Дракончик Пыхалка и Великий Мымр

Потом девочка решительно залезла на липу и осмотрелась. Никого не было видно – только темные скалы в отдалении, Семиструйная река и цветущий луг.

– Эх! Вот незадача, а я так надеялась, что смогу найти Драконью скалу! – воскликнула Маша.

– Смотри, что ты наделала: две ветки сломала! Давай я тебе ноги оторву, и будем в расчете! – услышала Маша ворчливый голос. От неожиданности девочка едва не выпустила сук, за который держалась.

– Осторожнее! Что за странная девчонка, вначале залезла, а теперь собирается свалиться! Или ты лезла для того, чтобы упасть? Где логика, юная леди, логика где? – послышался тот же скрипучий голос.

Маша вспомнила, что все деревья на Буяне – говорящие, и поняла, кто с ней разговаривает.

– Ты хотела узнать, где Драконья скала? Можно было сразу спросить, а не лезть на меня! – продолжало дерево. – Пойдешь вдоль реки по течению, а там, где река пересечется с Молочным ручьем, повернешь направо.

Маша поблагодарила липу, осторожно слезла с нее, посадила себе на плечо Куклаваню и пошла к Семиструйной реке.

– И запомни на будущее! – крикнуло ей вслед говорящее дерево. – Вначале спроси – а потом делай! И ребятам своим знакомым передай, что тот, кто ломает деревья, сам рано или поздно станет старым пнем!

– Передадим! – пообещал Куклаваня, подпрыгивающий на плече у девочки. – Обязательно передадим!

Маша добралась до Семиструйной реки и отыскала в камышах челнок. Точнее, он нашелся сам, потому что был сделан из говорящего дерева и громко пел песни.

– Речка, ты не могла бы подогнать меня немножко? Я должна быть у Драконьей скалы как можно скорее, – попросила Маша, вскакивая в челнок и сталкивая его в воду.

И Семиструйная река услышала ее зов. Одна из струй подхватила челнок, как перышко, и быстро понесла. Девочка едва успевала замечать, как мелькают берега. Девочка и опомниться не успела, а река уже вытолкнула челнок на берег возле Молочного ручья.

– Дурацкая река! – прокомментировал пупс. – Ужасно мокрая! Никакого уважения к моей вате!

Очевидно, Семиструйная река услышала, как пупс назвал ее дурацкой, потому что ее вода внезапно взыграла, и Куклаваню окатило разноцветной волной.

– Ну вот! – уныло сказал пупс. – Так я и знал, что этим кончится! Теперь полдня сохнуть!

– Не волнуйся! Быстрее высохнешь, – успокоила его Маша.

– Почему это быстрее? – подозрительно спросил Куклаваня.

– Потому что нам придется бежать! – объяснила девочка, и они помчались вдоль Молочного ручья. Скоро коротконогий пупс выдохся и стал отставать, и тогда Маше пришлось взять его на руки.

Куклаваня освоился на плече, отдохнул и стал покрикивать: «Быстрее беги! Дыхание ровнее! Раз-два, раз-два! Длиннее шаг! Пятку держи! Слушайся своего тренера!»

– Раскомандовался, захребетник! Будешь распоряжаться – сам побежишь! – крикнула ему на бегу Маша.

– Все! Меня уже нету! – встревожился пупс и в самом деле умолк.

Правда, через некоторое время он вспомнил, что видел по телевизору цирковое представление, где наездник выделывал на спине у лошади всякие трюки. Вообразив, что он на лошади, пупс стал заниматься джигитовкой на плече у Маши и доджигитовался до того, что свалился в траву.

Маша остановилась, взяла Куклаваню под мышку и побежала дальше. Несмотря на все протесты, бедному джигиту пришлось трястись в крайне неудобном положении.

Но вот уже совсем близко показалась Драконья скала. Маша сразу узнала ее. Она подскочила к скале и, не переводя дыхания, закричала волшебные слова:

Отворись, ворота,Ключиком-замочком,Золотым платочком!

Массивная скала с гулом отодвинулась. Девочка увидела знакомые ступеньки, уходящие в глубь горы. Сами собой вспыхнули факелы, прикрепленные к стенам. На одном из факелов сидела большая сова Фима и щурилась от яркого света.

– Явились? А скалу за собой закрыть? Дома-то вы небось входные двери закрываете? Ах, молодые люди, молодые люди! Всему вас нужно учить! – забрюзжала она.

Проскочив мимо Фимы, Маша влетела в просторный зал с камином, где у огня на подушках лежало что-то огромное, серовато-зеленое, чешуйчатое, родное, знакомое…

– Дедушка Горыныч! – закричала Маша.

Обе дремавшие головы Горыныча поднялись и пораженно уставились на девочку. Некоторое время они разглядывали ее с недоумением, а потом дружно посмотрели друг на друга, словно проверяя, не померещилось ли им.

– Мне привиделось, что я видел Машу, – сказала правая голова Горыныча.

– Не обращай внимания! Мне она тоже мерещится!

– И что нам делать?

– Давай еще немного поспим, а потом проснемся – и, может, она к тому времени исчезнет, – решила левая голова.

Машу с Куклаваней такой вариант никак не устраивал.

– Приветик-расприветик! – закричал пупс. – Я тоже приехал! Где рукоплескания, овации, торжественный салют, красивые длинноногие девушки с хлебом-солью и банкетный стол?

– Куда тебе, коротконожке, длинноногие девушки? Ты бы лучше научился шнурки завязывать! – не выдержала Маша, которая в отсутствие куклы Оли нередко, как и она, ставила пупса на место.

Тут только головы дракона поверили, что перед ними настоящие Куклаваня и Маша, и бурно выразили свою радость. Горыныч шумно вздохнул – Маше при этом показалось, что ее затягивает в пылесос, а Куклаваня тот вообще слетел с ног. А потом Горыныч оглушительно расхохотался.

– А дракониха-то как рада будет! Эй, дракониха, лети сюда, смотри, кто к нам пожаловал! – пробасила правая голова.

– Хотите перцового компота? А горчицы? – засуетилась левая.

Но и от перцового компота, и от горчицы Куклаваня с Машей отказались. Пупс перепрыгнул с плеча у Маши на одно из стоявших у камина кресел, забыв, что оно летающее. Кресло стремительно взмыло под потолок. Пупс, успевший отвыкнуть от такого волшебства, восторженно завопил:

– Ура! Я великий летчик!

Пока Куклаваня, не способный быть серьезным даже в самые серьезные минуты, проказил, носясь в кресле по залу, Маша подбежала к дедушке Горынычу и влетевшей в зал драконихе.

– Пыхалка в Москве! – выпалила она. – С ним все хорошо, не волнуйтесь! Мы попали сюда через трубу на Моховой. Великий Мымр летит к Скалистым горам. У него последний осколок мозаики.

Дед Горыныч и дракониха не растерялись. Они не стали охать, ахать и заниматься бесполезными расспросами, по двадцать раз узнавая, что и как, и почему произошло то, что произошло.