репетицию и пропал неизвестно куда. Неужели он только с тобой занимался?

— Да, — устало выдохнула я. — Учили еще одну песню. У меня голова раскалывается… А ведь еще задания нужно выполнять…

Тут мне в голову пришла неожиданная идея. А ведь мне совсем не обязательно переписывать все лекции вручную! Можно отксерокопировать их на ксероксе, коих на Земле множество! Точно! Я сэкономлю несколько часов времени, избавлю себя от бесполезной работы, а главное — сохраню нервы в относительной целости. То что нужно! От этой светлой мысли даже головная боль поутихла.