Доверься мне

— Твою мать, — я застонал.

Было чертовски горячо, но оно того стоило. Запив печенье пивом, я вышел из кухни как раз вовремя, чтобы увидеть, как Олли направляется к входной двери. С Рафаэлем.

— Да ты издеваешься. — Я поставил пиво на стол.

— Ты свободен, маленький зеленый друг, — он сказал, целуя Рафаэля в панцирь. — Ты свободен.

— Верни Рафаэля на место! — Я крикнул и засмеялся, когда Олли открыл дверь, как пьяный каратист. — Ты кретин!

Олли поставил Рафаэля на землю и нежно погладил его по панцирю. — Свободен.

Схватив его за руку, я развернул его и затолкнул обратно в квартиру. Смеясь, Олли подхватил подругу Стеф и перекинул ее через лечо. Стали доноситься визги.

Я поднял черепаху.

— Прости, Рафаэль. Мои друзья — полнейшие… — Странно запершило в горле. Я посмотрел налево, направо, и увидел Эвери, стоящую в дверном проходе и её широко распахнутые карие глаза. — Придурки. Что за…?

Выпил я недостаточно, чтобы глюки ловить, но все никак не мог поверить, что моя Пироженка стояла в моем доме. Все лето квартира пустовала, но кто-то, очевидно, мог заселиться.

И, беря во внимание, ее внешний вид, кто-то ей очень близкий. На ней были хлопковые коротенькие шортики, и я засмотрелся на ее ножки. Они были длинные, не очень худые и не совсем идеальные. Кто бы мог подумать, что у Пироженки такие ножки? К паху поступило тепло. Рубашка, с длинным рукавом, все скрывала, но она была тонюсенькой.

Да, чёрт возьми, она была тоненькой.

Под рубашкой были видны мягкие набухшие груди, полнее, чем они чувствовались, когда были прижаты к моей груди, а эти бугры…

Её щеки налились румянцем.

— Привет….

Я моргнул, и, когда она не исчезла, как и мой внезапный, бешеный стояк, я предположил, что она реальна.

— Эвери Морганстен? Это уже входит в привычку.

— Да, — сказала она. — Входит.

— Ты живешь здесь или в гости пришла…? — Рафаэль начал ёрзать.

Она прокашлялась, наблюдая за черепахой.

— Я… я здесь живу.

— Да ладно! — Ну нифига себе. Я прошел по лестничной клетке, мимо перил, по направлению к её двери. Я заметил, как она смотрела на мой пресс. Мне это понравилось. Как и моему члену. — Ты правда живешь здесь?

— Да, я здесь живу.

— Это же… даже не знаю. — Я рассмеялся, несколько опешив. — Сумасшествие.

— Почему? — На ее лице появилось смятение, образовав морщинку между тонкими бровями.

— Потому что я здесь живу.

Она удивленно приоткрыла рот.

— Шутишь, да?

— Нет. Я живу здесь уже, наверное, пару лет со своим соседом. Это тот кретин, который выставил за дверь Рафаэля.

— Эй! — Крикнул Олли. — У меня есть имя. Сеньор Кретин!

Я рассмеялся. — Неважно, ты на выходных въехала?

Она кивнула.

— В этом есть смысл. Я был дома, навещал семью. — Я прижал Рафаэля к груди, прежде чем он успеет забраться обратно в сломанный панцирь. — Так, черт…

Эвери слегка наклонила голову назад и наши взгляды встретились. Некоторое время она пристально и проникновенно смотрела на меня, не отпуская мой взгляд, а потом переключила внимание на Рафаэля. Её глаза… Они напомнили мне что-то. — Это… мм, твоя черепаха?

— Да, — я поднял его. — Рафаэль, познакомься с Эвери.

Она прикусила губу и помахала Рафаэлю, а я заулыбался. Она умеет вызвать улыбку на моем лице. — Очень интересное домашнее животное.

— Очень интересные шорты. Что это? — я еще раз внимательно рассмотрел эти ножки. Ничего не мог с собой поделать. — Кусочки пиццы?

— Это рожки мороженного.

— Мне они нравятся. — Не торопясь я поднял взгляд. — Очень.

Наконец-то она отпустила дверь, которую держала со смертельной хваткой и скрестила руки на груди. Она прищурила глаза, когда я заулыбался. — Спасибо. Это много для меня значит.

— Так и должно быть. Я их одобряю. — Я наблюдал, как румянец все сильнее заливает её щеки — Я должен вернуть Рафаэля назад в его маленький домик прежде, чем он написает мне в руку, что он и сделает, а это отвратительно.

Она слегка улыбнулась.

— Могу представить.

Пироженка что, только что улыбнулась? Должно быть впервые. Мне стало интересно, как она выглядит, когда по-настоящему улыбается.

— Итак, тебе нужно зайти к нам. Ребята собираются уходить, но уверен, они будут здесь ещё какое-то время. Ты можешь познакомиться с ними. — Я слегка наклонился, понизив голос. — Они не настолько интересны как я, но тоже не плохие.

Эвери мельком посмотрела через мое плечо. На её лице читалась нерешительность. Ну же, Пироженка, выходи и проиграем. Она покачала головой. — Спасибо, но я собиралась спать.

Меня переполнило чувство разочарования. — Так рано?

— Должно быть уже за полночь.

Я ухмыльнулся. — Всё равно ещё рано.

— Может для тебя.

— Ты уверенна, — я был готов применить тяжелую артиллерию. — У меня есть печеньки.

— Печеньки. — Она приподняла брови.

— Да, и я их сам испёк. Я довольно хороший пекарь.

— Ты печёшь печеньки?

Она произнесла это так, как будто я только что признался, что готовлю у себя на кухне самодельную бомбу. — Я много чего пеку, и уверен, ты умираешь от желания попробовать все это. Но сегодня, у нас печеньки с шоколадом и грецким орехом. Они обалденные, и раз я так говорю, то это правда.

У неё снова дернулись губы. — Как бы это прекрасно не звучало, я скажу нет.

— Тогда может позже?

— Может быть. — Она сделала шаг назад, подходя к двери. — Приятно было снова тебя увидеть, Кэмерон.

— Кэм, — поправил я. — И посмотри, мы не сбили друг друга. Меняем стереотип.

— Это хорошо. — Она сделала глубокий вдох. — Тебе стоит вернуть Рафаэля до того, как он сделает свои дела тебе в руку.

— Это стоило бы того.

На её лице появилось замешательство. — Почему?

Ясен пень объяснять я не собирался. — Если передумаешь, я не буду спать ещё какое-то время.

— Не передумаю. Спокойной ночи, Кэм.

Ауч. Черт. Пироженка только что продинамила меня. По какой-то причине это вызвало у меня улыбку. Может потому, что я не помню, когда последний раз девчонка прямым текстом посылала меня подальше. Интересно. Я думал, что я был с ней невероятно очарователен.