Доза

 - Есть небольшая активизация головного мозга. Очень небольшая. Но по сравнению с тем, что я наблюдал во время первого осмотра — земля и небо. Надо будет посмотреть кровь, но я почти уверен, что концентрация снуксилоцина в организме уменьшилась.

 - И о чем это говорит?

 - О том, что деятельность мозга как минимум не подавляется последнее время, а это значит, что вакцина реально тормозит процесс. Твоя мама — не первый наш успех. Если бы ты побывал в клинике (а ты там побываешь, я думаю; ведь ты же будешь навещать маму), ты бы увидел, сколько там снукеров. А мы кладем туда только тех, у кого отмечаются хотя бы малейшие положительные сдвиги… У меня там жена лежит…

 - Жена?!

 - Да, моро. Три года назад ее подсадили на снук, так же, как и твою маму. Пошла в магазин, одна…

 - Ты никогда не говорил…

 - Ну, это ведь моя проблема… — нахмурился Эрджили. — В общем, ты можешь не сомневаться, в том, что за мамой там будет хороший уход, будет проводиться то лечение, которое ей сейчас необходимо.

 - Эрджили, я… Эрджили, спасибо тебе, брат! Я… — горло Кита сдавило спазмом, в глазах назрели слезы.

 - Э–э, моро, рано ты благодарить начал, — замахал руками цыган. — Благодарить будешь, когда мама… Вот когда она спросит однажды «Сынок, а который час?», вот тогда и будешь благодарить. Но ты помни, я тебе говорил уже, твоя мать никогда не станет прежней, такой, какой ты ее помнишь до заражения.

 - Я понимаю, Эрджили.

 - Я понимаю, что ты понимаешь. Я говорю: помни! Потому что очень легко будет забыть это, когда появится первый настоящий сдвиг. Если он когда–нибудь появится, нужно будет помнить, что это только небольшое улучшение, и что полностью адекватным человеком она не станет никогда. Даже если разработка нашей вакцины будет доведена до конца. Вакцина — не лекарство, она лишь нейтрализует разрушающее действие снуксилоцина и прантавазиновой кислоты. О полном восстановлении утраченных функций речи пока, увы, не идет. И сыворотка пока помогает далеко не всем. В большинстве случаев она не оказывает никакого действия. Так что твоя мать в числе тех, кому просто повезло.

 - Да, я понял.

 - Ну и хорошо. Так что насчет клиники?

 - Я не знаю, Эрджили. Как ты скажешь. Если есть смысл, если есть реальный шанс хоть немного ей помочь, то о чем речь, конечно же я не против.

 - Я не могу ничего сказать. Я даже не могу сделать хоть сколько–нибудь оптимистического прогноза. Бывали уже такие случаи, когда после временного улучшения снукер вдруг деградировал еще больше, а в самых тяжелых случаях — впадал в кому. Так что… Но я бы рискнул.

 - У меня нет никого…

 - Кит, — перебил цыган, — я прекрасно знаю, что ты чувствуешь, о чем думаешь, и что хочешь сказать, моро. И я говорю тебе: я совершенно ничего не могу тебе обещать. Я даже не могу гарантировать, что твоей маме точно не станет хуже. Но в любом случае, в клинике ей будет лучше, чем… — он обвел многозначительным взглядом комнату, — чем здесь. Вчера, ты говоришь, оставил ее без дозы… Это плохо.

 - Да, — вздохнул Кит. — Ты прав, конечно.

 - И?

 - Клиника… так клиника.

 - Ты молодец, — кивнул Эрджили. — Сейчас я позвоню ребятам. Максимум через час они будут здесь. Или ты торопишься?

 Кит помотал головой, сел на стул напротив спящей после вакцины, улыбающейся мамы. Смотрел на ее застывшее в улыбке лицо, пока Эрджили звонил.

 Отзвонившись, врач дружески похлопал его по плечу, присел на край кровати, сказал:

 - Обещали через сорок минут быть.

 Кит только кивнул, не отрывая взгляда от матери, надеясь, что она вдруг проснется хоть на минуту, снова узнает его, по–настоящему. А может быть, улыбнется ему — самой обычной, человеческой, улыбкой… Хотя… Ты много хочешь, парень…

 - Вот что, Эрджили, — произнес Кит, прервав пятиминутное молчание. — Помнишь, ты говорил мне о детском приюте?

 - Приют Святой Терезы?

 - Наверное. Я не знаю, как он называется.

 - Да, имеется такой. А что?

 - Есть одна девочка… Ей четырнадцать, кажется, или пятнадцать, что–то такое. На днях она осталась без отца, а матери у нее давно нет. У нее вообще никого нет в этом городе.

 - Я понял, моро, — кивнул Эрджили. — Говори адрес, фамилию, имя. Я позвоню матери Амели, настоятельнице приюта.

 - Она сейчас у меня. А зовут ее Джессика Хилман.

 - Джессика Хилман?!

 Кит даже вздрогнул от напряжения, прозвучавшего в голосе цыгана, взглянул на него.

 - Ну да… А что?

 - А?.. Да нет, ничего… Я подумал…

 - Что–то не так?

 - Да нет, моро, просто я не о том подумал. Джессика… Там Джессика, здесь Джессика, — цыган улыбнулся. — Есть еще одна Джессика… Но ни одной Хилман. Я думал, тебе стало известно больше, чем известно нам. Запутаешься тут, в общем.

 - А что с той Джессикой, кстати? — с замиранием в груди поинтересовался Кит.

 - С Джессикой Вулф, ты имеешь ввиду?

 - Вулф?

 - Ну да, это фамилия твоей первой Джессики.

 - И?

 - Она работает на корпорацию.

 Это прозвучало как приговор. Приговор ей. Приговор ему, Киту.

 «А ты чего ожидал вообще–то? — спросил он самого себя. — Ведь ты знал это с того самого утра».

 - Сначала, — продолжал Эрджили, — мы выяснили, что по адресу, который ты дал, вообще не живет никакая Джессика. Квартира зарегистрирована на имя какого–то Фрэнка Тичера… Нет, Ситчера… Или… Не помню, да это и неважно. В общем, тогда нам стало интересно и я попросил ребят последить за квартирой. Они сделали фотографии этой дамочки, после чего найти ее в нашей базе было делом нескольких минут.

 - Вот так, значит… — произнес Кит. — И чем же она там занимается?

 - Она служит в отделе безопасности. Отдел этот занимается обеспечением секретности научных разработок корпорации. Ну, ты понимаешь: борьба со шпионажем, с нарушениями прав собственности, нарушениями в сфере лицензирования, с фарцовщиками и все такое. Ну а заодно — с разработками анти–снука.

 - Вот, значит, как…

 - Да, птичка та еще, — кивнул цыган. — Она в отделе на хорошем счету. Обаятельна, умна, хитра, умеет войти в доверие, прекрасная актриса, неплохой стрелок, очень хороший психолог… В общем, полный набор, мечта разведки.

 - Вот, значит, как… — повторил Кит.

 - Ты расстроен? — скорее констатировал, чем спросил Эрджили. — Эх, моро… Что тебе сказать…

 - Да ничего не говори, Эрджили, — покачал головой Кит. — Я ее слишком мало знаю, чтобы… чтобы особо расстраиваться.

 - И слава богу, — цыган похлопал его по колену. — И слава богу, дружище, что ты ее плохо знаешь. А то все могло быть значительно хуже. Для тебя, разумеется.

 - Слушай, Эрджили, а фамилия Хилман тебе о чем–нибудь говорит?