Дракон Золотого Руна
Шрифт:
Я особо не парился ценой на пряности, сами понимаете, я за них не платил. Но продешевить не хочется… хочется… Стоп! А я кажется придумал что делать! Но это уже завтра. А сегодня…
— Луиджи, Пьетро, живо облачаетесь в полный парадный вид и дуете на сарацинскую галеру. Там, по всей форме и со всем возможным пиететом, приглашаете капудана ко мне на ужин. Но со своим великим достоинством. Меня представите полным титулом. Вперед.
В глазах близнецов скользнуло легкое недоумение, но задавать лишних вопросов они не стали и дисциплинировано принялись собираться. Вот за это, я и ценю сорванцов. Нет в них сомнений в господине.
Но отправиться им на галеру, так и не случилось. С грохотом распахнулась дверь в каюту и вахтенный с выпученными глазами, проорал:
— Сарацины у борта!!!
— Zdravstvujte, lubjeznaya moja Katerina Matveevna… — пробормотал я от удивления на великом и могучем и хотел приказать присутствующему в каюте Веренвену, свернуть на бок скулу паникеру, но не успел.
Тиль сориентировался сам и морячок с грохотом улетел в угол:
— Я тебя вахлак запорю, как смеешь врываться к господину…
— Так чего хотят? — я жестом остановил Тиля.
— Грят… дело к вам господин шаутбенахт… — ответствовал вахтенный, с почтением трогая на глазах вздувающуюся шишку. — По нашему разумеют, и, кажись, при полном параде…
— Ну, так зови… Очень интересно, получается, капудан Гассан, не зря так внимательно рассматривал мою ласточку.
26
— … Клаус, лично для тебя повторяю. Правая рука идет от груди! От груди, а не от яиц. Еще раз. Занимаем позицию! А ты клятая девчонка, не ржи аки кобыла, а примечай все. Поехали, на раз, два, три…
Ну да…. репетируем мы. Все же к дюшесе идем на прием, а не к какой-нибудь затрапезной баронессе. В шесть утра поднял личный состав и заставил в темпе прогонять поклоны и всю остальную придворную тряхомудию. И сам стараюсь ибо внешние понты наше все. Да и унутренние тоже.
— Теперь как? — после очередного коллективного поклона, я обратился к Лидии изображавшую бретонскую дюшесу и восседавшую на моем кресле аки на троне..
— Красива — а — а! — в восторге закатила глазки девчонка. — Ну прям одинаково — одинаково…
— Ладно… хватит… — смилостивился я. — Теперь мыться и одеваться.
— А я? — заканючила Лидка подхватив тяжелый кувшин с горячей водой.
— Что ты?
— С вами. Вот бы хоть одним глазком глянуть на двор…
— Сдурела? В качестве кого?
— Ну… — смутилась девушка. — Ну, в качестве пажа, к примеру.
— Ну дури. Дюшеса сразу поймет, что ты девка, женский глаз не обманешь, а потом что? Вся Европа будет судачить, что у посланника Бургундии в свите женщина в качестве пажа. Замахаешься их резать на дуэлях.
— Ну, да… — уныло согласилась Лидия. — И вообще…
— Что вообще?
— Что со мной дальше будет? Я боюсь к вам в поместье ехать. Там…
— Госпожа Матильда?
— Ну, да. Она меня живо…
— Не бойся. В Гуттене, ты задержишься ровно на одну ночь, а потом я отправлю тебя сразу в расположение роты к дамуазо ван Брескенсу. А затем и сам подъеду. И вообще, хватит слезы проливать. Для чего я тебя завел спрашивается? Уж точно не для того что бы отдать на растерзание или бросать…
— Господин!!! — прижала ручки к груди девушка. — Я вас прям очень — очень люблю! А может быть я сейчас…
Шаловливая ручка быстро скользнула мне в пах.
Я
прислушался к своим желаниям и согласился:— А давай…
С какого хрена мне отказываться? Лидка, она… в общем, мастерицей стала редкостной.
По итогу одеваться пришлось по ускоренной программе. Того — этого, расшалились слегка…
Глянул на себя в зеркало. А что? Очень даже ничего. Впечатление производить на дюшесу я не собираюсь — бесполезное это дело, да и незачем, но выгляжу великолепно. На фоне изысков местной моды, может и простовато, но явно дорого. Одни перья на берете стоят целое состояние, а за драгоценности и оружие я даже не говорю. Еще вот этот перстенечек…
— Ну что готовы? — я тщательно осмотрел свою свиту. — Вроде готовы. Что там с портшезами?
— Дык, на причале, — доложился отирающийся у двери юнга. — Там их несколько, на ваш выбор.
— Ну пойдем посмотрим…
Тут случился вот такой конфуз. Коняшек, мы с собой конечно не взяли. Морские путешествия лошадкам прямо противопоказаны — можно совсем угробить копытных. А пешкарусом по городу я шляться не собираюсь — невместно, да и изгваздаешься так, что не до приема будет. Выручило то, что в Нанте оказывается присутствовала одна контора, сдающая напрокат средства передвижения. В том числе и портшезы вместе с тягловой силой. Вот такой полезный средневековый сервис.
Выбор много времени не занял, я нанял богато украшенную четырехместную коробченку, с упряжкой в восемь здоровенных рыл и уже через пару минут покачивался на мягких бархатных подушках и поглядывал в шелку шторки на городские пейзажи.
— Чего такой угрюмый? — толкнул я Клауса нахохлившегося рядом. — Боишься что ли?
— Я ничего не боюсь монсьор, — буркнул парень. — Но как-то опасаюсь…
— Это нормально, — утешил я его. — Запомни, сильных мира сего бояться не надо, но опасаться их обязательно. А вести себя, требуется естественно, без лишнего подобострастия. Тогда и чувствовать себя будешь соответственно. И еще запомни, государи без нас никто. Мы их слава и мы делаем их великими, что ты и должен осознавать.
— Получается так… — немного поразмыслив, изумленно кивнул головой Клаус.
— То-то же. Слушай, а куда это мы свернули?
— Сейчас, монсьор… — Луиджи вы высунулся в окошко. — Эй, вы куда?
— Дык, господин, впереди воз с бочками перевернулся. Пройти, ну, никак, так что мы обойдем. Не сомлевайтесь, успеем с головой, — ответил ему чей-то подобострастный голос.
— Они обходят, — доложился паж повернувшись ко мне.
— Слышал, так о чем это я говорил?..
— Государи никто, мы все! — явил свое понимание моим словам Луиджи.
— Ну это ты хватил. Хотя в твоих словах частичка правды есть. Тут… как бы это сказать понятней? Мы и они, неразделимы и дополняем друг друга. Но хватит о крамольном. Что за нахрен?
Портшез неожиданно поставили на землю. Причем грубо, без всякого почтения. И одновременно, раздвинув шторки в окошке нарисовалась усатая морда в армете* с поднятым забралом.
— Барон ван Гуттен? — воздух в салоне наполнился непередаваемым ароматом вчерашнего перегара и чеснока.
— Азм я есть. А ты хто рожа? — меня, честно говоря, сей момент напряг довольно нешуточно, вплоть до дрожания в конечностях, но являть свое изумления я и не собирался. К тому же, два заряженных пистолета под рукой, нешуточно стимулировали гонор.