Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)

Сам панцирный был ужасно раздражен, все у него болело. Он не выполнил доверенной ему миссии, потерял всех своих подчиненных и освобожденных пленников. Ротмистр чувствовал себя паршиво, его давили вина и бессильная злость.

– Скажи, как эту штуку можно убить. И мне плевать на то, что это такое! – рявкнул он в качестве добавки.

– Как хочешь. Попробую яснее, - Талаз поклонился с грацией, которой позволяли ему цепи. – Это вот псевдодерево – это материальное эхо, нечто вроде отражения в действительности формы бога, ворвавшегося в ваш мир. Его разум и душа находятся в духовном мире, который я называю инфополем. В нем пребывают души, а точнее, даже не души, но память, след, который своим существованием оставили все мыслящие существа, проживавшие на Земле. Мультиличность, то есть чужой бог, желает заполнить собой мир духов, а их все поглотить и сделать из них часть собственного разума. Чтобы ей это полностью удалось, она должна воцариться и над материальным миром. Людьми она желает воспользоваться, чтобы сконструировать из них машины, похожие на биопроцессор, их тела она использует и для создания собственных солдат, которые завоюют для Мультиличности этот вот мир.

Пан Михал вздохнул и перевел эти его слова Гнинскому.

– До сих пор не пойму, зачем ты захотел сюда забраться, - отметил Гнинский. – И как эту чертовщину уничтожить.

– Мне хотелось, чтобы вы увидали это во всей красе, чтобы понять размеры и размах этого существа. Вы видите колосса, который высится над самым большим в мире городом, на протяжении двух, самое большее, трех дней он поглотит его и сделает своей крепостью, плацдармом на этом свете. И для него это не будет каким-то особенным усилием. Это гигантское тело – это всего лишь застывшая информация, которая превысила критическую плотность и обрела материальную массу. Эта информационная необычность, которая была возбуждена и сформирована исключительно силой воли Мультиличности. Дерево – это лишь ничтожная доля ее возможностей, как я уже упоминал, всего лишь тень. Надеюсь, что, благодаря этому, вы поймете, что я хочу сказать. Этого невозможно убить.

– И что нам остается? – спросил Гнинский, выслушав перевод. – Бежать домой и начать строить крепости?

– Крепости вам мало на что пригодятся. Формирующейся в настоящее время армии они не остановят. Поначалу мы воровали ваши тела, именно таким образом я и стал Талазом Тайяром. Когда удалось запустить биопроцессор, и Мультиличность вторглась в этот мир, она сразу же обрела чуть ли не божественную силу.. Используя сформировавшуюся информационную необычность, Мультиличность обрела креативную силу, способность формирования материи силой воли, - говорил турок, не спуская глаз с вибрирующего черного дерева, освещаемого кровавой пульсацией. – Следующим шагом Мультиличности станет то, что части армии будут подарены их истинные тела. Со временем в их рядах появится все больше гротескных чудовищ, демонов из адских видений. Все легче им станет выстраивать технические средства, то есть, конструировать машины и оружие. Сейчас они пользуются только лишь захваченными кузницами, литейными мастерскими и мастерскими, но, используя лишь обнаруженные там простейшие инструменты, в течение нескольких дней они собрали энергетическое оружие, им уже удалось получить первые биополимеры для создания активных панцирей и экзоскелетов. Кроме того, они собрали несколько импульсных двигателей, использующих магнитное поле планеты. Это они приводят в движение летающие перевозчики. В течение нескольких месяцев, если им удастся добраться до материалов, то есть, редких металлов, залежей угля и руд, содержащих радиоактивные элементы, они будут располагать всеми необходимыми техническими средствами. Гравитонные пушки, плазмотроны на ядерных аккумуляторах, спутниковая связь, информационная сеть без дураков, наконец: кибернетика и строительство серверов, окончательно порабощающих инфополе. Через год Мультиличность захватит континент, а через пять – всю остальную планету.

– Снова ты говоришь непонятное! – рявкнул пан Михал. – Что это еще за гравитонные пушки?

– Неважно. Я лишь говорю, что в борьбе с этим нечто у вас нет ни малейшего шанса. Кавалерия, мушкетеры и пикинеры, кулеврины и картауны становились все менее опасными для чужаков, все легче их можно было уничтожить, - продолжал Талаз.

– Так что же нам следует делать? Остается что, только молиться? Или сразу спрыгнуть с этой башни? – рассердился канцлер.

– Не знаю. Сам все время думаю, - буркнул Талаз. – Убить этого не удастся, так как невозможно убить неживого. Хмм…

Гнинский выслушал перевод и покачал головой. Трудно было освоить только что услышанное. Сам он никогда бы не поверил в подобную чушь, если бы не видел всего ужаса своими глазами. Он уже догадывался, почему Талаз настаивал, чтобы польский сановник поднялся с ним на минарет и тщательно осмотрел то, с чем они имеют дело. Турок знал, как победить монстра, но по какой-то причине не желал выдать этого сразу. Быть может, он опасался того, что после раскрытия планов станет ненужным, а может, ожидал от союзников решительности в сражении с врагом. Он жаждал, чтобы они поняли серьезность угрозы и были склонны согласиться с его планом, независимо от того, сколь безумным бы он не казался.

– Ты ведь – наполовину один из них, - заговорил пан Михал. – Знаешь ли ты, как построить оружие, которым они пользуются? Как сконструировать летающие машины и гравитонные пушки?

– Я солдат, полевой командир и стратег, - разложил Талаз руками. – И я обладаю лишь общими знаниями. Так ведь и ты не ведаешь тайн оружейников и литейщиков, что льют пушки; ты не знаешь, откуда берутся составные вещества пороха, и как работают пороховые мельницы. Точно так же и со мной. Я знаю, как применять это оружие, но сам бы его изготовить не смог.

Панцирный ротмистр подозрительно глядел на собеседника, но должен был признать его правоту. Канцлер какое-то время не отзывался, со все большим беспокойством всматриваясь в Мультиличность. Он представил, что очередные подобные деревья, построенные из людей, живьем ободранных из кожи, вырастают в Варшаве, Кракове, Гданьске и даже в его любимом Львове. Что они покрывают всю страну и мир черных, гадким лесом.

– Согласен, - неожиданно произнес он. – Будет так, как захочешь, только скажи, что нужно сделать, чтобы это остановить.

Талаз покачал головой в знак похвалы расторопности посла.

– Нужно позволить ему распространиться и расширить запас технических средств, - сказал турок.
– Необходимо пожертвовать этим городом и, возможно, еще несколькими другими, будет лучше сдать их без борьбы. Эвакуировать как можно больше людей, вывести их за пределы зоны воздействия Мультиличности. Это замедлит ее рост, но не притормозит построения собственных мастерских по производству оружия и устройств. А чтобы нанести удар бестии, нужны именно они. Только лишь тогда, когда инженеры сконструируют серверы с интерфейсами, дающими возможность оцифровки, то есть перенос в виртуальное пространство расширенных пакетов данных, в которых можно скрыть алгоритмы, атака на Мультиличность станет возможной.

– А яснее? – потребовал Гнинский.

– Этому божку можно устроить неприятность, но только лишь в инфополе, в мире духов. Чтобы это совершить, я должен иметь доступ к устройствам, которые построят слуги Мультиличности. Нужно дать им время, позволить считать, будто бы они победили. Когда они станут гоняться за невольниками, за новыми донорами тел, мы атакуем. Самой лучшей была бы массированная атака нескольких армий. Исключительно затем, чтобы связать силы Мультиличности и отвлечь ее внимание. Под прикрытием битвы, вместе со штурмовым отрядом, я проберусь в сердце вражеской крепости и захвачу интерфейс, ну а потом, с его помощью, нанесу монстру такой удар, который повалит его на колени.

– Убьет его? – спросил Гнинский. – Ты же говорил, что это – неживое.

– И по этой причине я не в состоянии бестию уничтожить, но могу стереть из инфополя. Удалить из мира духов, изгнать туда, откуда этот монстр прибыл.

Канцлер покачал головой, просверливая Талаза взглядом. Хватило бы одного краткого слова посла, чтобы панцирный столкнул турка с балкончика и закончил спектакль. Все трое понимали это и замерли, ожидая решения дипломата.

– И в чем тут загвоздка? – после длительного молчания спросил Гнинский.

– Турки, а конкретно – Кара Мустафа, они не согласятся с подобной тактикой. Им пришлось бы пожертвовать столицей и серьезной частью армии. Они предпочтут сражаться до конца, бросая в наступление все силы, применять проверенные маневры, даже если в столкновении с подобным противником они не дают ни малейшего шанса, - ответил Талаз. – Как мне кажется, они должны сдать столицу, а может и целую провинцию, и тут же умолять всех соседей предоставить поддержку. Соседей, и даже врагов.

– Польша никогда бы не поддержала врагов веры, - вздохнул Гнинский. – Разве что если бы преисподняя свалилась бы нам на головы, что, собственно, не исключено. Нам было бы необходимо согласие Церкви, а оно было бы возможным лишь в том случае, если бы вера очутилась в опасности. Вера, но гораздо сильнее - владения и головы епископов с кардиналами. Было бы весьма кстати нагнать страха папе римскому, вот тогда он обязательно объявил бы крестовый поход против Мультиличности.