Драко Малфой и Невозможное счастье

постарается сделать все, чтобы не попасть сюда вновь. Тюрьма Азкабан – это мрачный замок на голом

островке посреди Северного моря, но не стены и даже не море стерегут узников и не дают им сбежать.

Узников Азкабана стерегут дементоры – самые страшные существа волшебного мира, бессмертные демоны,

высасывающие из человека все хорошие воспоминания и чувства. Бесконечная бездна отчаяния – вот что

ждет узников.

Но к одной камере в тюрьме дементоры не приближались.

Там сидел человек, чьи длинные светлые волосы когда-то были прекрасны и ухожены, а теперь свалялись в

жесткий неприглядный колтун. Он почти не двигался, лишь изредка принимался ходить по камере

взад-вперед, и очень мало ел – даже не доедал свою ежедневную порцию, а они в Азкабане были крайне

скудны.

И с губ его никогда не сходила улыбка.

И была она такой, что ни один дементор не пытался коснуться воспоминаний узника по имени Люциус

Малфой.

Потому что существует такая бездна отчаяния, которая страшна даже дементору.

* * *

Диагон-аллею заливали лучи послеполуденного августовского солнца, словно ножами рассекая воздух

магазина мадам Малкин, плотный от вечной одежной пыли. Дадли Дурсль, одышливо пыхтя – все-таки, он был

уже далеко не юн, да и вес давал о себе знать, - шагнул на порог, переменился в лице и едва не упал.

– Не пойду я туда, - буркнул он. Глаза его жены Элизабет Дурсль опасно сузились.

– Дадли, - она говорила очень тихо, но муж немедленно съежился, словно она гремела на всю улицу, - ты

мне обещал!

– Лиззи, дорогая…

– Тогда ты останешься тут, на улице!

Кажется, эта перспектива напугала Дадли еще больше – он затравленно шарил глазами по витринам

окрестных магазинов, словно ожидал, что оттуда вот-вот полезут чудовища.

– Мама, - мальчик одиннадцати лет, что стоял рядом, черноволосый и лохматый, с серыми глазами, тронул

Элизабет за рукав. – Я сам справлюсь.

– Мое солнышко, - она присела рядом и чмокнула сына в щеку. – Иди, милый, конечно.

Гарри покраснел – он ужасно не любил, когда мама начинала сюсюкать, - отвернулся и вошел в магазин

одежды один. Супруги Дурсль остались на улице.

Родители Дадли были невероятно рады, когда их племянник, Гарри Поттер, наконец-то покинул дом номер 4

по Прайвет Драйв в городке Литтл Уикинг. Сам Дадли немного поскучал – в конце концов, долгое время

Гарри был его любимым развлечением, – но вскоре и думать забыл.

С Элизабет он познакомился в спортзале – туда его загнала мать, заявив, что если он и дальше продолжит

расплываться, как тесто из квашни, то оставит ее без внуков.

Сероглазая милашка окрутила Дадли в мгновение ока. Возможно, он ей и правда понравился, или

приглянулось то, что его отец был владельцем весьма преуспевающей компании. А может, просто нравилось

командовать – что она весьма удачно и делала все годы их брака.

У них было три дочери и один сын – последняя попытка, удачная, по мнению Элизабет, и полный провал,

как считал Дадли. Когда он увидел маленького Гарольда – имя придумала Элизабет, заявив, что так звали

ее любимого деда, - он едва не потерял сознание.

Его сын был точной копией своего двоюродного дяди. Только глаза не зеленые, а серые, как у матери.

Одиннадцать лет Дадли молился. А когда на одиннадцатый день рождения Гарольда (он никогда не звал сына

Гарри) Элизабет, крича от радости и размахивая распечатанным письмом, ворвалась в столовую, где Дадли

завтракал, он понял, что Бога нет. Или Ему почему-то очень и очень не нравится Дадли Дурсль.

Дадли любил свою жену и во всем ее слушался. И как не противна была мысль, что его родной сын –

волшебник, что он мог сделать, когда Элизабет смотрела на него яростными серыми глазами? Или когда

нежно улыбалась и ворковала: «Ну, Дадлик, ну, милый…»?

– Я ненавижу все это, - пробурчал он, стараясь не смотреть на стайку девочек в длинных нелепых плащах.

У одной на руках сидела большая серая жаба. Она посмотрела на Дадли с бесконечной усталой

снисходительностью.

– Привыкай и учись быть терпимым, Дадлик, - сказала жена. – Боже, крыска прыгает через скакалку! Я

тоже такую хочу!

В магазине было тихо и пахло пылью. Гарри поморгал, пока глаза не привыкли к свету.

– Добрый день.

Гарри оглянулся. Возле примерочной кабинки на невысокой скамеечке стоял мальчик, наверное, ровесник

Гарри, светловолосый и зеленоглазый.

– Мадам Малкин сейчас вернется, - проинформировал мальчик. Он очень забавно разговаривал – немного

растягивая слова, - и высоко держал голову. Гарри подумал было, что мальчик большой задавака, но

взгляд у того был вполне дружелюбный.

– Я подожду, спасибо, - сказал Гарри и запоздало спохватился, что забыл поздороваться. – Эээ… добрый

день.

– Ты тоже идешь в школу? – спросил мальчик. – Знаешь уже, на какой факультет?

– Эээ… нет, - ответил Гарри, чувствуя себя очень глупо.

– А, ты, наверное, магглорожденный, - понял мальчик и тут же объяснил: - Магглы – так волшебники

называют тех, кто не владеет магией.

– А разве волшебники рождаются не только в волшебных семьях? – спросил заинтригованный Гарри.

– Нет, - ответил мальчик. – Мама говорит, это правильно, потому что иначе бы маги давно вымерли. А

мама всегда права.

Гарри улыбнулся. Его мама тоже была всегда права.

– Мама сейчас покупает мне книги, - продолжал болтать мальчик. – А папа в Хогвартсе.

– Он там преподает? – спросил Гарри. – Везет тебе.

Мальчик вздернул нос еще выше и криво ухмыльнулся.

– У меня и мама там преподает. Защиту от Темных сил, уже пять лет. Как тебя, кстати, зовут?

– А… я Гарольд Дурсль, мама зовет меня Гарри.