Дракон, чудо для Лауры

Плоский экран долго не зажигался, наконец, звякнув, потребовал пароль на доступ. Красная надпись внизу экрана предлагала быть осторожней, сообщая, что второго шанса не будет.

— Чёрт! Если я введу неправильный пароль, он очистит кристалл! — ЛАура откинулась в кресле и прикусила ноготь. — Это стандартное предупреждение, все документы родители закрывали паролем. Я знаю и мамин и папин пароль, вопрос в том, чей это кристалл? Мог быть мамин, отец сохранил все её вещи в неприкосновенности. Но он был спрятан в её фото. Стала бы я хранить собственное фото? Нет, на себя в любой момент можно в зеркало взглянуть. Значит, скорее всего, это принадлежит отцу… если только он не хранил его в память о маме… Чёрт!

Она резко распрямилась, притянула клавиатуру поближе к себе.

— И пусть горят все гремлины в аду… — пробормотала она, набирая пароль отца, — солнечный зайчик!

Комп весело подмигнул ей голубым экраном.

— Где он? — прочитал Дракон, стоявший за её спиной. — Здесь или там? Сейчас или потом?

— Всегда и везде, — ввела ЛАура правильный ответ. — Уф! Угадала. Это кристалл отца.

Да, это когда-то принадлежало её отцу. Найденный кристалл содержал в себе личный дневник Гарольда Кари.

Полёт проходил… нормально. Вопреки некоторым опасениям Рихада, ЛАура нашла время облазить весь корабль сверху до низу, от комнаты наблюдения и контроля, до полупустых трюмов. Девушку не удержала даже печать на дверях хранилища особо ценных вещей. По просьбе девушки ящер легко открыл сейф, пальцами вырвав замок из бронированной двери, а когда онемевший от ужаса Рихад со сдавленным мычанием возник на пороге распотрошённого сейфа, аккуратно вставил замок обратно, да так, что никаких следов взлома не осталось.

В первую неделю полёта девушка заново перезнакомилась со всеми работниками, после чего надолго осела в своей новой каюте, предоставленной ей взамен испорченной. Она изучала в основном Кодекс Федерации, но нашла время просмотреть все отчёты отделений Трилистника, какие нашлись у Рихада с собой. И всё это время ящер слонялся по коридорам, заглядывал в незапертые комнаты и пугал людей своей жутковатой внешностью.

— Что она делает? — спросил однажды Додо у Рихада, подкараулив управляющего возле столовой.

— Если я правильно понял бредовые намёки нашего адвоката… — Рихад только что сытно отобедал и был настроен на благодушный лад, — как, кстати, удачно, что старик Хенки отправился со мной в эту поездку… я хочу сказать, уголовное право мне не по душе, а вот Хенки…

— Что?!! — сдавленно прорычал альбинос, в его руке вдруг очутился древний пистолет, любимая игрушка Стрелка, которым он многозначительно пригрозил управляющему.

Рихад внимательно изучил пистолет, потом быстро закипающего от ярости Стрелка и, наконец, соизволил ответить.

— Она собирается снять с вас обвинения в грабежах. Как, хоть убей, не знаю, но Хенки уверен, что правильная постановка вопроса и хорошие деньги способны и выправить и прямое, а ты ведь знаешь этого пролазу?

— Хенки докажет что чёрное, это хорошо замаскированное белое… — угрюмо согласился Додо.

До сегодняшнего дня альбиносу и в голову не приходило, что ему придётся доказывать свою невиновность… кому бы то ни было.

— И она уже целый месяц занимается нашим делом?

— Не только. По счастью ЛАура хорошо осознаёт, насколько она отстала от сегодняшнего положения дел в корпорации… да и связи с Трилистником пока нет… — у Рихада был кислый вид, точно он пытался за один присест сжевать лимон средних размеров.

Альбинос проницательно глянул ему в глаза.

— Получил выволочку, да?

— Никак не могу привыкнуть, что иные дети разбираются в бизнесе получше некоторых взрослых… Экономический колледж, два университетских диплома, докторская степень, и малявка неполных шестнадцати лет учит меня, как зарабатывать деньги!

Если Рихад искал сочувствия, то он обратился не по адресу.

— Она с детства училась управлять Трилистником, буквально с рождения, и осваивала эту сложную науку на практике, что гораздо сложней… и действенней, — Додо пожал плечами, — кстати, твой сын тоже.

— …и я бесконечно горжусь его успехами, — управляющий помолчал. — А как отнесётся к ней Собрание Главарей? — так в Трилистнике шутники обозвали Совет Директоров. — За главу отдела маркетинга и рекламы я бы не поручился…

Додо сдержанно улыбнулся.

— Они подчиняются тебе, — промурлыкал он, — ты подчиняешься ей…

Он замолчал, предлагая управляющему самому додумать остальное.

— Конечно. Ей уже исполнилось шестнадцать, — управляющий мягко раскачивался на носках, заложив руки за спину, — неделю назад. Как же незаметно пришло её совершеннолетие. Всего лишь шестнадцать, э-ээ, да, — он вздохнул. — Будь жив Гарольд, и у нас не было бы этой проблемы.

По лицу альбиноса скользнула хмурая тень. Он сначала сдружился с Гарольдом, бывшим тогда всего лишь самым младшим из троих сынов старого Джеймса Кари, владельца контрольного пакета акций Трилистника, и его невестой Кэрол Шлике, единственной дочерью богатого банкира, и только потом он стал их добровольным охранником. Пост телохранителя и немалый заработок не изменили положения вещей, а скорее послужили официальным прикрытием их дружбы, и помогли молодой паре протаскивать безродного бродягу на великосветские пирушки. Альбиносу же просто нравилось заботиться об их безопасности, его друзья были слишком доверчивы и зачастую беспомощны в жестоком взрослом мире.

К Гарольду Додо относился несколько покровительственно, да и разница в восемнадцать лет… Стрелок уже убивал за деньги, зарабатывая себе на жизнь в армии, когда Гарольд Кари только появился на свет. А Кэрол… Додо не сознался бы никогда и никому, в том числе самому себе, но с того момента, как ему впервые довелось окунуться в блаженное тепло её серых глаз, другие женщины перестали его интересовать. Он не завидовал Гарольду, нет, и не пытался встать между ними, но…

— Иногда я даже начинаю верить в официальную версию о несчастном случае, тем более что, утратив Кэрол, он разлюбил жизнь, — Рихад продолжал говорить, не замечая подавленного состояния Додо. — Мне кажется, он продержался столько лет лишь ради дочери.

— А он ли один держался? — вырвался у Стрелка неожиданный вопрос. Кэрол наступила на сердце не ему одному, и если в отношении себя альбинос был слеп, как крот, то не заметить жадного внимания, с которым управляющий ловил каждый жест ЛАуры, соединившей в себе волшебную внешность матери и яркий характер отца…

Рихад гулко обрушился на пятки.

— До, ты прав как никогда, — он дружески хлопнул альбиноса по плечу, чуть не обрушив щуплого Стрелка на пол, — или как всегда? В конце концов, я все эти годы, уподобившись цепному псу, отгавкивался от многочисленных стервятников не для того, чтобы теперь собственноручно отобрать у ЛАуры её законное наследство, и стать таким же стервятником.