Довод Королей

– Ты наживешь себе смертельных врагов, и каких, – покачал головой необычно серьезный Луи.

– Наживу, – кивнул Рито, – но это лучше, чем ссора Александра с королем, если не что похуже. Мы все равно домой возвращаемся, а Эстре привязан к Арции...

– Так ты все понимаешь?

– Разумеется, – мириец ослепительно улыбнулся, – я и вправду сорвиголова, но я еще и сын герцога и вырос среди придворной мерзости. В Мирии многое по-другому, но и похожего хватает. Твой дед наверняка подтвердит.

– Да уж, он подтвердит, – рассмеялся Луи и, схватив кувшин с каким-то напитком, окатил жалобно тявкнувшего Жора, – вот так, очень хорошо.

– Изверг, у него же вся шерсть слипнется.

– Потерпит. Вечером отмоют. Неужели думаешь, я позволю тебе дразнить «пуделей» в одиночку. Ну, уж нет! Уж часть гавканья мы с Жором оттянем на себя... И все же, все же, если победишь, будь поосторожнее и Даро береги. Хорошо, что вы скоро возвращаетесь, потому что эта свора не только вонючая, но и кусачая, и злопамятная....

2885 год от В.И.

2-й день месяца Лебедя.

Арция. Окрестности Гарата

– Барон Гран-Гийо отказался от поединка, – настойчиво повторила Элла, – это его право. Во время турнира слово судей – закон. Рыцари присягали признавать их власть превыше королевской...

– Так почему бы судьям и не принять решение? – взорвался Филипп, который не видел выхода из ловушки, куда его загнали любезные родственнички. Оспорить решение? Подданные истолкуют это по-своему. Дескать, король отвернулся от родни королевы и дал негласный приказ поставить наглецов на место. Филиппу стало тошно, когда он представил, сколько поединков и обычных драк вспыхнет между Вилльо и прочими дворянами. Турнир задумывался, чтобы примирить враждующих. Кто же знал, что Элла окажется настолько глупа, чтобы тащить в победители собственного сына?!

Проклятый! Лучшим должен стать не родич королевы и не дружок брата короля, а кто-то третий. Сандер это понял и с готовностью принял звание Почетного Рыцаря, а «волчата» стали его свидетелями. Вчера это казалось замечательным решением, исключающим наиболее сильных из числа претендентов, но сейчас...

Почетный Рыцарь следит за исполнением Кодекса Розы. Сандер не может оспаривать решение судей до того, как выскажется король, но он никогда не подтвердит незаслуженную победу. Филипп не сомневался, что брат скажет то, что сказал бы он сам, если бы Жорес Аганнский не был его пасынком. Мерзавцы-судьи свое получат, но это потом. Проклятый, что же делать?!

– Благородный и отважный Жорес, граф Аганнский ожидает своего соперника, – прокричал герольд, как будто бы этого никто не видел. Еще парочка воплей, и придется решать. Присудить победу Жоресу – опозорить себя. Признать претензии барона Гран-Гийо, сменить судей, назначить на завтра новые бои? Немыслимо...

– Ваше Величество, – Проклятый, неужели Элла до сих пор ничего не поняла?! – Ваше Величество, победитель ждет.

– Он еще не победитель.

– Если никто не решается оспаривать его доблесть...

Прямо-таки не решается! Ждут слова короля. Эх, если бы вместо Жореса был Сандер, но этого-то как раз быть и не может. Брату подсуживать незачем, он и так сильнейший, потому и не стал участвовать. Так что же все-таки делать? Признать Жореса или начать все сначала? Заставить других драться за право сразиться с Аганном? Но после выходки гордеца-барона на это мало кто пойдет. Играя по правилам Вилльо, станешь нерукоподаваемым, рыцари это понимают. Король почти с ненавистью взглянул на Элеонору, и в этот момент стройная фигура в темно-красном легко перемахнула через перила ложи Почетного Рыцаря и направилась через ристалище к королевской галерее.

Филипп сразу же узнал мирийского наследника, убившего циалианку и бежавшего из страны вместе с красавицей-сестрой. Евгений добился для беглецов полного церковного оправдания, но брат и сестра не спешили вернуться на родину. Но что понадобилось Рафаэлю Кэрна на ристалище? А, что бы тот ни удумал, это отвлечет зрителей и выгадает время...

Мириец между тем был уже рядом. Торжественно став на одно колено, Кэрна весело и открыто взглянул в глаза королю, и тот невольно улыбнулся в ответ.

– Ваше Величество, позвольте мне, гостю из далекой страны, обратиться с просьбой к первому рыцарю Арции и хозяину великолепного турнира, собравшего знатнейших и благороднейших воинов вашей державы.

– Мы рады выслушать просьбу любезного нашему сердцу гостя, сына и наследника великого герцога дружественной Мирии. В чем состоит ваша просьба?

– Ваше Величество! Кодекс Розы для рыцаря превыше всего. «Измена сюзерену карается всего лишь смертью или заточением, измена чести – карается жизнью, коя становится страшнее смерти».

– Воистину так, – ответил, склонив голову, король, все еще не понимая, куда клонит Кэрна.

– Кодекс Розы дарует дворянину, в жилах которого течет королевская кровь, одну привилегию. Он может на турнире вызвать на бой любого рыцаря вне очереди. Я – Рафаэль Кэрна, маркиз Гаэтано, сын Энрике, великого герцога Мирии. Кэрна не Волинги, но наш род правит Мирией не одну сотню лет. Церковь оправдала меня, я больше не являюсь изгнанником. Ваше Величество, прошу разрешения вызвать присутствующего здесь благородного рыцаря Жореса Аганнского. Кто бы ни был его соперник, я имею право просить его уступить мне очередь.

Самое малое, что захотел Филипп, это задушить мирийца в объятиях. Как же вовремя он появился, Проклятый его побери!

– Твое желание, благородный гость, в радость хозяевам. Нет сомнения, граф Аганнский почтет за честь принять вызов такого противника. Ты желаешь сразиться немедленно?

– Да, – наклонил голову Рафаэль, – благородный рыцарь и так истомлен ожиданием.

– Что ж, поединок будет объявлен, как только ты будешь готов.

– Я уже готов, Ваше Величество!

Королю показалось, что он ослышался. Жорес Аганн был в полном турнирном вооружении, а мирийский наследник был одет для праздника, а не для боя.

– Но на вас нет доспехов, друг мой!

– Ваше Величество, кодекс Розы говорит, что вызывающий, дабы подтвердить чистоту своих помыслов, вправе отказаться от того, что дает ему преимущество над противником, чтобы никто не заподозрил его в нечестной игре. Я отказываюсь от доспехов, коня и оружия и прошу лишь, чтобы бой продолжался до тех пор, пока оба его участника в состоянии его продолжать. Со своей стороны присягаю и даю клятву по возможности не повредить ни моему благородному противнику, ни его коню.