Драконья гавань

— Ах, это. Они еще не окончены.

— Что не окончено? Сильве сказала, там какие-то пальцы режутся из ран в спине!

— Пальцы! — с веселым изумлением протрубила драконица. — Какие еще пальцы? Нет! Крылья. Кстати, дай-ка взглянуть.

Тимара была слишком потрясена, чтобы шевелиться. Крылья. Крылья. Слово вдруг лишилось смысла. Оно ничего для нее не значило. Крылья. Крылья у нее на спине.

— Но я же человек, — оцепенело пробормотала она.

Дыхание дракона касалось ее обнаженной кожи.

— Пока еще да. Но когда перерождение завершится, ты станешь Старшей. С крыльями. Первой в истории, если мои воспоминания верны. Они пока еще недоразвиты, но… ты можешь ими шевелить? Ты вообще пыталась ими шевелить?

— Шевелить? Да я даже не знала, что они у меня есть!

Тимара уже выплакала все слезы, горюя о своем уродстве.

Что оно значило для нее еще час назад? Что она калека и чудовище. Что она никогда не посмеет обнажиться перед мужчиной, нет, вообще ни перед кем, поскольку у нее из спины растут пальцы. Но это оказались не пальцы, а крылья. А глупая драконица, которая их вырастила, даже не спросив ее саму, теперь интересуется, может ли Тимара ими пошевелить.

Слезы снова подступили к глазам, и девушка не могла сказать, от чего. От страха? От ярости? Сердце гулко колотилось в груди.

— Попробуй пошевелить ими, — настаивала Синтара.

В ее голосе не было участия, одно лишь любопытство. Очередной выдох пощекотал голую кожу, Тимара вздрогнула, и внезапно на ее спине что-то дернулось.

— Что это? — вскрикнула она, пытаясь отшатнуться от собственного тела.

Теперь ей стало больно, как будто она потянула мышцы или вывихнула палец. Нечто, соединенное с ее позвоночником, мучительно сводило от тесноты. Тимара скорчилась от боли и с ужасом ощутила, как с лопаток побежала струйка теплой жидкости, а затем что-то тяжелое и влажное безвольно повисло у нее за спиной.

— Что это? — отчаянно выкрикнула она.

Она не смеет, но она должна. Тимара завела руку за спину и коснулась чего-то похожего на палки, завернутые в мокрую тряпку.

— Нет! — крикнула она.

Тело болезненно содрогнулось, и на свободу вырвалось второе крыло.

— Нет, — повторила она слабо.

Тимара хотела было закрыть лицо руками, но заметила на пальцах кровь. Ее зазнобило. Это какая-то ошибка. Штуковины у нее за спиной подергивались и дрожали. Они ее часть. Чужеродная, чудовищная часть ее самой. Она ощутила ими тепло летнего воздуха и удивленное фырканье Синтары.

— Н-да, я ожидала большего, — заметила та.

— А я вообще ничего не ожидала! — закричала на нее Тимара. — Как ты могла сделать со мной такое? Зачем ты это сделала?

— Я вовсе не хотела! — призналась драконица, и на миг в ее голос даже закралась тревога, но гнев все же победил. — Между прочим, ты сама это с собой сделала. Ты была беспечна. Когда ты вытаскивала из меня наждачную змею, на тебя брызнула моя кровь. Должно быть, часть попала в рот. С тех пор я стала отчетливее тебя ощущать. И ты должна была почувствовать, как крепнет связь между нами! Как ты могла не заметить?

— Я просто думала… так и должно быть между драконом и хранителем. Но зачем ты сделала со мной такое?

— Я не делала. Тогда я вообще не собиралась тебя менять. Обычно дракон очень тщательно выбирает человека, которого будет делать Старшим. Подобного перерождения удостаиваются самые преданные, самые верные и мудрые из людей. В древности люди соперничали между собой, пытаясь добиться этой чести от дракона. Она не выпадала каждому, кому поручили заботиться о драконе так, словно это дрянная, низкооплачиваемая работа!

— Тогда зачем ты это сделала? Зачем?

Слезы катились по лицу Тимары. Их голоса далеко разносились по воде. Она слышала недовольные возгласы хранителей, ворчанье драконов. Но ее это не волновало, совершенно не волновало, даже если остальные глазеют с палубы баркаса, а другие драконы встревожены и подходят ближе, чтобы узнать о причине переполоха. Это касалось только ее и Синтары, и она была намерена выяснить все, раз и навсегда.

— Ты сама начала себя менять! Ты грезила о полетах чаще, чем я! Я вообще не собиралась тебя перерождать. Когда Меркор обратил мое внимание на то, что ты меняешься, я тебя пожалела. Вот и все. Ты должна быть благодарна! Когда они вырастут, то будут прекрасными, почти такими же, как у меня. А у меня будет первая на свете крылатая Старшая! Никто из драконов не создавал еще подобного существа.

Тимара вытянула шею, пытаясь заглянуть себе за плечо. Драконица, судя по голосу, была весьма довольна собой. Действительно ли крылья красивы? Должна ли она чувствовать себя польщенной, а не изуродованной? Но как бы Тимара ни изворачивалась, ей удалось рассмотреть только кончик чего-то влажного, напоминающего промокший под дождем зонтик от солнца. Робея, она потянулась за спину обеими руками. Крылья. Тимара нащупала кожу, обтянувшую кость и хрящи, но самым странным было то, что, прикасаясь к крыльям, она ощущала собственное тело, как если бы это были ее же ладони.

Тимара собралась с духом, взялась за крылья и попыталась вытянуть их. Нет. Нет, это все равно что выворачивать себе пальцы. Она дернула плечом и инстинктивно сложила крылья, плотно прижав к спине. Да, они прижались, но не спрятались под кожей, как раньше. Просто тесно прилегли к телу, как у Синтары или у птиц.

— Они… они еще вырастут? — выговорила Тимара и, набравшись смелости, спросила прямо: — Я когда-нибудь смогу летать?

— Летать? Не говори глупостей. Нет. Они слишком малы. Зато они будут красивыми, такими же красивыми, как мои. Все будут тебе завидовать.

— Почему они не могут стать больше? Почему бы им не вырасти достаточно большими, чтобы я смогла летать? Я хочу летать!

— Как ты смеешь просить больше, чем тебе было дано? — снова рассердилась драконица, оправившись от изумления плодами собственных трудов. — С чего ты взяла, что сможешь летать, когда я не могу?

Тимаре показалось, что Синтара проговорилась, случайно сказав правду.

— Может, я просто считаю, что все изменения, которым ты меня подвергаешь, должны быть мне полезны!

— Ты будешь красива! Интересна другим драконам. А этого вполне достаточно для любого Старшего, не говоря уже о людях!

— Может, тебе и достаточно «красивых» крыльев, но если я должна терпеть их вес и связанные с их ростом неудобства, то пусть уж они приносят мне пользу. Я никогда не могла понять, почему ты даже не пытаешься летать. Я вижу, как другие драконы расправляют и упражняют крылья. Я видела, как серебряный почти поднялся над водой, а ведь начинал он с куда менее складного тела, чем у тебя, и куцых крылышек! Ты же даже не пытаешься! Я ухаживаю за твоими крыльями, вычищаю их. Они становятся все больше и сильнее, и ты могла бы попробовать, но ты не хочешь. Ты только и знаешь, что рассказывать мне, как они красивы. Может, они и красивы, но тебе что, никогда не приходило в голову использовать их по назначению?