Дозор. Питерские тени...

В самый разгар их любви (жаркой-жаркой, безумной-безумной), подлым ливийцам удалось совершить теракт. Так, ничего особенного и экстраординарного. Грузовой фургончик, начинённый под самую завязку взрывчаткой, попытался прорваться на территорию «ооновского» лагеря. Естественно, по нему тут же открыли дружный шквальный огонь. Взрыв прогремел сразу за шлагбаумом КПП, поэтому его последствия не были катастрофическими: восемь раненых и всего двое погибших. Одна из этих двоих – Мари. Её разорвало в клочья…

Во-вторых, случилась и другая беда.

Через полторы недели после гибели Мари разведчики сообщили, что в районе Чёрного холма замечен отряд ливийских берберов.

– Уничтожить! – приказало Руководство.

Загрузились в боевой вертолёт, вылетели.

Неожиданно началась серьёзная песчаная буря, забарахлил двигатель, пришлось совершить вынужденную, достаточно жёсткую посадку – сплошные ушибы, вывихи и переломы.

Песчаные высокие воронки – дружной нескончаемой чередой – бодро терзали беззащитную металлическую коробку, в которой пряталось десять (включая вертолётчиков), сотрудников «ооновского» корпуса. Взбесившийся ветер дул и дул. Вокруг – из-за плотной песчано-глинистой взвеси – было бесконечно серо и тоскливо.

Когда – через неделю с хвостиком – к месту вынужденной посадки вертолёта подошли вездеходы, спасатели обнаружили только двух русских, оставшихся в живых. Саньку и молчаливого капитана из штурмовой группы. Остальные восемь бойцов – самых разных национальностей – умерли от жары, жажды и общей слабости характеров.

Молчаливый капитан – вместе с двойным переломом левой голени – по прибытию в лагерь испарился в неизвестном направлении. А Романова, слегка подлатав и дождавшись хорошей погоды, отправили – на окончательное излечение – в родимую Россию. Мол, воздух Родины является самым лучшим и эффективным лекарством.

Самое эффективное лекарство, естественно, помогло. Санька быстро пошёл на поправку. Но что-то важное в нём словно бы надломилось. Не хотелось – ни за какие коврижки и разлапистые ордена – возвращаться на военную службу.

Почему – не хотелось? Может, из-за глупой гибели Мари, которую он не смог предотвратить. Может, из-за девяти страшных суток, проведённых в песчаном знойном плену – среди разлагающихся трупов. А, скорее всего, одно наложилось на другое. То бишь, произошёл-случился хвалёный синергетический эффект…

После выздоровления Романов подал рапорт об увольнении из славных Рядов и, покинув ведомственный санаторий, вернулся в родимый Питер, в пустую, мрачную и пыльную «двушку» – за время его долгих воинских странствий отец с матушкой (почти одновременно), переселились в Мир иной.

Щедрая и справедливая Родина – при выходе на гражданку – выписала Саньке энное количество хрустящих денежных знаков. Много? Мало? Трудно ответить однозначно. По крайней мере, на серьёзный четырёхмесячный запой хватило.

В один прекрасный момент деньги успешно закончились, собутыльники, сообразив, что к чему, разбрелись в разные стороны, а Романов – к собственному удивлению – чётко осознал, что прощанье с армейским «периодом» состоялось, и пора двигаться дальше. То есть, в жизнь штатскую, скучную и насквозь мирную…

С трудоустройством, как и предсказывал покойный отец, никаких сложностей не возникло. Как-никак, отставной «грушник», орденоносец с приличным боевым опытом, полиглот и всё такое прочее.

Уже через год, сменив несколько второстепенных должностей, Санька возглавил охранную Службу одного из питерских частных банков. Не последнего банка, но и не первого. Средненького такого, честно говоря, и – на первый взгляд – ничем непримечательного.

Хорошая зарплата, регулярные премиальные, высокий социальный статус, уважение подчинённых и окружающих. Да и Иван Иванович Николаев, единственный владелец банка, к Романову благоволил. То есть, включил в число личных друзей-приятелей – регулярные совместные посиделки, пьяный банный трёп, элитные проститутки…

Но вскоре произошло важное событие, в корне поменявшее Санькин мирный жизненный уклад.

Это случилось в первых числах апреля месяца, под Всеволожском. Николаев пригласил на выходные в свой загородный дом.

В пятницу вечером они от души попарились в русской жаркой баньке, славно покувыркались с девчонками-профессионалками, а потом, уже ночью, проводив барышень, нарезались – различными импортными алкогольными напитками – до поросячьего визга.

Суббота начиналась в серо-чёрных тонах. Голова отчаянно трещала и раскалывалась на части. Пальцы мелко-мелко и противно подрагивали. Во рту было нестерпимо кисло и сухо.

После классической пивной опохмелки (под вяленую рыбку), слегка полегчало, и банкир предложил:

– Пошли, Санёк, прогуляемся немного. Подышим свежим апрельским воздухом. Заглянем – по дороге – к одному крутому человечку. Языками почешем…

На улице было хорошо – светло и звонко. Весна ещё только робко стучалась в двери, на просёлочной дороге (очень хорошей и ровной), лежал плотный сизый снег, а с крыш – на солнечной стороне улицы – лениво капала первая капель.

Минут через двадцать пять дорога привела их к полосатому шлагбауму, за которым располагался большой коттеджный городок. То есть, высоченный бетонный забор, шлагбаум, крохотная чёрно-белая будка, городок.

Банкир громко и солидно откашлялся.

Через полминуты шлагбаум плавно занял вертикальное положение, и широкоплечий охранник в комбинезоне защитного цвета, выбравшись из будки, вежливо предложил:

– Проходите, Иван Иванович! Мужчина с вами? Хорошо, понял. И вы проходите.

Отойдя от шлагбаума метров на пятнадцать-двадцать, Санька спросил:

– Кто, интересно, живёт в этом милом населённом пункте?

– В основном, чиновники, депутаты, силовики всех мастей и уровней, – презрительно хмыкнул Николаев. – Ну, и их жёны, дети, внуки и прочие родственники. А также бизнесмены, обслуживающие весь этот вороватый и наглый сброд…. Понятное дело, что это их загородные дома, а в Питере и шикарные квартиры имеются.

– Почему же, Иваныч, твоя дача располагается на отшибе, а не здесь, среди жилищ таких значимых, важных и уважаемых персон?

– Видишь ли, я человек другой породы. Одиночка, так сказать. Один бизнес делаю. Один прибыль трачу. Лично отвечаю за редкие деловые неудачи и за всякие нарушения действующего Законодательства…. А эти мутные деятели, ведомые природным инстинктом, так и норовят сбиться в одну пошлую кучу. Зачем? Так им проще и спокойней сосуществовать. Присматривают друг за другом. Совещаются. Общаются. Строят совместные долгоиграющие планы. Делятся наболевшими проблемами. Каста, так сказать…. Нынче вся наша Россия – чётко и однозначно – разделена на касты. Нет больше никакого народа – единого и неделимого. Жаль…