Драконов бастард

Первой за столом была Бринхилд, громадная воительница горланила лихие разбойничьи песни пополам с хвалебными одами, воспевавшими доблесть ее предков. Она размахивала огромным бараньим рогом, оправленным в серебро, и тискала одну из своих соратниц, а та громко хихикала и жарко прижималась к предводительнице. Конани не сошла с трона и не притронулась к еде, ей поднесли только один большой белый рог меду, и она цедила из него напиток, внимательно рассматривая чужаков. Белая Бабушка тоже не села со всеми. Она стояла рядом с правительницей и подозрительно зыркала по сторонам. Несколько раз Тобиус ощущал на себе ее взгляд, но не подавал виду.

В зале стало не просто тепло, а жарко от разгоряченных выпивкой и весельем тел. Маг же скромно утолил голод, еще скромнее утолил жажду и, не обращая на себя ничьего внимания, вышел наружу. После размаривающего сладкого тепла удар морозного ветра показался ему особенно сильным и свирепым.

— Зяблик, — буркнул Тобиус.

Мимик немедленно отрастил на внутренней поверхности густой длинный мех.

Двор явно недавно очищали от снега — Тобиус шел, проваливаясь лишь по середину голени. Он напрасно выглядывал на стенах зданий волшебные метки — везде было пусто, сколько ни ищи, маг серьезно испугался, что предшественник просто-напросто не добрался до Карденвига, а сгинул в снегах по дороге. Потом Тобиус остановился и задумался над тем — где бы он сам оставил послание в стенах Карденвига, если бы появилась такая необходимость?

В Хармбахе не было ни одного волшебника: отчего-то орийки не посчитали нужным ставить в единственном открытом порту страны наблюдателя с Даром. Возможно, они верили, что Ора сама решит, кого пускать, а кого не пускать, и отчасти они оказались правы. Ору что-то встревожило, и из снегов поднялись вальтууры. Чем бы они ни являлись. В Хармбахе можно было оставлять отметки без опасений, что их увидят не те глаза. Но в Карденвиге жила Орза, старуха внимательная, полная подозрений, как и все старые волшебники, чей разум не притупился с годами. Что делать, если надо оставить послание там, где лишние глаза есть, но так, чтобы эти глаза не увидели… куда не пойдет старая волшебница, стоящая буквально по правую руку от верховной власти в государстве? Волшебник ухмыльнулся, потому что ответ оказался довольно прост.

Общее отхожее место он нашел по запаху: огромная яма за длинным зданием оленятни. Едва ли старуха утруждает себя прогулками по морозу ради отправления естественных нужд — за ней ходят слуги. Как раз на стене оленятни и поблескивало невидимое простым смертным сообщение.

«Как же здесь холодно… не понимаю, как они могут жить на этом проклятом острове! Впрочем, это уже не столь важно! Я смог добраться до Карденвига без происшествий, пришлось отводить этим женщинам глаза, прятаться и воровать еду, но я все же добрался! Однако оставаться здесь нельзя: у старухи везде глаза, и меня уже ищут! Попытаюсь собрать еды в дорогу — нужно бежать! Теперь только на запад. На Оре, заселенной людьми, негде спрятать целую библиотеку. Если ты читаешь это, значит, ты тоже добрался сюда. Будь осторожен! Лучше всего — беги прямо сейчас!»

Тобиус задумчиво прикусил губу, перечитывая послание. Если его предшественник не сгинул здесь, то отправился дальше… на запад? Выйдя из-за оленятни, волшебник посмотрел в сторону чертога.

Ворота пиршественного зала были открыты нараспашку, из них, сопровождаемые орийками, в клубах теплого ароматного пара шли полупьяные женихи. Шли с песнями и смехом, громко топая по крытым пандусам в сторону второго из самых больших зданий Карденвига, того, что стояло над пропастью. Среди них шел и Томех. Диморисиец выглядел трезвым, и происходящее его явно сильно настораживало, в отличие от остальных гостей Оры. Нет, были и еще двое совершенно трезвых, спокойно вышагивавших впереди женихов: стиггиец и эригеец. Тобиус разглядел самоуверенную улыбку на красивом лице Балахаса и кровожадный оскал на роже Монго. Времени на раздумья оставалось всего ничего, соблазн украсть еды и сбежать под шумок оказался велик, но уж очень подозрительной выглядела эта процессия, и диморисиец был там.

Тобиус ринулся к крытым дорожкам и вскоре присоединился к группе соискателей под недоумевающими взглядами орийских воительниц.

— По нужде ходил, — пояснил он громко.

— Мудрейший, — прошептал Томех, — что-то происходит…

— Вижу. Что-то недоброе.

— Ой-ой-ой-ой-ой, — тихо зачастил диморисиец, — ну как чувствовал! Неприятности, одни неприятности!

— Отставить панику! Я еще не знаю точно, что будет, но ты держись меня: если что, так шарахну, что все здесь запылает.

Ворота здания над пропастью раскрылись, проглатывая людей. Орийки внутрь не последовали, а когда прошли все мужчины, ворота закрылись, оставив их почти в полной темноте. Вокруг сомкнулись каменные стены, пропитанные холодом, и лишь один тусклый источник света манил далеко впереди. Судя по звукам и ругательствам, некоторые из особо пьяных соискателей руки конани плохо могли держаться на ногах в темноте.

— У тебя оружие с собой?

— У всех с собой, — ответил Томех. — Эти бабы даже следили, чтобы у всех было оружие.

— Значит, нам придется его использовать. Идем.

— Ты-то чего не улетел, мудрейший?

Волшебник поморщился, задаваясь тем же вопросом. К тому же его немного раздражало традиционное диморисийское обращение.

— А мне интересно, что дальше будет.

Тобиус быстро пошел в другой конец коридора, на свет, постукивая пяткой посоха по полу. Когда выбрался из каменной кишки коридора, он сначала опешил, а потом испугался. От пропасти его отделял довольно просторный участок земли полукруглой формы, а дальше с огромной высоты открывался вид на белеющие в тусклом свете звезд горы и равнины острова Ора, на бескрайние снега, над которыми выли ветры. Или вальтууры? Над площадкой за высокими решетками возвышались деревянные трибуны, на которых в свете ламп уже начинали рассаживаться зрительницы. Тобиус с мрачным предчувствием вынес вердикт, что это арена… половина арены, прилегающая к пропасти. За его спиной закрылась металлическая дверь, он поднял голову и увидел нечто вроде привилегированной ложи, на которой уже разместились дружинницы и их госпожа. Пьяные мужчины понемногу трезвели.

— Надеюсь, вы сполна насладились орийским гостеприимством, — прозвучал громкий сильный голос конани Йофрид, — хорошей едой, хорошим питьем и теплом наших жилищ!

Она привлекла их внимание, мужчины обернулись и задрали головы.

— Все вы приплыли на Ору с тем, чтобы совершить подвиг и получить награду! Вы пришли, чтобы убить зверя, мучающего мой народ, и занять место конана рядом со мной! Но правда в том, что многие могучие женщины Оры погибли в походе против него! Так мы поняли, что число мечей не имеет значения, лишь сила каждого отдельного воина важна! Поэтому нет смысла посылать такую ораву на запад! Достаточно отослать только самых сильных! А лучше — лишь одного, самого сильного из вас! Так и трофей делить легче! — Она улыбнулась, но при этом ее глаза презрительно сузились. — Поэтому вы будете биться друг с другом! Докажите, что вас сюда привела не жалкая прихоть, а готовность и решимость заполучить главную награду любым путем! Меня и мой трон! Если же вы решите, что желание, приведшее вас на Ору, вдруг поутихло, то лучше бы вам, жалким червям, броситься в пропасть! Начинайте!

Стоило ей замолчать, как Тобиуса разбил магический паралич. Тело его могло двигаться, но потоки магии в нем встали как лед на зимней реке. Южанина пробрал животный ужас: ведь волшебник без волшебства — это мертвый волшебник, иного не дано. Он посмотрел вверх и увидел смеющееся лицо Белой Бабушки. Из-под набрякших век шаманки вырвался индиговый с бирюзой огонь магии, а за сморщенными губами поблескивало всего четыре оставшихся во рту зуба, все — клыки, и все острые, как у волчицы. Старуха сковала его Дар.

Из ступора вывел громкий вопль, Тобиус развернулся и увидел, как один из беловолосых стиггийцев падает, разрубленный по середину груди, а его сородич Балахас с улыбкой отводит громадный двуручный меч в сторону для нового удара. В это же время Монго вытаскивает из-за спины не менее грозную двулезвийную секиру и с ревом бьет ближайшего мужчину, сила удара такова, что две половинки тела убитого летят в разные стороны. Много крови… Ближе всех к волшебнику стоял Томех Бэлза, сжимавший в руках топор и щит, шлем уже сидел на его голове, пристегнутый к подбородку ремнем. Сам Тобиус держал в правой руке свой посох-копье. Рив и диморисиец посмотрели друг на друга, посмотрели внимательно, отстранившись от растущего числа криков. Магистр, у которого в груди все сжалось после потери Дара, мог нанести удар первым — он был мутантом, и мутация подарила ему силу и скорость выше, чем у нормального человека. Зато Томех имел крепкий щит и топор, с которым прошел непростой путь наемника в шехверском отряде. Боевого опыта у диморисийца было гораздо больше, да и к своему оружию он давно и хорошо привык. Все решилось неожиданно.