Дракон драконице не пара

— Может быть, вы все-таки продолжите свой разговор в другом месте? — наконец не выдержала их препирательств. Оба посмотрели на меня с таким выражением лица, как будто только что осознали, где они находятся и что вообще-то не одни. Хотя, вполне возможно, что так оно и было.

Виолетта очнулась первой.

— Я совсем забыла поинтересоваться как вы себя чувствуете, ну и сказать спасибо, — она помедлила, отгоняя дурные воспоминания, — без вас я бы не выжила, — наконец закончила серьезно. И это не было комплиментом, скорее, просто констатацией факта, но мне все равно стало приятно.

— Милая, думаю, что после всего, что мы прошли вместе, нам давно бы уже стоило перейти на «ты», — я улыбнулась, — заходи ко мне на чай, думаю, самое время вернуться к приготовлениям к свадьбе.

— Да, я думаю, что нам пора, да и матери необходимо восстанавливаться, — тут же подтвердил Рагнар, сыну было явно не по себе, что я стала свидетельницей их препирательств.

— Идите, идите, а я посплю, — тут же сообщила, ощутив внезапно навалившуюся усталость. Видимо, лекарь все-таки был прав, и мое самочувствие все еще оставляло желать лучшего.

Эта парочка, переругиваясь теперь уже полушепотом, тут же поспешила покинуть комнату, оставив меня одну. Я же прикрыла глаза и погрузилась в легкую дрему. В ней Герхард кружил меня на руках и шептал непристойности, от которых хотелось краснеть и смеяться одновременно на ушко.

— Круэлла, любимая, проснись, — такой нежный шепот над ухом, — или мне зайти чуть позже?

Позже? Почему позже? Не хочу позже!

От неожиданности я даже распахнула глаза и с удивлением уставилась на Герхарда, который сидел рядом и смотрел на меня с улыбкой.

— Прости меня, если я тебя разбудил, — сказал он и посмотрел на меня так сладко, что в груди что-то заныло, а губы сами по себе расплылись в улыбке.

— Мне снился очень сладкий сон, но реальность не хуже, — заметила я и осторожно провела по его щеке рукой. Легкая шероховатость щетины на кончиках пальцев, как тревожащие душу воспоминания, о том, как я сгорала в его объятиях. Резко прервавшееся дыхание, как обещание повторения. Глаза в глаза, и я с озорством заметила, как в душе моего дракона зарождается настоящий ураган. Не сдержав эмоций прикусываю губу, пока Герхард легкими и горячими поцелуями покрывает мою ладонь.

— Круэлла, нам надо поговорить, — обрушиваются на меня словно ведро ледяной воды его слова, и я с непониманием смотрю на любимого. Может быть, мне просто послышалось?

Но выражение его лица, вмиг утратившее игривость, говорит об обратном.

Терпеть не могу эту фразу! Вроде еще совсем ничего не сказал и даже непонятно, насколько все серьезно, а настроение уже окончательно и бесповоротно испорчено, и в груди поселилась тревога.

— Все серьезно, и думаю, тебе стоит знать. — Герхард медлил, словно не знал, как сообщить мне новости, и от этого становилось только страшнее. Он что, издевается?

— Ну говори уже! Нечего душу травить! Что там у тебя? Жена прознала про нашу связь? — Я пыталась представить, что же такого могло произойти, что у Герхарда такое выражение лица.

— Круэлла, ты беременна.

Герхард

Я сказал, то, что должен был, и замер. Все внутри словно заледенело в ожидании реакции любимой.

Вот с нее сползает улыбка, а потом она начинает смеяться с явными истерическими нотками.

— Ну ты и шутник, — заявила она, утирая выступившие слезы, вот только мое выражение лица не менялось, я просто смотрел на нее и ждал. Ждал, пока примет и осознает, что это совсем не шутка, что я чертовски серьезен.

Веселость слетела с ее лица меньше, чем за минуту.

— Но как это возможно? Такого просто не может быть! Подожди, лекарь подтвердил? — торопливо переспросила она, хватая меня за руку.

— Да, именно поэтому у тебя пропала магия, мы решили объяснять это действием яда, по крайней мере, пока ты не очнешься, — осторожно закончил я, а Круэлла подтянула к себе ноги и обхватила их руками.

Мне было неимоверно больно наблюдать за ней, но я ничего не мог поделать, хотя все это казалось до слез неправильным, все должно было быть совсем не так!

Любимая должна была со слезами счастья бросаться мне на шею, радостно сообщая, что у нас будет долгожданный малыш, а не сидеть, съежившись в комочек, пытаясь осознать, что для нее может означать эта беременность.

Вот она, несправедливость жизни. Я на секунду прикрыл глаза, собираясь с силами.

—Что бы ты ни решила, я всегда тебя поддержу, даже если захочешл избавиться от нашего ребенка.

Эти слова дались мне нелегко, их пришлось в буквальном смысле выдавливать из себя. Именно поэтому внезапно обрушившаяся на меня звонкая пощечина стала полной неожиданностью.

— Как ты смеешь говорить такое о нашем ребенке! — прошипела драконица, злобно сверкая глазами, а я, не обращая внимания на разъяренное шипение и ожесточенное сопротивление, заключил ее в крепкие объятия.

Знаю, что это было глупо, но я должен был это у нее спросить! Должен был увидеть ее реакцию! И она меня не разочаровала!

— Тише, тише! Я должен был знать, как ты отреагируешь, — шептал я, пока Круэлла поколачивала меня маленькими кулачками. Особого вреда она мне нанести не могла, но выпустить сейчас пар ей было просто необходимо, и я не имел ни малейшего права ее в этом винить.

— Думаю, что тебе стоит покинуть Майнах до того, как мой сын узнает. Рагнар и так тебя недолюбливает, а после того как узнает, я вообще не отвечаю за его поведение, — наконец произнесла Круэлла.

— Он не узнает, ты покинешь этот мир раньше, — спокойно парировал я.

— Мы покинем его вместе? — осторожно поинтересовалась драконица, глядя на меня с такой надеждой, что все внутри дрогнуло.

Я замер в молчании.

Что я могу сейчас ей сказать? Могу ли в самом деле разбить сердце любимой женщине, которая к тому же носит под сердцем моего ребенка, горькой правдой, что я не могу и не хочу покинуть этот мир с ней.

Нет, точнее, не так. Я, конечно, могу это сделать, в мире нет ничего невозможного, но за это мне придется заплатить своим положением, властью и статусом, а эта цена была для меня слишком высока, даже ради нее и нашего будущего ребенка.

Вот только признаться ей в этом прямо в глаза не мог, поэтому решил поступить как последний трус, и соврать или точнее не договорить.

— Я люблю тебя и люблю нашего ребенка, разве могу бросить вас на произвол судьбы? — поинтересовался, прикрыв глаза и посмотрев на еще совсем плоский живот, чтобы спрятать взгляд, который мог бы меня сейчас выдать, дать ей самой додумать.