Драконий бог Нары

Закончив с исследованиями, он сел и уставился на гору.

– Замок Рюо-зан… Его японский полководец Тоичи Тоотада(1) в Сэнгоку построил, а потом Мацунага Дандзе Хисахидэ(2) захватил. Пятна, кажись, как раз с тех времен и есть, - он состроил кислую физиономию и простонал: - Мацунага Дандзе… хм?

– Что такое? Ты что-то знаешь?

– Да нет… ну ладно. Помнишь, я говорил, что огни кого-то убили? Этот человек жил прямо возле Сиги…

– Сиги?

– Там стояла крепость Мацунаги Дандзе Хисахидэ, главы армии, которая атаковала этот замок. Это в Икома, вон за теми полями. Я слышал, его онре недавно возродился.

– Онре Мацунаги Хисахидэ? Думаешь, из-за него огни появляются?

– Думаю, не думаю, но подозреваю. Получается, огни хоихои - проявление призраков тех воинов, которые погибли у Рюо… каки, может быть, или онре, относящиеся к каки. Их старый враг Мацунага Хисахидэ возродился, вот онре горы Рюо и зашевелились.

И хоть они не знали наверняка, в этом ли причина, но чувствовали “зло” - сконцентрированную ауру в окрестностях Рюо, наполненную странной активностью. Обжигающая энергия поднималась от того места, где некогда стоял замок и, будто горный ветер, подталкивала Чиаки в спину. Чиаки вздохнул и остановился:

– Ладно, а теперь пошли взглянем на Сиги: может, там что узнаем. Расследование - прежде всего…да-да, старое доброе расследование на своих двоих.

Такая взглянул на тяжелое пылающее солнце и измученно вывалил язык, как перегревшийся пес:

– Но жарко-то до жути. Нельзя что-нибудь с этим сделать?

Они стояли между двух гор, так что ничего поделать не могли. Чиаки многозначительно предложил через плечо:

– Если тебе так жарко, почему бы не попросить у драконьего бога пару капелек дождя?

– Заметано. Только эту штуку с “хоихои” я уступаю тебе.

Но когда они снова ступили на храмовую дорожку из гравия, небо потемнело.

– ?

В мгновение ока черные тучи сгрудились над горой, будто их собрал внезапный порыв ветра, и в отдалении зарокотал гром.

– Э? Это правда что ли?!

– Ммм?
– Такая, почувствовав первые капли дождя, задрал голову…и тут будто хляби небесные прорвало.

Они заорали и со всех ног понеслись к парковке.

– Идиот! Это ты наговорил там всякой фигни!

В машину они забрались уже мокрые до нитки. Такая возмущенно вопил Чиаки на ухо, а тот завел двигатель и яростно глянул в ответ:

– Меня винить не надо, а? Если это так, то виноват как раз ты…ты, слышишь? Это ж как Бисямонтэна призывать, голова садовая!

– Что-что ты сказал…?!

– О черт. Поверить не могу, что уже так поздно. А похороны в половине второго начинаются.

Он резко тронул автомобиль, и голова Такаи мотнулась назад.

– Черт…А поаккуратней нельзя?!

– Тэк-с…глянем…на холм Нисимэй от развязки Тэнри, потом второй…или третий…?

– Эй! Я к тебе обращаюсь!

– Ой, да хватит уже скулить.

Лопаясь от злости, Такая перевел взгляд за окно. Младшие школьники бежали по дорожке через рисовое поле, размахивая пакетами - небось возвращались из бассейна. Бежали в неожиданных сумерках, без зонтов, с веселыми криками - словом, казались чрезвычайно довольными.

Чиаки и Такая вернулись в Тэнри, а оттуда направились к горе Сиги.

*

Они выехали на восточную магистраль и, к тому времени, как промелькнула развязка Храма Хорю, ливень кончился. Устроившись на сиденье, Такая заглядывал то в карту, то в бумажку с адресом места их назначения.

– Эээ…После станции Одзи через реку…

– Ну! Говори, куда ехать. Санго…найди местечко Санго!

– Да знаю я, заткнись уже…Стоп! Здесь налево!

– …!

Дико взвизгнув шинами, Леопард дернулся влево с такой силой, что Чиаки и Такаю отбросило в сторону.

– Тупица! А пораньше предупредить нельзя было!

– Ты просто гонишь как не в себя, ублюдок!

Едва контролируемая машина рвалась вперед, унося своих перебранивающихся пассажиров к дому жертвы, что находился в местечке Санго у подножия горы Сиги. Когда они прибыли, было чуть за два. Дом нашелся сразу же: даже не глядя на карту, они мигом заметили группу людей в трауре, которые столпились около большой усадьбы с черепичной крышей и белой оградой. Леопард остановился чуть поодаль, около рисового поля. Чиаки и Такая вышли, в лицо мягко дул прохладный, свежий после недавнего дождя ветер.

– Тут что ли…?
– Такая остановился на мокром асфальте.
– Ничего себе домик.

– Он, наверное, землевладелец в первом поколении или кто-то вроде этого. Если верить газетам, он директор какой-то там компании… - Чиаки достал из блокнота записку и копию газеты.
– Имя жертвы Сиохара Козо, пятьдесят восемь лет. Представительный директор строительной компании Сиохара, главный офис в Наре. Кажется, его компания - ведущая в этих местах. Умер позавчера вечером. Случилось это рядом с работой, и никаких причин возгорания не обнаружено. Полиция подозревает самоубийство, но виноваты во всем шаровые молнии.

– И свидетелей нету?

– Есть. Здесь пишут, якобы несколько служащих из компании видели, как шары огня атаковали его.

– Хммм… - Такая нахмурился.

Он чувствовал странный мороз по коже. Конечно, это естественно, когда наблюдаешь чьи-то похороны, но похожая аура уже появлялась на Рюо.

“Онре что ли вокруг бродят?”

Между тем, песнопения в доме стихли. По рисовому полю, блестящему от дождя, проехал катафалк и остановился перед воротами - подошло время похоронной процессии.

– Станем поближе?

– …Угу.

У дома столпились сопровождающие и соседи, пришедшие помочь. Старшие женщины в фартуках сбились кучками для проводов. Такая и Чиаки замешались между ними, как раз вовремя, чтобы поймать пересуды.

– Еще одна смерть…

– Теперь бедствие постигло и Сиохара-сан…

Невольно заслышав приглушенные разговоры, Такая и Чиаки переглянулись.

– Уже трое…

– А со смерти его жены прошло только полгода…

– И что же здесь творится..?

В женский шепоток ворвался чей-то голос: мужчина - видимо, он был главным распорядителем - обратился к толпе.

– Мужчина…?
– изумился Чиаки.
– Разве распорядитель не его жена?

– А?
– переспросил было Такая, но тут люди со двора потекли прямо на них.

Похоронная процессия наконец тронулась. Шум усилился, когда толпа выстроилась в две линии и из числа сопровождающих показалась скорбящая семья. Девушка в форме (наверное, она ходила в среднюю школу) прижимала к груди портрет погибшего. Ее длинные волосы были зачесаны и стянуты в узел, а печальное лицо и поникшая голова производили жалкое впечатление. Позади следовала пара в летах, а за ними несколько человек несли белый гроб.