Дожить до утра
Шрифт:
Ведь он всегда был для нее ну… если не владыкой всея Руси, то уж некоронованным королем их города — точно. Поэтому и не особенно удивилась, узнав о его подвохе с акциями. Но вот этот его страх…
— Чего молчишь-то?! — Нинка закусила удила и неслась теперь во весь опор, широко раскрыв глазищи. — Чего боялся?! Кого?! Макс — это тот здоровенный симпатичный бугай, что частенько навещал тебя здесь? А еще чаще орал на тебя?
— Ну да. А чего это ты так разошлась-то? — Ксюша оторвала от своего плеча побелевшие пальцы соседки и слегка тряхнула ее за руку. — Чего глазупелки-то выкатила?
Нинка сорвалась с места и закружила по
— Ты чего курила тут со мной? — поинтересовалась на всякий случай Ксюша, заинтригованная столь необычным ее поведением. — Ты, случайно, не дуревом тут пыхала?
— А этот Макс, он кто тебе? — Нинка притормозила у окна и оперлась руками в подоконник. — Любовник? Ну или, быть может, мужчина из прошлого?
— Муж моей подруги. И до последнего времени я думала, что он в городе держит шишку.
— Черта с два! — фыркнула Нинка. — Может быть, он и не последний из авторитетов, но что не самый главный — так это точно!
— Нинка, а тебе не кажется, что для рядового референта захудалой фирмочки ты слишком хорошо осведомлена? — Ксюша в недоумении уставилась на свою соседку, откровения которой с каждой минутой изумляли ее все больше и больше. — Так кто же у нас правит бал?..
— А вот этого я не знаю! — Для пущей убедительности соседка обмахнула себя трехперстным знамением. — Кто-то очень большой и страшный. И не вздумай смеяться! Человек этот, уж не знаю — мужик ли, баба, уже пару лет в тени. Все платежи… ну ты поняла, о чем я говорю?
— Не-а, — решила свалять ваньку Ксюша в надежде отыскать в словесной шелухе соседки пару-тройку золотничков.
— Совсем глумная, да? — Та недоверчиво скривила мордочку. — Как ты могла столько лет в бизнесе проторчать, ума не приложу!
— А я не платила никому, — вновь соврала Ксюша, не желая посвящать ее в то, как ежемесячно отправляла с нарочным тугой конверт с дензнаками.
— А мы вот платим, мать бы их в душу населения! — Нинка снова полезла в карман за сигаретами. — А поди, плохо бы эти денежки нам во благо пустить. С одной стороны, налоговая душит. С другой — братва. Шкуру готовы спустить! Раскрутись тут попробуй!
— Что-то ты уж чересчур за чужое дело радеешь. — Ксюша хитро ухмыльнулась, заметив, как смутилась Нинка. — Не иначе на своей грудке босса пригреваешь?
— Да иди ты!
Нинка принялась мусолить сигарету, зло косясь в сторону соседки и нервным движением сбрасывая пепел прямо себе под ноги. Но ступив на тропу откровения и доверительности, она уже не могла остановиться. И через каких-то пять-десять минут Ксения была полностью посвящена и в проблемы Нинкиного семейного житья-бытья, и в тайну ее отношений с начальником.
Оказывается, семейная идиллия с ее мужем-недотепой, как сама Нинка окрестила супруга, не что иное, как результат ее ангельского долготерпения и того, что закрывала глаза и на его куцую зарплатенку, и на его никчемный характер.
— А что делать?! Раз вышла замуж, значит надо жить! — то и дело восклицала она при воспоминании об очередном его недостатке. Да что там недостатке — о его полной непригодности, неприспособленности к современному ритму и образу жизни.
— Он инженер, видите ли! В лоб его мать!!! — материлась Нинка, брезгливо сплевывая себе под ноги и понося
его принципы, с которыми, по ее словам, и делать-то нечего, кроме как утереться и выбросить. — Он что думает — я всю свою жизнь буду гнить в этой долбаной коммуналке?! — свистящим шепотом вопрошала она, нещадно дымя в Ксюшину сторону. — Мне для начала нужна квартира! А там посмотрим!Куда она собралась дальше смотреть, Ксюша не знала, да, собственно, и не особенно хотела знать. Стоило Нинке с придыханием в голосе произнести имя ее драгоценного босса, как она сразу поняла всю нехитрую схему их отношений, не вписанных в правила внутреннего трудового распорядка их фирмы.
Стареющий, лысеющий, не слишком удачливый, да к тому же еще и женатый бизнесмен под бутылку «Шардоннэ» и пару тарелок с нарезкой, наобещал этой глупой курице златые горы, включая квартиру, которой она грезила денно и нощно. Только нужно было чуть-чуть потерпеть. Немного поднатужиться и как следует поработать, добывая сведения для него о других фирмах и фирмочках, растущих по городу, словно грибы после дождя.
Шантаж… Именно этим промышлял в свое время так и не дослужившийся до высоких чинов милиционер в отставке Востриков Илья Андреевич. О нем-то сейчас и рассказывала ей Нинка. Рассказывала с неземным сиянием во взоре и с удивительной хрипотцой в срывающемся от волнения голосе. Она трепалась без устали, совершенно не подозревая, что этого господина Обещайкина Ксюша знавала еще в добрые старые времена. Знавала и сторонилась как могла его сального, хитрого взгляда…
— Что же твой босс, такой умница, такой вездесущий, и не смог вычислить этого инкогнито? — вставила Ксюша, вклинившись в Нинкины паузы, вызванные глубокими затяжками.
— О! Сколько иронии в твоем вопросе, — укорила ее соседка, едва не поперхнувшись дымом от обиды. — Будь спокоен! Он копал конкретно, но все бесполезно. То ли этого человека вообще не существует…
— Кому же тогда платит весь город? — ошалела от такого предположения Ксюша. — Ты это, подруга… того… Говори, да не заговаривайся!
— Он и следил сам за этими ребятами, что всякий раз за деньгами приходили. И пытался по отпечаткам, по своим старым связям их вычислить. Все бесполезно. Они все время в перчатках. Даже в летнюю жару. И все время уезжают из города.
— Чего ты мне тут лабуду гонишь! — не выдержала наконец Ксюша. — Плачу не знаю кому! «Крышу» держит не знаю кто! Но все его боятся! Так, что ли?
— А ты знаешь, приблизительно так и есть, — уставилась на нее Нинка немигающим взглядом.
— Тогда нужно вычислить того, кто не платит. Вот он-то и является самым главным, — повысила голос Ксения, не выдержав такого поворота.
— Так все платят! Понимаешь ты или нет?! — почти заорала соседка, тыча окурком в подоконник, уже изрядно запачканный свежими окурками. — Все, кто мало-мальски занимается бизнесом в этом сраном городе, платят!
— Тогда я вообще ничего не понимаю. А кто эти ребята?
— Звери они. И зверее я в своей жизни не видела! — закончила Нинка. — И если твой Макс так сильно боится, значит, он что-то определенно знает или о чем-то может догадываться.
Слова Нинки не были лишены здравого смысла, если вообще во всей этой истории можно было найти хоть какой-нибудь смысл. Страх Макса действительно был почти осязаем. И эта его полуфраза о том, что за Лийкину жизнь он теперь и копейки не даст. Стоп! А почему тогда с ней все будет в порядке?..