Драконы Света и Тьмы

И в самом деле – двухметровый белый дракон с золотым рогом, длинными тонкими белоснежными усами и хрустально-голубыми глазами – точь-в-точь такой, как в когда-то прочитанной мною книжке, – плавно взмахнув крыльями и хвостом, медленно опустился перед нами.

– Приветствую вас, молодые люди, – сказал он на чистейшем русском языке. – Могу я узнать, что побудило вас пригласить меня к себе?

– Здравствуй, могучий дракон, – заговорила Ульяна. – Вряд ли причина, заставившая нас попросить тебя прилететь сюда, понравится тебе…

– О чём вы хотели меня попросить? – спокойно спросил дракон.

– Дело в том, – ответил я, – что мы хотим вывести новый вид драконов, но для него нужна стихия Кристалла, и…

– Не продолжай, – сказал дракон и закрыл глаза.

Немая сцена длилась секунд пять. Дракон открыл глаза и сказал:

– Хорошо. Я принимаю ваше предложение, посчитав, что вероятность успеха достаточно высока, чтобы я согласился. Одно хочу спросить: какой дракон наряду со мной вложит свои стихии в то, ради чего вы меня сюда позвали?

– Дракон Синего пламени – Огонь плюс Пустота, – ответила Ульяна.

– Отлично. Пошли.

Ульяна повела дракона Космоса к Хрустальному гроту. Я смотрел им вслед.

Они вернулись через пять минут, будто являясь зеркальным отражением самих себя, шедших недавно вдаль.

– Ну? – спросил я.

– Яйцо в инкубаторе. На нём семь чёрных полосок, – ответила Ульяна и подняла вверх руку с двумя растопыренными пальцами – жест победы.

А дракон собрался улететь. Но я успел у него спросить:

– Ты знаешь, почему ваш вид называется Космическим?

– Да, – ответил дракон. – Мы можем летать в безвоздушном пространстве.

– Но как? Там ведь крылья бесполезны!

– Движение в вакууме драконов моего вида происходит благодаря отдаче реактивной струи чистой энергии Кристалла, – сказал дракон. – Ведь у всех тех, кто мне собрат, вместо сердца – осколок Третьего Кристалла!

– Значит, он как целый предмет не существует? – спросила Ульяна, поражённая не меньше меня.

– Зато есть Четвёртый Кристалл. Он целый, – ответил дракон и унёсся ввысь, почти сразу набрав скорость самолёта.

– Ты понял, что он сказал? – спросила у меня Ульяна.

– Да, – сказал я. – Камень, дающий власть над всеми драконами в мире, всё же существует. А ещё, – добавил я, – у нас теперь есть Чёрная фурия, и мы сможем напасть на Бастион Земли.

И я поехал обратно к себе: ведь мы находились на её ферме. К тому же, у меня не было дракона Синего огня.

6

Яйцо лежало в инкубаторе сутки и ещё немного, прежде чем начало прыгать. Мы с Ульяной стояли рядом и ждали.

На пятом прыжке после двойного сальто скорлупа раскололась на мелкие куски, разлетевшиеся в разные стороны, как осколки стакана из напряжённого стекла, и на мягкое сено упала новорождённая рептилия нового вида.

Чёрная фурия была точь-в-точь как в мультике двадцатипятилетней давности: с чернильно-чёрной кожей, глазами с бледно-зелёными белками и чёрными узкими вертикальными зрачками, но – вся длиной сантиметров пятнадцать. Дракончик подпрыгнул на сене, кувыркнулся, перелетел на мою подставленную ладонь; я поднял его до уровня глаз, и он лизнул мой большой палец.

Я положил Фурию обратно и обследовал своя мокрый палец. Сорвал пучок прошлогодней травы и потёр место, к которому дракон прикоснулся языком.

– Да это же не оттирается! – негодующе воскликнул я под хихиканье Ульяны. Но затем смягчился и проговорил задумчиво: – Как интересно получается: в мультике сначала викинги враждовали с самими драконами, потом приручили их и вступили в схватку со злыми драконниками; а у нас наоборот, – драконники добрые, викинги злые, и Чёрная фурия сражается как раз против них!

– Это точно, – сказала Ульяна, взяла дракончика на руки и понесла прочь, приговаривая: – Посмотрим, где ты будешь жить, создание…

Я посмотрел ей вслед, но ничего не сказал.

7

Чёрную фурию удалось дотренировать до минимального необходимого (десятого) уровня быстро – всего за три дня. Но и с такими возможностями дракон уже представлял опасность для врагов.

В скорости полёта он почти сравнялся с Асси и Дане, и теперь они любили летать втроём, и не всегда Асси и Дане оказывались впереди. Фурия (так его и назвала Ульяна) мог разить огнём невысокие деревья, по владению стихией Пустоты превзошёл самого Оухи, а его удар Кристаллом порождал взрыв с пятиметровым радиусом поражения; сама вспышка была ослепительно белой, а ударная волна – сиреневой.

Дракон формально принадлежал Ульяне, но фактически он был наш общий. Он выучил дорогу от Ульяниной фермы к моей, – а как в противном случае он играл бы с моими драконами?

В целом, для нападения на Бастион всё было готово. И мы сразу же воспользовались стечением обстоятельств.

Рано утром, ещё до восхода солнца, седьмого апреля – в предпоследний день каникул – мы до отвала накормили драконов, наелись сами, взяли ещё несколько килограммов еды, своё личное оружие и реактивные ролики, сели на «метро» и покатили со скоростью ураганного ветра по направлению к пятиугольной темнице.

Раз «станция», два «станция»… До нужной платформы добрались часов за тринадцать. Было ещё не поздно, да и солнце находилось довольно далеко от горизонта, но усталость овладела нами, и мы разбили лагерь недалеко от «метро», чтобы вздремнуть и под покровом ночной темноты направиться к Бастиону.

Вот только до него было ещё двести пятьдесят километров пропитанного сыростью леса невероятной густоты. Нам придётся как минимум часов пять катить на роликах на пределе. И я не знал, будет ли ещё ночь, когда мы доберёмся до пятнадцатиэтажной башни, или уже наступит утро. Но я надеялся, что в призрачном свете луны (если она взойдёт, а облаков не будет) мы хоть что-то увидим. Я не хотел сражаться в темноте: можно поразить своего товарища и дать врагу победить. Я не хотел, чтобы это случилось.

Мы спали, а заходящее солнце мягко щекотало наши лица. Мы спали, а звёзды освещали наши сны. Мы спали, а луна глядела на нас и на драконов своим единственным серповидным глазом.

Мы проснулись около полуночи и разбудили драконов. Чёрная фурия, как обычно, принялся прыгать от радости, махать хвостом и издавать какое-то низкое кваканье (мы уже поняли, что драконьего языка он не понимает и вообще ведёт себя, как животное – в самом прямом смысле слова), мы зашикали на него, и он умолк.