Драконий день

Мирниаса сгрузили на кровать, и вдовица помчалась готовить постояльцу обед.

– Ну, с раздеванием вы и сами справитесь, а я пошла, - кивнула магесса Мирниасу, и тут взгляд её упал на прикроватную тумбочку, где лежала книга картивианского магистра Артиана Лоннира с торчащими из неё закладками. – Смотрю, вы решили последовать моему совету? Одобряю и могу попутно дать ещё один. Если хотите увеличить резерв, через два дня начните интенсивно выполнять описанные в книге упражнения, пока вновь не опустошите все запасы магии. И так раз пять-шесть, потом перерыв на месяц. Но Равновесие вас избави от дурацкой идеи заимствовать свою жизненную силу!

– Я понял, спасибо, мэора Айнура, - не прекословя, ответил артефактор, и Айриэ подумала, что, наверное, бедняге совсем худо, раз больше не хорохорится, поэтому поспешила оставить его в покое.

Глава 11

Следующий труп нашли в переулке, в той самой луже, где Айриэ некогда видела гигантскую чёрную свинью. Мужчина лежал лицом вниз, подвернув под себя скрюченную руку, а на земле расплывалось пятно грязно-бурой жижи, уже начавшей подсыхать. Солнце грело ещё по-летнему, буровато-серая корка подползала всё ближе к телу, расписывая землю некрасивым узором. Одежда мужчины, обильно усеянная серебристыми каплями росы, испускала лёгкий, едва заметный парок в бледно-жёлтых солнечных лучах. Земля в тех местах, где ещё стояли не высохшие после дождя грязные лужицы, была испещрена огромными, когтистыми следами. Похоже, хогрош нарочно исплясал всё вокруг, чтобы порадовать дознавателей количеством следов виновника преступления. Непременный веночек с гнилостным запахом с издевательской скромностью притулился рядышком.

Айриэ оказалась у трупа даже раньше капитана Паурена. Выяснилось, что он лично приказал в случае чего посылать за магессой одновременно с ним. Провинившийся десяток стражи угрюмо отгонял от тела толпившихся зевак. Деревенские были встревожены, но любопытство подогревало сильнее страха. Собралось две кучки людей – одна дальше в проулке, другая на центральной улице. Воссоединиться им не давали гвардейцы.

Велев одному из гвардейцев перевернуть тело, Айриэ хмуро уставилась на разодранные грудь и живот мужчины. Сердце наверняка было сожрано тварью - копаться в трупе магесса не намеревалась, но могла догадываться. Лицо тоже было сильно порвано когтями, но боязливо вытягивавшие шеи кайдарахцы своего соседа явно опознали. Айриэ подошла, окинула взглядом деревенских и поманила к себе седовласого, худого и жилистого мужчину, одетого в старую, явно рабочую, но опрятную одежду. Взгляд седовласого привлекал внимание житейской опытностью и лукавой хитринкой.

– Знаете его, брай? Хорошо, тогда идёмте со мной. Опознаете погибшего.

Седовласый, побледнев, осмотрел труп и нервно сглотнул, отвернувшись.

– Он это, мэора маг. Пайпуш, батрак мой… временный.

– Давайте-ка отойдём в сторонку, - заботливо предложила магесса, которой вовсе не улыбалось, чтобы фермера вывернуло наизнанку рядом с трупом. – Мне надо знать, кто он и где живёт… жил.

Отдышавшись немного, фермер хрипло представился:

– Я – Воллид Райнасар, мэора, сосед этого бедолаги. У меня ферма вон там, за деревней, а Пайпуш рядом жил, в конце этого проулка. У него жена и детей трое… я покажу где, если надо, мэора.

– Попозже, - кивнула магесса, - с его вдовой я обязательно побеседую. А пока расскажите, что за человек был.

– Пайпуш у нас с десяток лет как поселился, а родом он из Сайгары. Получил там какое-то наследство, продал домишко и подался к нам, потому что, вишь ты, наслышан был, что люди у нас в Юнгироде богато живут. Только не понял, что богатство с неба само ему в рот не упадёт, для этого потрудиться надо как следует. – В голосе седовласого слышалась явная насмешка, но не злая, а добродушно-снисходительная. – Непутёвый он был, мэора, вот что я вам скажу. Сам себе на пустом месте беды создавал. Вот казалось бы, появились у тебя деньги, так вложи ты их разумно, землю у его светлости арендуй и работай. Нет, не хотелось ему, вишь ты, в долги на всю жизнь влезать, потому что наследства на покупку земли не хватало. Подумаешь, большое дело, ты будешь каждый месяц небольшую сумму отдавать, зато уже дети твои землёй владеть будут. Он корову, свиней и кур завёл, но породистых местных поросят покупать не стал. Додумался из своей Сайгары тощих беспородных хрюшек выписать, которые мало того хилые, так ещё и не заговорённые от мора. Говорили Пайпушу: потраться ты на мага, зато скотина здорова будет. Так нет, денег ему жалко было. ''Авось не заболеют'' - вот и весь разговор. Ну и … доавоськался, дурень. Свиньи стояли скученно в тесных тёмных сараюхах, заболели да и передохли все от какой-то хвори. Кур хорьки да ястребы переловили, коровёнка чуть живая и доится изредка, а жена и голопузы его чумазые впроголодь сидят. Жалко мне их было, особенно жену его: по хозяйству одна надрывается, помощи от муженька не допросишься, да и детки… Из троих только средний правильный парень, я ему работёнку подбрасываю, да плачу едой или одежонкой. Папашу его в батраки брал неоднократно, но это не работник, а горе одно. Всё из рук валится, всё тяп-ляп делается, инструмент ломает, а то напьётся и на работу не придёт, когда ты ждёшь и у тебя каждый летний денёк на счету, каждая пара рабочих рук… Начинаешь ругаться, а он тебе глазами изумлённо в ответ хлопает: ''Да как же, Воллид, да ведь дождь к вечеру будет, зачем же траву косить, всё одно сено сгниёт…'' Тьфу! Если лето дождливое, так у меня зимой скотина, что ли, должна без сена сидеть? Навесы на жердях давным-давно придуманы, скосил быстро, пока дождя нет, разложил тонким слоем, и высохнет сено как миленькое. А Пайпуш только мямлит: ''Да у нас в Сайгаре так не делают, да я лучше подожду, пока погода установится, и высушу скошенное за два дня''. А потом, вишь ты, у него коровёнка жрёт что попало и молоко у неё пропадает, даже если она каким чудом умудрится живого телёнка родить. А, что говорить, мэора!.. Сколько он мне кровушки попортил дуростями своими – не передать! Он и твари-то, небось, потому попался, что напился в таверне до полусмерти, да забыл, что ночами по деревне лучше не шастать. Мир его праху, в общем.

Воллид махнул рукой и неодобрительно покачал головой. Айриэ, правду сказать, слушала сей страстный монолог вполуха, заодно обдумывая, а не подбросили, случайно, и этот труп. По всему выходило, что могли. Допустим, поймали Пайпуша в этом переулке, когда пьяный домой возвращался, но если бы его тут убивали, он бы орал, а патруль непременно услышал бы.

– Желаю здравствовать, мэора, - услышала она пожелание, высказанное на редкость мрачным тоном. Обернувшись, увидела капитана Паурена и кивнула в ответ. Он тоскливо продолжил: – Всё-таки новый труп, мэора, лопухнулись мои орлы. Ну ничего, я с них половину месячного жалованья высчитаю по распоряжению его светлости, впредь будут бдеть получше!

– Вы в курсе, что это местный пьянчужка?

– Да, мэора Айнура, у нас Пайпуша многие знают, – брезгливо признался капитан. – Он всё-таки допился, а ведь предупреждали не раз… Спрошу своих, что они ночью слышали, хотя ясно и так, что ничего, иначе бы тварь ловить бросились… Его ведь ночью убили, мэора, как думаете? Спрошу ещё, когда он от папаши Брэддора ушёл, хотя сейчас народ в таверне долго не засиживается.

– Мне мэор Тианориннир говорил, что теперь ''Свиная голова'' закрывается намного раньше полуночи. Но пойдёмте, ваших людей опросим, вдруг всё-таки они что-то заметили. А вы, брай Воллид, пожалуйста, подождите меня, потом проводите к вдове Пайпуша.

Выяснить удалось только, что когда один из патрулей проезжал мимо таверны после десяти вечера, на крыльце сидел изрядно набравшийся Пайпуш и орал песни. Примерно через час патруль был там снова, и таверна была уже закрыта, светильники потушены, и вокруг царила тишина. Нет, в переулок они не заглядывали, ездили только по центральной улице. Да и прошлая ночь была тёмной, лун было не видно за пеленой туч. Ещё видели на улицах возвращающегося домой мага и троих местных, больше никого.

В общем, Айриэ пришла к выводу, что поймали пьянчужку после десяти, когда он поплёлся домой. Хогрош стукнул его по голове кулачищем или палкой какой, вскинул на плечо и тихонько отправился к магу в логово, минуя патрули. А там ''маг-враг'' провел тёмный ритуал – опять некий амулет силой напитывал? – и после велел твари подбросить труп обратно в переулок. Кровью землю опять полили… а кровь-то не человеческая, вот вам и доказательство. Айриэ подцепила пальцами немного кровавой жижи из-под трупа и, не обращая внимания на изумлённые взоры окружающих, провела быстрый магический анализ, на сей раз точно распознав присутствие свиной крови. Запустив заклинание очистки, чтобы избавиться от остатков грязи на руках, Айриэ попросила проверить наличие следов удара на голове пьянчужки. Как и ожидалось, под волосами на затылке наличествовала здоровенная шишка.

– Вот, поэтому он и не кричал, что его оглушили, - авторитетно заявила магесса. – Ваши люди и не могли ничего услышать.

Конечно, не могли, если убивали его в логове, но об этом капитану лучше не знать. Крепче спать будет.

– Ну что ж, капитан, здесь я всё осмотрела, пойду, побеседую с его вдовой. Может быть, она расскажет что-нибудь полезное.

На самом деле Айриэннис была уверена, что ничего полезного женщина ей не расскажет. Но раз ей полагалось изображать бурную деятельность по выявлению преступника, придётся тащиться к свежеиспечённой вдове. Махнула рукой болтавшему с приятелями фермеру, и они отправились к дому Пайпуша. Шоко послушно брёл следом, пощипывая пыльную придорожную траву.

Дом и двор прямо-таки кричали о нерадивости хозяина. Всё старое, покосившееся или прогнившее, крыша хлева зияет давнишней прорехой, ворота жутко скрипят, створка повисла на одной петле, вокруг горы хлама, грязи и каких-то объедков, над которыми тучами вились мухи. Во дворе обнаружилось трое худющих мальчишек с голодными глазами. Двое чумазых, с торчащими сальными патлами, третий выглядел умытым и причёсанным. Но в данный момент он стаскивал с себя рубаху, по которой спереди потёками стекала жидкая грязь. Перед ним стояло корыто с водой – очевидно, парень собирался самостоятельно выстирать старенькую, многократно заштопанную рубашку.

– Мать дома? – спросил фермер мальчишек, и старший, на вид лет двенадцати, бойко ответил:

– Да, дядька Воллид, с ней соседки сидят! – А средний добавил: - Она плачет, дядюшка Воллид. Нам про отца сказали уже…

Младший согласно хлюпнул носом; у него единственного глаза были заплаканными, но сильно расстроенным и он не выглядел. Очевидно, особого горя потеря непутёвого папаши у сыновей не вызвала.

– Ясно, - кивнул фермер и хмуро поинтересовался у среднего: - Сиор, что с твоей рубахой?