Дождь в моем сердце

— Эсса Маирис, я просто не могла устоять! — Светловолосая агрессорша отступила от Лильрина на шаг, торопливо поправила одежду и улыбнулась невинной улыбкой маленькой девочки. — Он уже несколько дней сам не дает мне прохода, строит глазки, многозначительно смотрит, рубашку снимает, чтобы поиграть мышцами… а я же не железная!

У Лильрина чуть расширились глаза и дернулись ноздри. Он явно ожидал, что его обвинят в изнасиловании, но не в развратном поведении и попытках соблазнить невинную целительницу. Парень явно растерялся. А я сглотнула вязкую слюну и в который раз удивилась играм судьбы.

— Ах вот как, — вроде бы добродушно произнесла старшая целительница, ступая с лестницы на каменную кладку двора. — Впрочем, чему удивляться. Шадаг по своей природе развратен и безответственен. И продажен.

— Наверняка решил, раз его собственная госпожа даже видеть не желает, соблазнить любую другую девочку в надежде улучшить свое положение. Шлюха! — презрительно выплюнул лорд Шнаер. Он, кажется, был разочарован тем, что не может просто убить наглеца на месте за попытку изнасилования, но в целом возможность втоптать в грязь его тоже устраивала.

Лучше бы он Лильрина ударил. Мой бывший жених так резко побледнел и сжал кулаки, а лорд так предвкушающе подобрался, что я поняла: с параличом собственных конечностей надо что-то делать, потому что пора вмешаться!

— Что тут происходит? — Я вышла на свет и внешне спокойно посмотрела на всех участников сцены. Особенно пристально на Стеллу. Ее мой взгляд смутил лишь на долю секунды, почти незаметную. А вот Лильрин сжал побелевшие губы, и на его скулах начали разгораться пятна гневного румянца. А еще он смотрел на меня так… ну я не знаю. Словно впервые увидел?

— Да вот, детка, поймали твоего шадага на неблаговидном поведении, — все так же добродушно пояснила Маирис. — Судя по всему, он решил найти себе госпожу посговорчивее, более падкую на его… хм... прелести.

Вот вроде бы в глубине души я должна была наслаждаться прилетевшим отражением судьбы. И правда, ситуация как в зеркале. В кривом таком, но вполне отражающем. А мне ни капли не радостно, только противно и горько.

— Лейсан, ну ты прости, что я тебя не спросила, — сделала умильную мордочку Стелла, сложив руки перед грудью. — Но он правда уже много дней сам со мной заигрывал, и…

— Ты уверена в своих словах? — спокойно переспросила я, пристально глядя девушке в глаза. — Вот просто так готова очернить передо мной человека, который и так здесь от всех зависит?

— А почему ты мне не веришь? — тут же возмутилась девица, растеряв свой ангельский вид. — Я твоя подруга, мы учимся вместе, я тебе помогала! И вообще, зачем мне врать? Все знают, что шадаги…

— Я не знаю. И не привыкла судить людей с чужих слов. — Я сейчас смотрела по очереди на Стеллу, на Маирис и даже на лорда Шнаера. Но не на Лильрина. — Легко поверить любой клевете, особенно если тот, кого обвинили, не может оправдаться. Его ведь даже слушать не станут, потому что все знают, что «такие, как он, лживы, слабы и злонравны», на все способны, чтобы получить кусок послаще. И так далее.

— Но я тебе говорю! — возмутилась Стелла. — Лорд Шнаер, вы же видели! Что он себе позволял и…

— Не старайся, я тоже кое-что видела, — пожала я плечами. — Правда, совсем немного. И в любом случае. Он к тебе не приставал? Ты сама подтвердила, что силой тебя никто не… трогал, просто ты поддалась соблазну. Я даже допускаю, что ты не лжешь — тебе так понравился мой шадаг, что его обычное поведение ты приняла за желаемое. Но теперь ты убедилась, что это ошибка, и я буду тебе очень признательна, если ты оставишь его в покое. Он мой. Значит, я за него отвечаю и он под моей защитой.

— Ты сама им не пользуешься! — зло прошипела девица, тряхнув белокурой гривой. — Зачем тогда коллегия его кормит?! Бесполезный шадаг!

— Он отрабатывает свою еду. Остальное — мои с ним дела. — Откуда у меня в голосе столько уверенного спокойствия? Не знаю. Само получается, наверное от нервов и с перепугу. — Мне кажется, инцидент исчерпан. Все могут отправляться по своим делам, верно, Маирис?

— Ну, в целом верно. Хотя я попросила бы тебя найти этому шадагу занятие поближе к тебе, раз уж его стати так влияют на других учениц, — пожала плечами старшая целительница. — И то сказать, внешность у него непривычная для наших мест, а экзотика всегда привлекательна. Займи его чем-то подле себя, детка, чтобы он меньше болтался по крепости в одиночестве. Иначе рано или поздно его кто-то использует, и виноватых искать будет бесполезно.

Я только кивнула, вздохнув про себя. Точно — кривое зеркало. Вот почти слово в слово так говорят о молоденьких девушках у меня на родине. Нечего шляться свободно и соблазнять молодых мужчин, а потом жаловаться…

— С вашего позволения. — Лорд Шнаер явно был недоволен, но его уже никто не спрашивал. Только Лильрину достался многообещающе злобный взгляд. А Стелла так откровенно раздевала его глазами, хотя и вынуждена была отступить и, досадливо сморщившись, отправиться по своим делам.

— Иди в мою комнату, — сказала я, все еще не глядя на Лильрина. — Поспишь опять на одеяле возле печки. Все нормально, завтра разберемся, чем тебя занять подальше от этих озабоченных.

В ответ тишина.

Я все же подняла глаза и посмотрела на него. Он был белый и таращился на меня так, словно увидел привидение.

Ничего говорить или объяснять мне не хотелось. Опять резко навалилась усталость. Я лишь коротко и горько усмехнулась уголком рта, развернулась на пятках и пошла к лестнице. Спать… надо лечь спать.

Глава 25

Шшух-шшух. Шшух-шшух. Шшух-ш-ш-ш-шух-х-х-х!

Метла мерно скребет по камням, солнце едва-едва окрасило в серо-розовый цвет краешек неба над восточной стеной странной крепости.

Надо проверить сохнущую в чулане новую палку-ручку для метлы. Эта стала слишком легкой и укоротилась почти вдвое. Клиновое крепление, позволяющее разделить рукоять на две короткие заостренные пики, выстругано, подогнано и примерено. Пришлось поломать голову, чтобы сообразить, как использовать низменные бытовые вещи, с которыми должны управляться слуги и женщины, в своих целях.

Проклятье! Сначала пришлось сломать собственную гордость и принять то, что сказала эта… эта.

Лильрин хмуро посмотрел под ноги и скрипнул зубами. Где-то в груди нестерпимо болело и жгло. Признавать себя идиотом всегда нелегко, но понимать, что своими дурацкими поступками сломал жизнь… двоих, — еще сложнее.

 ***

Он увидел ее, когда еще сам был мальчишкой и ненадолго заехал с отцом в гости в большое поместье семьи Гюй-Рин и пошел со своим другом Гойчином в сад, пока взрослые степенно пили чай и обсуждали важные проблемы. Они тогда, помнится, быстро заскучали среди клумб и рыбных прудиков, и неугомонный Чин предложил тихонько пробраться к стене из лилий, подглядеть за девчонками. У тех на женской половине как раз были какие-то занятия, к которым мужской пол не допускался даже в качестве зрителей. Даже глава дома никогда не заходил на женскую половину в те дни, когда в дом приезжала Большая Сваха и учила дочерей семьи быть хорошими женами будущим мужьям.