Драконье крыло
Шрифт:
Геги – народ сильный, но вагонетка была железная и весьма тяжелая, не говоря уже о том, что в ней лежал бог. Она не была рассчитана на то, чтобы катать ее вверх по скату, и все время норовила скатиться вниз.
Лимбек обратил на это внимание, и в голове у него забрезжили представления о весе, инерции и гравитации. Он, несомненно, открыл бы еще какой-нибудь закон физики, если бы не смертельная опасность. Пол внизу окончательно исчез, ковши с грохотом уходили вниз, в пустоту, вагонетка была ужасно тяжелая, и в какой-то момент показалось, что геги не выдержат и вагонетка сейчас полетит вниз и унесет с собой и
– Ну, еще раз, взяли! – выдавила Джарре. Она уперлась в вагонетку своим могучим плечом. Лицо у нее было свекольно-красным от напряжения. От Лимбека толку было мало: он и так был не особенно силен, а после пережитых им сегодня невзгод и вовсе ослабел. Но он трудился изо всех сил и делал все, что мог.
– Лоф, – пыхтя, скомандовала Джарре, – если эта штука покатится вниз, сунь ногу под колесо!
Этот приказ Лофу ужасно не понравился. Он и так страдал плоскостопием и не видел нужды доводить это до крайности. Поэтому он поднатужился, уперся плечом, скрипнул зубами, зажмурился и пихнул изо всех сил. Вагонетка так резво рванулась вперед, что Лимбек упал и даже немного съехал вниз по скату. А вагонетка тотчас оказалась на ровном месте. Геги, отдуваясь, поплюхались на пол. Собака лизнула Лофа в нос – не сказать, чтобы гегу это понравилось. Лимбек выполз наверх на четвереньках и тут же свалился без чувств.
– Только этого мне не хватало! – пробормотала Джарре.
– Его я не потащу! – отчаянно заявил Лоф. Он начинал думать, что его папа был прав: не следовало ему соваться в политику!
Джарре сильно дернула Лимбека за бороду и хлопнула по щеке. Это отчасти привело его в сознание. Он забормотал что-то насчет наклонных плоскостей, но Джарре велела ему заткнуться, взять собаку и спрятать ее в вагонетке, вместе с хозяином.
– И скажи ему, чтоб помалкивал! У Лимбека глаза на лоб полезли.
– Я? Эту… этого…
Но пес, видимо, все понял и решил проблему сам: он запрыгнул в вагонетку и свернулся у ног хозяина.
Джарре посмотрела на бога, сообщила, что он все еще жив и даже выглядит немного получше теперь, когда его укутали. Геги завалили его мелкими кусками коралита и всякой дрянью, которую время от времени выдавала на-гора Кикси-винси, прикрыли собаку мешком и покатили вагонетку к ближайшему выходу. Никто не остановил их. Никто не поинтересовался, что это они там везут в вагонетке для руды. Никто не захотел узнать, куда они идут и что они собираются там делать. Лимбек качал головой и скорбел о недостатке любопытства у своего народа. Джарре устало улыбнулась и сказала, что это и к лучшему.
Глава 20. ЛЕК, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО
В Лабиринте каждый инстинкт должен быть отточен, как бритва, ибо инстинкты – это тоже оружие, которое может спасти тебе жизнь, и иногда они выручают там, где не выручит сталь. Эпло уже почти пришел в сознание, но инстинктивно остерегался показывать это. До тех пор, пока все его способности не вернутся к нему, надо лежать тихо, не стонать, не двигаться и ни в коем случае не открывать глаз.
Притворись мертвым – и, может быть, враг оставит тебя в покое.
Голоса появлялись и исчезали. Он пытался понять, о чем они говорят, но это было все равно что ловить рыбу голыми руками: голоса выскальзывали из пальцев, он прикасался к ним, но смысла не улавливал.
Голоса были низкие и звучные и отчетливо различались в шуме и грохоте, от которого дрожало все вокруг и даже его собственное тело. Голоса звучали где-то в отдалении. Похоже, они спорили, но не ссорились. Эпло понял, что ему ничто не угрожает, и расслабился. «Это, наверно, Оседлые…»– …Мальчик жив. Рана на голове довольно серьезная, но скорее всего он оправится.
– А эти двое? Родители, должно быть…
– Убиты. Судя по всему, это Бегущие. Убили их сноги. А мальчика, видимо, сочли слишком маленьким, чтобы с ним возиться.
– Ну нет. Сногам все равно, кого убивать. Скорее всего они его просто не заметили. Его хорошо спрятали в кустах. Если бы он не застонал, мы бы его так и не нашли. На этот раз это спасло ему жизнь, но вообще-то стонать – дурная привычка. Надо из него это выбить. Я так понимаю, родители знали, что им грозит. Стукнули мальчишку по голове, чтобы не дергался, и спрятали в кустах, а сами попытались увести сногов подальше.
– Мальчишке повезло, что это были сноги, а не драконы. Драконы бы его учуяли.
– Как его имя?
Мальчик почувствовал, как чьи-то руки коснулись его тела, – он был обнажен, только на бедрах была узкая повязка из мягкой кожи. Пальцы скользили вдоль вытатуированных знаков, что начинались у сердца и расходились по груди, по животу, по ногам (но подошвы оставались чистыми), по рукам (кроме пальцев и ладоней) и по шее (на лице и голове рун тоже не было).
– Эпло, – сказал человек, прочтя руну над сердцем. – Он родился, когда пали Седьмые Ворота. Значит, теперь ему около девяти.
– Надо же, как долго прожил! И как это Бегущим удается таскать с собой детей? Ладно, идем отсюда. А то скоро драконы кровь почуют. Эй, парень, вставай! Очнись! Пойдешь сам. Мы тебя нести не можем. Очнулся? Ну, вот и хорошо.
Человек взял Эпло за плечо и показал ему изрубленные, истерзанные тела его родителей.
– Смотри! Запомни это. И запомни еще одно. Твоих родителей убили не сноги, а те, кто загнал нас в эту тюрьму и бросил здесь умирать. Ты знаешь, кто это? – Пальцы впились в плечо Эпло.
– Сартаны, – ответил Эпло сдавленным голосом.
– Повтори!
– Сартаны! – громко сказал Эпло.
– Верно. Не забывай этого, мальчик. Никогда не забывай…
Эпло снова выплыл из глубин забытья. Вокруг снова все гудело и стонало, но голоса были слышны отчетливо – те самые голоса, которые он слышал в прошлый раз. Только теперь их, кажется, было меньше. Эпло попытался разобрать слова, но у него ничего не вышло. Невыносимая головная боль подавляла сознание. Надо было избавиться от нее.
Эпло осторожно приоткрыл глаза и посмотрел сквозь ресницы. Единственная свеча, стоявшая у него над головой, почти не давала света. Эпло не мог понять, где он находится, но чувствовал, что рядом никого нет.
Эпло медленно поднял левую руку и поднес ее к голове, к повязке. В темной пропасти боли забрезжил слабый луч воспоминания.
Тем больше причин побыстрее заживить рану.
Эпло стиснул зубы и, стараясь не производить ни малейшего шума, стянул с левой руки закрывавшую ее повязку. Он не стал снимать ее совсем, только сдвинул так, чтобы открыть тыльную сторону кисти.