Драгоценности Эптора. Сборник

Африд воспринял шутку благосклонно, ведь эмбрион в основном был слеплен из его генов и генов Пегги. Я ушел в подавленном настроении. Дети корабля — порождение Базара — кажутся нам странными, не похожими на нас, еще помнящих Землю. Конечно, никто не говорит им про реальную опасность пустынь. Дети корабля способны радоваться малому. Они так верят в счастливый исход нашего путешествия, что было бы слишком жестоко упоминать о песке при них. Я знал, что мне будет еще хуже, но звякнул Лилии на „Бету два“.

— Как самочувствие, Капитан?

— Вашими молитвами, Капитан.

— Хочешь перебраться на наш корабль и вырастить ребенка?

— Ты пьян, Хенк.

— Нет. Я серьезно. Почему бы тебе не оставить „Бету два“ и не навестить меня? Пожили бы в невесомости. Ведь нам осталось совсем мало времени. Подумай, Ли!

— Пустыня действует тебе на нервы, Хенк.

— Жаль, что все может оказаться напрасным: наши жизни, наши мечты. Кто мог предположить, что мы встретимся с подобной дрянью? Если бы мы могли предвидеть такое, то подготовились бы к испытанию. Мезонные поля скоро прогрызут корабельную броню, как термиты.

— А вдруг мы выберемся из этой пустыни через пять минут и больше не встретим ни одной? Мы же не знаем, что нас ждет впереди, Хенк.

— А может, впереди затаился сам дьявол или пурпурный дракон с бумажными крыльями? Может, он поджидает проплывающих мимо. Хотя вряд ли. Мезонные поля — вот реальная опасность. Наши корабли изъедены до такой степени, что скоро превратятся в груду металлолома. Во внешних телекамерах поверхность брони напоминает карту Скалистых гор. Еще три сотни лет — и нам крупно повезет, если хоть ломоть швейцарского сыра доберется до Лефера шесть... Ли, перебирайся в мой город и проведем время вместе.

— Хенк...

(Я не мог ее видеть. Наши разговоры всегда проходили в темноте. Мы не виделись воочию с тех пор, как ей исполнилось двадцать два. Мысль о том, что ей скоро стукнет семьдесят, казалась мне дикой. Пусть даже к тому времени мы выберемся из пустыни.)

— ...У меня, по крайней мере, будет еще лет десять в запасе, чтобы воспитать малышей. Земля сможет гордиться своими детьми. Но к тому времени мы давно взойдем на Холм Смерти.

— Ли, тебе непременно нужно завести ребенка.

— Это не так, и ты знаешь это, Хенк.

Я молчал несколько секунд.

— Да, знаю.

Тут она меня удивила, и я понял, что пустыня угнетающе действует на нее. Она быстро сказала:

— Если в следующий раз счет песка дойдет до ста двадцати пяти, я непременно приду к тебе, Хенк.

И выключила связь.

Почему-то в этот момент я ощутил себя полным ничтожеством» .

Запись кончилась, и Джонни перевел глаза на следующую:

«Счет песка — одиннадцать».

Следующая:

«Счет упал до восьми».

Еще одна:

«Счет — семь».

Затем:

«Счет песка стабилизировался на семь».

Эта запись повторялась на протяжении почти целого месяца. Но вот она изменилась:

«Счет возрос до девятнадцати.

Счет песка — тридцать два».

Часом позже:

«Счет песка тридцать девять».

Спустя еще час:

«Счет — семьдесят».

Следующий час:

«Как это случилось, не знаю... Я наблюдаю за ползущей по циферблату стрелкой уже три часа...

Счет — девяносто четыре.

Счет — сто семнадцать.

Страшно вспотев, я решил, что вот-вот выиграю драгоценный приз. Потом у моего локтя задребезжал аппарат связи. Я вдавил клавишу, и сразу услышал голос Ли:

— Боже, Хенк, что происходит?

— Ли, я... не знаю.

Счет — сто тридцать восемь. Сто сорок девять...

— Хенк, мы же мечтали о звездах, неужели это так и останется мечтой...

Она заплакала. Я онемел, уставившись на циферблат. Стрелка двигалась со скоростью секундной стрелки часов.

— Уже сто девяносто шесть, Хенк. Я плыву к тебе.

Я едва смог разобрать смысл ее слов, заглушенных

рыданиями. Счетчик показывал уже двести девять.

— Ты с ума сошла! — заорал я. — Твоя шлюпка превратится в решето, прежде чем ты доберешься до нас! Не глупи, Ли!

Она все еще рыдала, а стрелка добралась уже до трехсотой отметки... И тут же скакнула обратно к нулю, на три секунды замедлив падение на цифре сорок пять. Вначале я подумал, что счетчик вышел из строя. Я услышал вопросительное:

— Хенк?

— Ли?

— Мы выбрались Хенк! — Внутри меня что-то оборвалось. — Мы снова вышли в море. Я плыву к тебе. Но я не останусь надолго... Просто хочу с тобой повидаться».

Джонни перевернул страницу:

«Через полчаса на экране появился газовый шлейф ее шлюпки. Он выглядел, как короткий яркий локон. Она приблизилась, зрячая и прислушивающаяся. Я спустился в переходник, чтобы встретить Ли. Я видел, как она вплыла. Наши взгляды встретились: ее карие глаза сверкали. Темные волосы растрепались, улыбка играла на губах, а белоснежная кожа сверкала как алебастр. Мы пошли навстречу друг другу. И тут я понял....

— Хенк, — позвала меня Ли. Ее волосы оказались седыми и коротко подстриженными, глаза запали, их оплела паутина морщин. Улыбки не было. Она тяжело дышала. — Хенк? — Она все еще не могла поверить, что перед ней я. — Пожалуйста, уйдем скорее из зоны гравитации, пока у меня не случился удар. Последнее время я плохо себя чувствовала и постоянно находилась в секции с нулевым тяготением.

— Конечно.

— Боюсь, я вот-вот упаду.

Она через силу усмехнулась. Голос у нее был прежний. Я наслаждался его звуками сорок лет, которые отделяли нас от Земли. Обняв Ли, я заметил слабое подобие улыбки на ее губах. Мы добрались до лифта.

В секции с нулевой гравитацией Ли облегченно вздохнула.

— Похоже, Хенк, ты сохранился лучше. Говорят, красавицы быстрее стареют. А я... я была симпатичной, правда, Хенк? — Она засмеялась. — Впрочем, неважно. Я себя чувствую так, словно стерла ноги до крови.

— Стерла ноги? — удивился я.

— Разве это выражение не добралось до вашего города — „стертые ноги“? — в свою очередь удивилась она. — Так говорят дети, когда кто-нибудь слишком долго пробудет в невесомости, а потом попадет в секцию, где есть гравитация. Уверена, это выражение скоро угнездится и у вас. Забавно, как взрослые заимствуют выражения малышей. Дети, слыша незнакомые слова и выражения, придают им новые, порой более точные, значения. Потом эти слова возвращаются к нам... Дети влияют на нас так же, как и мы влияем на них. — Она вздохнула. — Мы вложили в них столько земного. Неудивительно, что они дают земные названия вещам, совсем не относящимся к Земле... Как ты думаешь, Хенк, мы достигнем цели?