Дракула

Обычай сербов истреблять вампиров другим образом здесь не упоминаю, потому что, полагаю, у вас есть, — они их называют не полтениками. Я сохранил рукопись, сделанную мне попом Эски-Емина Магмет Хаджи-башею и глогом, который ночевал у меня тут». [25]

Для характеристики вампирической осведомленности русского общества симптоматично, что, по убеждению Липранди, Вельтману известны подробности «обычая сербов истреблять вампиров».

Наконец, вампирическая тема прижилась в оригинальной русской литературе: от «Киевских ведьм» Сомова или «Вия» Гоголя — до «Семьи вурдалака» и «Упыря» А. К. Толстого.

25

Цит. по: Вацуро В. Э. Болгарские темы и мотивы в русской литературе 1820–1840-х гг.: (Этюды и разыскания) // Русско-болгарские фольклорные и литературные связи: В 2 т. Л., 1976. Т. 1. С. 243–245.

В качестве странного дополнения здесь трудно не вспомнить об экстравагантной истории, воспроизведенной Е. П. Блаватской в «Разоблаченной Изиде»:

«А теперь, прежде чем расстаться с этим отвратительным предметом вампиризмом, мы приведем еще один пример в качестве иллюстрации, без какого-либо другого ручательства, кроме уверения, что случай этот был нам рассказан, по-видимому, заслуживающими доверия свидетелями.

В начале нынешнего [девятнадцатого] века в России произошел один из наиболее страшных случаев вампиризма, какие когда-либо отмечались. Губернатором в области Ч. состоял человек лет шестидесяти, злобный, жестокий и ревнивый тиран. Облеченный деспотической властью, он пользовался ею без удержу, как подсказывали ему его звериные инстинкты. И он влюбился в хорошенькую дочь подчиненного ему чиновника. Хотя девушка была помолвлена с молодым человеком, которого она любила, тиран принудил ее отца дать согласие на брак, и бедная жертва, несмотря на свое отчаяние, стала его женой. Тут проявился вовсю его ревнивый характер. Он бил ее, держал ее неделями запертой в ее комнате и запрещал ей видеться с кем-либо не иначе как в его присутствии. Наконец он заболел и умер. Но когда он почувствовал, что его конец приближается, он заставил ее поклясться, что она больше замуж не выйдет; и со страшными клятвами он пригрозил ей, что если она выйдет замуж, нарушив клятву, то он вернется к ней из могилы и убьет ее. Его похоронили в кладбище за рекою, и молодая вдова никаких дальнейших неприятностей не испытывала до тех пор, пока природа не превозмогла ее страхи и она, вняв мольбам своего прежнего любимого, возобновила с ним помолвку.

Ночью после обычного празднования помолвки, когда все уже легли спать, старая помещичья усадьба была разбужена отчаянными криками, доносившимися из ее комнаты. Вломились в дверь и нашли несчастную женщину лежащей в крови в глубоком обмороке. В это же самое время было слышно, как карета с грохотом выезжала со двора. На теле женщины обнаружили черные и синие кровоподтеки, как бы от щипков, из небольшого прокола на шее сочились капли крови. Когда сознание к ней вернулось, она сообщила, что ее покойный муж вдруг вошел в ее комнату точно с такою внешностью, как при жизни, за исключением того, что был страшно бледен; что он упрекал ее за непостоянство, а затем избил и исщипал ее жесточайшим образом. Ее рассказу не поверили; но на следующее утро стража, поставленная на конце моста, соединяющего оба берега реки, донесла, что как раз перед наступлением полночи черная карета с шестеркою лошадей бешено пронеслась мимо них по направлению к городу, не ответив на окрик стражи.

Новый губернатор, который не поверил этому рассказу о призраке, тем не менее принял меры предосторожности, удвоив стражу в конце моста. Однако ночь за ночью повторялось то же самое, причем солдаты, несущие стражу, заявляли, что шлагбаум на их заставе у моста сам поднимается, несмотря на их усилия остановить. В то же самое время каждую ночь карета с грохотом въезжала во двор старого дома; сторожа, включая семью вдовы и слуг, впадали в глубокий сон; и каждое утро молодую жертву находили в ссадинах, источающей кровь и в обмороке, как и прежде. Весь город пришел в оцепенение. Врачи не могли дать никаких объяснений, священники приходили, чтобы проводить ночи в молитве, но как только приближалась полночь, всех охватывала ужасная летаргия. Наконец, приехал сам областной архиепископ и совершил обряд изгнания, но на следующее утро состояние вдовы оказалось хуже, чем когда-либо. Она уже была на пороге смерти.

Губернатор наконец был вынужден прибегнуть к строжайшим мерам, чтобы прекратить все увеличивающуюся панику в городе. Он поставил на мосту полсотни казаков с приказом остановить призрачную карету во что бы то ни стало. В точности в обычный час и услышали и увидели, как карета со стороны кладбища приближается к городу. Офицер стражи и священник, несущий крест, стали перед шлагбаумом и вместе закричали: „Именем Бога и царя — кто идет?“ В окно кареты просунулась хорошо запомнившаяся голова и знакомый голос ответил: „Государственный тайный советник и губернатор К.!“ В тот же самый момент офицер, священник и казаки были отброшены в сторону как бы электрическим током, и призрачная карета проскочила мимо них, прежде чем они успели дохнуть.

Тогда архиепископ решил прибегнуть к освященному веками средству — выкопать труп, пригвоздить его к земле дубовым колом через сердце. Это было проделано с большой религиозной церемонией в присутствии всего населения. Рассказывают, что тело было найдено с полной глоткой крови, с красными щеками и губами. В тот миг, когда первый удар был нанесен по концу кола, стон раздался из трупа, и струя крови высоко брызнула в воздух. Архиепископ произнес обычную для таких случаев молитву изгнания, и труп был снова закопан в землю. И с тех пор больше ничего не было слышно о вампире.

Насколько эти факты в данном случае были преувеличены преданием, этого мы не можем сказать. Но нам рассказал об этом один очевидец; и в настоящее время в России есть семьи, старшие члены которых помнят этот страшный рассказ». [26]

Таким образом, к 1840-м годам Европа (в том числе Россия), знакомая с Дракулой, познакомилась и с Вампиром. Монстр наделен амбивалентным шармом, в качестве места обитания тяготеет к территориям (славянским, греческим), где происходил контакт европейских (православных) народов с мусульманской Турцией. Но пока Дракула и Вампир функционирует отдельно друг от друга, и только Стокер соединил два этих образа в единого героя, которому предстояло завоевать современную культуру.

26

Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида: Ключ к тайнам древней и современной теософии. М., 2004. Т. 1. С. 617–619.

Дракула Брэма Стокера

Повествуя о вампирических похождениях Дракулы, английский романист Брэм (Абрахам) Стокер (1847–1912) словно бы повторил интерпретационный путь Федора Курицына, акцентировав оккультно-вампирическое начало валашского воеводы. Этому спосособствовало то обстоятельство, что английского писателя консультировал компетентный эксперт — знаменитый венгерский ориенталист и путешественник Арминий (Герман) Вамбери. Стокер даже упомянул о Вамбери в романе — дружбой с ним гордится великий вампиролог Ван Хелсинг (гл. XVIII), которого, в свою очередь, зовут фамильным именем Стокеров Абрахам. Усидчивый английский писатель работал с документами, собирая сведения об историческом Дракуле в Британском музее.

Стокеровского Дракулу можно рассматривать в качестве образцового героя паралитературы [27] или же как персонификацию эротического марева [28] — суперлюбовника, порождение современного фрустрированного сознания. Но, кроме того, «Дракула» Стокера — роман о чернокнижнике, созданный писателем-оккультистом, близким к кругу ордена Золотой Зари, одного из центров мистического возрождения рубежа веков. И если для массового сознания книга Стокера — классический роман «ужасов», то по замыслу автора — это еще и система оккультных символов, содержащая «прикровенный» смысл истории о свирепом упыре. Вот почему стокеровским романом увлекался известный теософ Чарлз У. Ледбитер. [29]

27

См., напр.: Varma D. The Gothic Flame: Being a History of the Gothic Novel in England. L., 1957.

28

Wolf L. A Dream of Dracula. Boston; Toronto, 1972.

29

Webb J. The Flight from Reason. L., 1971. P. 56.

В романе Стокера Дракула уже не валашский господарь, а повелитель сопредельной Трансильвании. Разумеется, писатель мог попросту ошибиться: как уже говорилось, Трансильвания — родина воеводы и объект его геополитических интересов. Но, похоже, географическая неточность допущена сознательно. Э. Джерард, автор известной Стокеру книги «Страна за лесами» (Transylvania — буквально «Залесье»), пересказывает многочисленные местные легенды о чародеях и кладах. Таков и Дракула: он способен управлять миром природы — ветром, дождем, туманом, повелевает волками, летучими мышами, крысами, насекомыми, он знает тайну кладов.

Более того, Ван Хелсинг в качестве ученого сообщил соратникам, что пещеры и бездонные расселины, уходящие в глубь земли, — все «геологические» и «химические» особенности Трансильвании — делают ее идеальным местопребыванием монстра-кровососа. На первый взгляд между вампирами и геологией никакой связи нет. Однако ход рассуждений Стокера закономерен: в романе «Логово белого Ящера» страшное создание-оборотень змеиной природы обитает в глубокой пещере. Сверхъестественное и земные глубины прочно ассоциировались в системе Стокера. Если же учесть роман Э. Булвер-Литтона «Грядущая раса», существенно повлиявший на оккультную традицию (ср. замечания Рене Генона в гл. VII трактата «Царь Мира»), где повествуется о подземной высшей расе, то окажется, что Стокер последовательно «перекодировал» народные предания об упырях в понятия эзотерики. Примечательно также: в гоголевской «Страшной мести» предки колдуна-оборотня — трансильванцы, и в Трансильванию гонит великого грешника Гнев Божий.