Драбблы Иккстрид

Шатен улыбнулся и присел на одно колено, доставая коробочку…

— Самым сложным было уговорить полицейских, но Плевака любезно мне помог, когда узнал, что его племянница выходит замуж. — усмехаясь, сказал Хеддок.

— Я никуда не выхожу! — её зрачки расширились. — Ч-чего?

— Значит так! Хофферсон, либо ты собираешься здесь на пятнадцать суток, а я могу договориться и ты можешь просидеть здесь ещё плюсом десять часов, вон, поможешь Ведрону кроссворд дорешать, либо говоришь мне «Да» и выходишь отсюда!

Девушка засмеялась и бросилась к решетке. Иккинга и Астрид разделяла лишь одна ограда. Но похоже их это не волновало.

— Я говорю да… Я люблю тебя!

— Я тебя тоже… — он отошел от решетки и, вытаскивая ключи из кармана, громко заявил. — Ребят, выходите! Она сказала «да», кстати, Зоя иди своего бомжа забирай!

— Чего? — Астрид обернулась и увидела, как тот бомж, который валялся чуть дальше от неё, встает и снимает парик. На Хофферсон смотрят задорные глаза Сема и было видно, что у него нет одного зуба. — Сморкала, а где зубик? — засмеялась Астрид.

— Да, так! — покачиваясь, встал он в полный рост. — Одна злая женщина вышибла. — он покосился на Торстон, которая показала ему средний палец.

Тем временем, Хеддок освободил девушку и одел на палец кольцо.

Все у них было хорошо и жили они долго и счастливо! И было у них…

— Я не поняла. А это значит, что Зак не сам придумал мне песню под окнами спеть?

— Беги!!

Дружно крикнули ребята, убегающему Задираке от Хедер с газетой кроссвордов, а за ними побежал Ведрон, крича, что если они не вернут его любимую газету, то он их посадит на пятнадцать суток, а Торстон в свою очередь орал, что сядит, но только не в одну камеру с Вереск…

Ах, да! А у Иккинга и Астрид всё пучком!