Дракула

— Господи, — говорил он, — мы даже боялись, что слишком уж удачно все складывается, такое даром не проходит. Не хитрая штука — пройти из Лондона в Черное море при попутном ветре, когда будто сам дьявол наполняет паруса. И в полном тумане. Как только приближались к какому-нибудь кораблю, порту или мысу, ложился туман, а когда рассеивался, вокруг никого и ничего. Мы прошли Гибралтар и даже не смогли дать сигнал. До самых Дарданелл, где нам пришлось получать разрешение на проход, мы никого не встретили. Поначалу я хотел спустить паруса и переждать туман, но потом подумал, коли уж черту надо, чтобы мы побыстрее вошли в Черное море, никуда не денешься. В конце концов, от нашего быстрого пробега владельцам никакого убытка, нам он тоже не повредит, а старый дьявол будет нам лишь благодарен за то, что мы ему не мешали.

Такая смесь простодушия и хитрости, суеверия и практических соображений произвела впечатление на Ван Хелсинга.

— Мой друг, — сказал он, — этот старый дьявол гораздо умнее, чем кажется, и он умеет ценить достойного соперника!

Довольный комплиментом шкипер продолжал:

— Когда мы прошли Босфор, люди стали роптать, некоторые из них, в основном румыны, пришли ко мне с требованием выбросить за борт здоровенный ящик, который привез на судно перед самым отходом из Лондона немолодой джентельмен весьма странного вида. Я еще тогда видел, как они смотрели на него и выставляли два пальца — от дурного глаза. Господи, суеверия этих дикарей просто уморительны! Я живо поставил их на место, но, когда нас вновь окутал туман, подумал, может быть, они и правы. Итак, мы шли дальше, и, поскольку туман держался целых пять дней, я решил: пусть ветер несет нас куда захочет, ведь против дьявола не попрешь, а уж он все устроит, как ему надо. Но и мы тоже не лыком шиты, будем смотреть в оба, чтоб ничего не случилось. Как бы там ни было, шли мы отлично, никаких мелей, а два дня назад, когда сквозь туман показалось восходящее солнце, под нашим килем уже бурлила пресная вода, а перед нами был Галац. Румыны в ярости требовали выбросить ящик в реку. Мне пришлось убеждать их пинками и гандшпугом, [118] и когда последний из них убрался с палубы, держась за голову, мне удалось уговорить их; дурной глаз или не дурной, но доверенное мне имущество должно быть доставлено в целости и сохранности. Ведь они, подумать только, уже вытащили ящик на палубу и чуть было не выбросили за борт; на его боку значилось: «Галац через Варну», и я решил: пусть полежит на палубе, пока не выгрузим его в порту и наконец избавимся. Туман не рассеивался, и мы всю ночь простояли на якоре. А на следующее утро приблизительно за час до рассвета на судно явился человек и предъявил письменное поручение из Англии, согласно которому он должен был забрать адресованный какому-то графу Дракуле ящик. А он-то как раз под рукой — берите, пожалуйста. Бумаги были в порядке, и я с радостью отделался от этого чертова гроба, мне и самому он уже порядком надоел. Если у дьявола и был багаж на борту судна, так наверняка этот самый ящик!

118

Деревянный или металлический рычаг для подъема или передвижения тяжестей на корабле (голл.).

— Как звали человека, который забрал его? — спросил Ван Хелсинг с едва сдерживаемым нетерпением.

— Сейчас скажу! — ответил капитан и спустился в каюту.

Вернувшись, он предъявил расписку с подписью: Иммануил Гильдшейм и адресом: Бургенштрассе, 16.

Больше капитан ничего не знал. Мы поблагодарили его и ушли.

Гильдшейма мы застали в его конторе. Это был старый еврей с большим горбатым носом и в ермолке будто только что со сцены «Аделфи». [119] Немного поторговавшись, он сообщил нам все, что знал. Сведения его были простыми, но очень важными для нас. Он получил письмо от мистера де Билля из Лондона с просьбой, если возможно, до рассвета, чтобы не связываться с таможней, забрать ящик с прибывающей в Галац «Царицы Екатерины» и передать его некоему Петру Скинскому, который вел дела со словаками, занимающимися сплавом грузов по реке. Получив за труды английский кредитный билет, Гильдшейм обменял его на золото в Дунайском международном банке. Когда к нему пришел Скинский, они вместе поехали на судно, забрали ящик, и тот увез его. Вот все, что знал Гильдшейм.

119

Известный лондонский театр, специализировался на постановках фарсов и мелодрам.

Мы занялись поисками Скинского, но нигде не могли его разыскать. Один его сосед, видимо не питавший к нему особой любви, сказал, что тот ушел из дома два дня назад, а куда — неизвестно. Это подтвердил и хозяин дома, вчера вечером, между десятью и одиннадцатью часами, получивший через посыльного ключи от квартиры исчезнувшего жильца и положенную плату в английских деньгах. Мы снова оказались в тупике.

Пока мы разговаривали, подбежал какой-то человек и, запыхавшись, сообщил, что на кладбище церкви Святого Петра нашли тело Скинского, горло его было растерзано, будто каким-то диким зверем. Наши собеседники тут же побежали туда, женщины кричали: «Это дело рук словаков!» Мы же поспешили ретироваться, чтобы нас не втянули в историю и не задержали.

Итак, ничего определенного, ясно лишь, что ящик в пути, куда-то движется, но куда — это еще нужно выяснять. С тяжелым сердцем мы побрели в гостиницу к Мине, решив все рассказать ей. Положение наше отчаянное, а так по крайней мере есть хоть и не очень надежный, но все-таки шанс. Меня освободили от обещания, данного Мине.

Дневник Мины Гаркер

30 октября, вечером. Мужчины вернулись такие усталые, измученные и удрученные, что им просто необходимо было немного отдохнуть. Предложила им прилечь хоть на полчасика, пока я перепечатаю записи. Я так благодарна изобретателю дорожной пишущей машинки и мистеру Моррису, доставшему ее для меня. Сама я совершенно отвыкла делать записи ручкой…

Вот все и перепечатано. Бедный, милый, дорогой мой Джонатан, как он, должно быть, страдал и как переживает теперь! Просто без сил лежит на диване; брови нахмурены, лицо страдальческое. Бедняжка, он так сосредоточенно думает, что все лицо его пошло морщинками. О, если бы я могла хоть чем-то ему помочь! Сделаю все, что в моих силах.

Пока они отдыхают, профессор Ван Хелсинг по моей просьбе дал мне бумаги, которые я еще не видела — внимательно просмотрю их и, возможно, приду к какому-нибудь выводу. Постараюсь следовать примеру профессора и обдумаю все факты с «открытым умом», непредвзято.

Верю, что Божье провидение поможет мне. Надо бы изучить карты… Убеждена, что моя догадка правильна.

Заключение готово, соберу всех и прочитаю. Пусть обсудят, нужна предельная точность, продуманность, дорога каждая минута.

Заметки Мины Гаркер (включенные в ее дневник)

Предмет исследования. Основная цель графа Дракулы — добраться домой.

а) Кто-то должен доставить его в замок. Если бы он мог передвигаться сам, то сделал бы это в облике человека, волка или летучей мыши. Возможно, он боится, что его узнают и возникнут неприятности, поэтому предпочитает от рассвета до заката оставаться в своем деревянном ящике.

б) Как его перевезут? Решить это поможет метод исключения. По дороге, на поезде, по воде?

1. По дороге. Тут много осложнений, особенно при выезде из города.

а) На дороге много людей, а они любопытны: любой намек, подозрение, сомнение по поводу содержимого ящика может погубить графа.

б) Возможен контроль со стороны городской таможни.

в) Могут появиться и преследователи. Эта самая страшная опасность для графа: боясь себя выдать, он даже отказался от своей жертвы — от меня!

2. На поезде. Никто не сопровождает ящик. В дороге возможны задержки, а для графа любое промедление смерти подобно — враги гонятся по пятам. Конечно, он может сбежать ночью, но что ему делать на чужой территории без убежища? Это его не устраивает, и рисковать он не захочет.

3. По воде. Это наиболее верный путь в одном отношении и опасный — в другом. На воде вампир лишен всех своих преимуществ, за исключением ночи, но и тогда он может повелевать лишь туманом, бурей, снегом и волками. А окажись он в воде — и, совершенно беспомощный, сразу пойдет ко дну. Конечно, граф мог бы подогнать судно к берегу, но, если это враждебная ему территория, он окажется в отчаянной ситуации.

Итак, нам известно, что он на воде, значит, надо установить, где именно. И прежде всего точно определить, что ему уже удалось сделать, тогда станет ясна его дальнейшая цель.

Во-первых. Нужно разобраться, что он успел предпринять в Лондоне для выполнения своего общего плана, ведь времени у него было в обрез.

Во-вторых. Нужно сообразить, исходя из имеющихся у нас данных, что он успел сделать здесь.

Очевидно, что его целью был Галац, однако в накладной граф указал Варну, пытаясь сбить нас с толку, если мы установим, каким путем он покинул Англию; тогда его главная и единственная цель — бегство. Об этом свидетельствует письмо Иммануилу Гильдшейму с просьбой забрать ящик до восхода солнца. Была еще и инструкция Петру Скинскому. Здесь можно лишь строить догадки: видимо, Скинский получил какое-то письменное поручение, поскольку пришел к Гильдшейму.

Нам известно, что планы графа до сих пор удачно исполнялись. «Царица Екатерина» столь стремительно совершила свой рейс, что даже у капитана Донелсона возникли подозрения; но его суеверность в сочетании с хитростью сыграли графу на руку, судно с попутным ветром промчалось сквозь туманы и практически вслепую прибыло в Галац. Очевидно, граф все хорошо продумал. Гильдшейм принял ящик и передал его Скинскому. Скинский получил его — и тут след потерян. Мы лишь знаем, что, миновав таможню, ящик плывет где-то по реке.