Драконий день

Зачем магесса задавала ему эти вопросы, юноша не полюбопытствовал. Возможно, из простой деликатности, но могло быть и так, что он и сам всё прекрасно знал. Или не могло?.. Ох, нелегка сыскная работа… как выяснилось опытным путём. Не то чтобы Айриэ никогда раньше не занималась чем-то подобным, просто последний раз случился очень давно и не здесь, в почти уже забытом прошлом.

Возле конюшен, куда они наконец дошли, им навстречу попался хмурый, недовольный наследник, катящий здоровенную тачку с навозом. Выходит, его светлость не так уж и балует сына, раз на самом деле периодически воспитывает физическим трудом. Орминд охотно воспользовался случаем оставить тачку и отвесил язвительный комплимент:

– О, вы значительно похорошели со времени нашей последней встречи, мэора!

– Зато вы стали попроще, - спокойно ответила Айриэ. – Вам это, пожалуй, на пользу.

Орминд, облачённый в затрапезного вида рубаху и штаны, зло вспыхнул. Явно разозлён из-за чрезмерной, как он считает, отцовской кары, а тут ещё магесса подвернулась, из-за которой всё и случилось.

– Не будет ли угодно прекрасной мэоре, чтобы я привёл её дивного коня?
– осведомился он издевательским тоном, отвешивая преувеличенно почтительный поклон.

– Будет, - мирно отозвалась Айриэ, не обращая внимания на его злость.

– О, сию секунду, мэора! Особенно если ваш кавалер соизволит пойти со мной и помочь.

– Пойдём, Орминд! – тоже вполне добродушно откликнулся Фирниор, очевидно, давно приученный к язвительности и капризам кузена.

Когда они появились, Орминд вёл в поводу Шоко, Фирниор – тонконогого вороного красавца с лоснящимися боками. Наследник кривил рот в злорадной улыбочке, на щеках его кузена играли желваки: видимо, Орминд удачно съязвил, дабы поднять себе настроение. Подойдя, герцогский сынок небрежно сунул магессе повод и брезгливо заметил:

– Будь я на вашем месте, мэора, я бы побоялся сесть на такого одра.

– Ничего, мэор Орминд, видимо, я гораздо храбрее! – невозмутимо отпарировала магесса и потрепала Шоко по шее.

Фирниор, скармливавший яблоко своему коню, едва слышно фыркнул. Порывшись в карманах, нашёл ещё одно и протянул Шоко. Тот не стал ломаться и взял яблоко, аккуратно пощекотав губами ладонь юноши.

– Зато он умный и славный, - искренне заявил Фирниор и потянулся погладить коня. Его кузен только презрительно скривил губы, но промолчал, снова взявшись за тачку.

''Ты тоже ничего'', - выражал весь вид Шоко, с небывалой снисходительностью принимавшего ласку от чужого человека. И даже укусить не попытался, вот чудеса-то.

Вспомнив, что держит в руке несчастные розы, магесса секунду поколебалась – не выбросить ли, но передумала и принялась пристраивать букет в седельную сумку. Просто представилось почему-то, каким злорадством вспыхнут глаза герцогского сына, да и Фирниора обижать не хотелось. Пожалуй, от юнца может быть польза. Надо его расспросить о родственничках, вдруг да проболтается о чём-нибудь интересном.

– Вы собрались на прогулку, Фирниор? Тогда давайте после подъёмного моста наперегонки до реки! – Магесса удобства ради сбросила иллюзию с одежды, вернувшись к привычным лёгким рубашке и штанам.

– Хорошо, мэора! – глаза юноши загорелись азартом.

Глава 8

Они мчались сначала по дороге, вздымая клубы пыли, примерно с полмили – мимо полей пшеницы и ржи, потом ещё немного до зелёных кустов на берегу, через скошенный во второй раз луг. Река была всё та же, Мельничная, плавно извивавшаяся вокруг Кайдараха. От реки к замку тянулся канал, питавший крепостной ров. Наверняка тоже гномы ещё в стародавние времена делали: копали вручную, потом укрепляли заклинаниями – чтобы не мелел, не заиливался, не ''цвела'' в нём вода.

Пришли к кустам почти голова в голову, вороной отстал на пару ладоней. Иллюзию с Шоко магесса не снимала, иначе нечестно, какой смысл соревноваться. Шоко никакой скакун не догонит, но когда он был в облике савраски, то из-за магических и физических законов был вынужден подстраиваться под ''иллюзорные'' короткие, толстые ноги, снижавшие его скорость.

Давая разгорячённым коням остыть, они немного поездили по берегу шагом, со смехом обсуждая скачку, потом спешились, устроившись в тени густых кустов. Айриэ, как всегда, отпустила Шоко бродить на свободе, только заткнула поводья за седло, чтобы не болтались. Конь тут же потянулся к воде, рядом пристроился вороной, привязанный хозяином к кустам. Взгляд магессы зацепился за грустные розы, торчащие из седельной сумки, и Айриэ решила дать им шанс. Щедро окунув букет в воду, она положила его на траву рядом с собой.

Айриэ с Фирниором разлеглись в тени на травке, отдыхая. Магесса лениво полюбопытствовала:

– Фирниор, почему вы не стали предлагать мне фору?

– Мэора Айнура, я сначала хотел, но… Пусть ваш конь выглядит заведомо хуже моего, и любому другому в подобной ситуации я бы, разумеется, дал фору – зачем мне нечестная победа? – пожал он плечами.
– Но мне показалось, что вы знали что делали, когда выбирали себе лошадь. Если вы ездите на этом саврасом, значит, у вас есть на то основания. Дело не в бедности и не в отсутствии вкуса, как подумал было Орминд. И ведь я оказался прав!

Он лукаво улыбнулся и перекатился на живот, подперев щёки кулаками.

– Вам не откажешь в разумности, - усмехнулась магесса. – Ну, а теперь расскажите мне что-нибудь интересное - например, об обитателях замка. Какие они?

– Файханасы – древний род, влиятельный и могущественный, но это вы наверняка знаете. Мой двоюродный дядюшка был дружен с отцом нынешнего короля и едва не стал регентом после его смерти, но большинство членов Королевского Совета решили, что шестнадцать лет – возраст достаточный для того, чтобы надеть корону и нести полную ответственность за королевство. Однако его величество Кайнир сделал герцога своим ближайшим советником и, как говорят, дядюшка заменил королю умершего отца. Я был тогда слишком мал, чтобы это хорошо помнить, а потом мы стали реже бывать в столице и чаще жили в Файханасе. Но я помню, как его величество запросто заезжал в гости в наш городской особняк в Юнгире, да и в Файханас-Маноре, случалось, гостил. – Фирниор подумал и добавил: - Мэор Рольнир кажется строгим и даже суровым, но он всегда справедлив. Он умеет приказывать, а его люди очень ему преданы. Поэтому он сейчас так расстроен тем, что происходит – ведь его светлость обещал защиту всем, кто живёт на его земле и платит ему налоги.

– А его наследник? – полюбопытствовала Айриэ. – Язвительный и не слишком любезный молодой человек, как мне представляется.

– Что язвительный, так это точно, - рассмеялся Фирниор. – У Орминда злой и колючий язык, но на самом деле он лучше, чем кажется. Просто он сегодня раздражён из-за ссылки на конюшню, он не слишком любит чистить стойла и ухаживать за лошадьми.

– А что, часто приходится?

– Да когда как. В общем, мы – я, Орминд, раньше ещё и Койдир - иногда развлекаемся чисткой конюшен, если его светлость бывает чем-то недоволен, - смущённо признался он.
– Койдир – это другой мой кузен, сын дядюшки Синтиона, ему двадцать пять. Они с дядюшкой оба отсутствуют, занимаются делами имения, за которое отвечают. Вообще у нас никто не живёт в праздности: женщины ведут замковое хозяйство, мужчины заняты делами герцогства. Его светлость, как он говорит, не терпит бездельников.

– Весьма разумный подход, - заметила Айриэ. – А ваша остальная родня?

Он послушно принялся рассказывать, давая краткую характеристику каждому члену семейства и иногда добродушно иронизируя в адрес родственников.

Дядюшку Эстора полностью удовлетворяет роль правой руки его светлости: прав почти столько же, а обязанностей и головной боли не в пример меньше. К герцогскому титулу младший брат не стремился и никогда не давал повода заподозрить себя в зависти. С его светлостью Эстор, бывает, спорит и даже ругается, но, можно, сказать, по-дружески - не по злобе.