Драма моего снобизма

Теперь о том, куда пошла дискуссия и почему в ней много суемуд-рствования. Западные средства массовой информации хорошо дифференцированы. В наших, российских, зачастую, полное смешение жанров. Скажем, «Коммерсант» заявляет о себе, как о газете для серьёзной публики, погружённой в бизнес, финансы, политику. По идее, аналог британской «Файнэншл Таймс». Но никогда в последней вы не найдёте то, что я нашёл в «Коммерсанте» третьего дня! Вот, читаю обращение к театральной публике: «Мы не будем ссать бензином, когда из тектонических разломов мозговых плит… буквально хлещет расплавленная лава…» «Давайте оставим в стороне сопли и слёзы, до 1 сентября ещё до хера времени»… Такой иронично-пафосный стиль возможен в «Сан», «Дейли мэйл», то есть, в изданиях рангом пониже… Но в серьёзном издании?…

Я к тому, что все эти разговоры о метафизике, логике ницшеанского детерминизма, Канте и кванте столь же неуместны для обсуждения конкретного, во многом намеренно упрощённого текста о Столыпине, сколько вздорные попытки одного из комментаторов выяснить состояние ума оппонентов, делить людей на порядочных и непорядочных… При таком настрое любое кроткое замечание сворачивается к глубокомыслию всуе. Вслед замечанию, «не есть ли это святобесие реакцией на нигилизм?», следует высоколобое «А что такое нигилизм? В тургеневско-базаровском смысле, ницшеанском, хайдегерровском? И понеслось-поехало! Не понять, ради чего такое выворачивание простого поста, зачем суемудрствовали?» По-моему, это пример провинциальности нашей российской в дискуссиях, где нет места иронии, юмору, лёгкости, которая непременно присутствовала бы в заданном формате, если бы к дискуссии вдруг подключились, скажем, французы или англичане…

Ну, что ж, можно считать, что с великостью Столыпина мы разобрались. Осталось ответить на замечание о дискриминации женской точки зрения. Возражу так. При всей актуальности поднятой темы – о равноправном участии женщин в интеллектуальных «сварах» и «игрищах», затеваемых мужчинами «Сноба», может быть, правильнее развернуть разговор от гендерного равенства к чисто практическому. Я не вижу никакой дискриминации, кроме одной – способности поддержать разговор, в данном случае о Столыпине, на предлагаемом уровне. Если человек в теме и говорит по делу высказывает что-то оригинальное, остроумное, своевременное, какая разница – мужчина это или женщина, рыжий он или лысый, малаец или китаец. Но если попытка войти в дискуссию не очень успешна, не стоит объяснять неудачу тем, что вот, мол, я женщина, или я еврей, или я чёрный… и потому меня игнорируют.

В этом контексте бессмысленны разговоры о преимуществах мужского и женского ума, о мужской и женской поэзии или прозе. Существует плохая и хорошая литература. Вот и всё. К тому же, очень может быть, что автор романа «Анна Каренина» и повести «Крейцерова соната» представил исключительно мужскую точку зрения. И читательский мир ждал и не дождался писательницу масштабов Толстого, которая представила бы на суд свою женскую версию драмы Анны Карениной, свою версию толстовского пассажа: «А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем…».

Комментарии

– Писать на публику – любопытное занятие. Для меня оно совершенно новое. Тут начинаешь понимать и рассуждения структуралистов и постструктуралистов о «тексте», который живет чуть не своей независимой жизнью, и интерес поколений профессионалов, занятых «объяснениями» текстов. Понимать начинаешь, когда видишь, как собственной текст становится предметом самых неожиданных интерпретаций. Не так давно тут меня записали в «народопоклонницы», приписали мне соавторство некой доктрины, и яростно осуждали неправоту «доктрины». Та дискуссия очень показательна. Теперь я уверена, кто-нибудь запишет меня в оголтелые феминистки и будет осуждать за это. Неохота отбиваться от придуманных обвинений. Но и неприятно будет дать им к себе «приклеиться». Потому спешу объяснить свои причины и намерения. В моем присутствии на «Снобе» есть корыстный интерес. Я люблю «понимать» и «разбираться» в явлениях, событиях и причинах. Где ещё можно найти столько разнообразно образованных людей в одном месте? Только на «Снобе»! Когда я встречаю интересные идеи, мне хочется узнать мнение о них людей неоднозначных. И вот по этой корыстной причине я начала их приглашать в разные блоги. которые привлекли моё внимание. Я нередко получала отказ, что вроде бы и нормально. Но в глаза бросилась неожиданная деталь. Мужчины мотивируют свой отказ принять участие в интересной мне дискуссии, например, политическими соображениями. Женщины – отсутствием вежливости со стороны хозяина блога или автора комментария. Мало того, многие мужчины не видят поводов для беспокойства тоном дискуссий и утверждают, что на «Снобе» полное равноправие. В то же время, для немалого числа женщин именно тон диспутов – проблема. Потому многие женщины по этой причине самоустранились от целого ряда дискуссий.

– Вы пока относительно мало общаетесь на «Снобе». Потому ваша оценка немножко в стороне от реальности. Ссылка на «женщин vs мужчин» предсказуемо увела в сторону от сути поставленного вопроса. А суть вопроса, конечно же, не в том, что «женщин обижают», а в том, что есть базовые различия в естественных реакциях между мужчинами и женщинами. И жесткий спор в какой-то момент мужчину раззадоривает, а женщину утомляет. А поскольку опыт у тех, кто общается часто и много такой, что в целом понятно, от кого чего ждать, то непроизвольно делаешь из него практические выводы.

– А можно я простыми словами задам плохой вопрос автору поста. Вы за Столыпина высказались или против? Я, признаюсь, даже этого не поняла.

– Вопрос вовсе не плохой. Чтобы ответить, мне надо серьёзно прочитать то, что я написал… Но, сразу скажу: я хотел порассуждать не только о Столыпине, а о возможностях оппонентов полемизировать по теме и вне её. Теперь вижу, чем дальше от Столыпина, тем успешнее дискуссия. Потому втянулся в разговор о первой посадке последней ступени космического корабля, о космосе, о тире, многоточии, и особо о сладком – пастиле и штруделе. В вегетарианстве вы меня зря заподозрили. Ем всё. Единственный грех, которому, я каждодневно уступаю – чревоугодие. Грешу и каюсь. И если б не теннис и плавание – погиб бы от обжорства, оставив в покое Столыпина. Иносказательно – систематические переедания дают шанс избавиться от меня и вам, и моим серьёзным оппонентам, отправив к…Столыпину.

– Никаких предрассудков. И я из тех, кто не отказывает себе во вкусной еде. Просто на внешности одних это сказывается больше, других – меньше. Но все мы прекрасны по внутреннему содержанию.

– Ну, тогда больше ни слова о Столыпине.

– О, как я с вами согласна: как бы хотелось, чтобы дискуссия велась на хорошем интеллектуальном уровне, доступном широкому кругу образованных читателей, а главное – доброжелательно. И если чей-то комментарий «не показался», то чтобы он был бы встречен толковым разъяснением, или вопросом с желанием понять, где автор комментария «застрял», а не иронией или сарказмом. Для крайних случаев всегда работает мягкий юмор. Но ведь я и сама в дискуссии – агрессивная невежда.

– Нет-нет, не наговаривайте на себя. Вы любознательны, упорны и усидчивы. Наверняка в школе были отличницей. Канта почитаете сегодня на сон грядущий. И если вам не трудно, в доступной форме расскажете нам о других значениях просвещения.

– Я никогда не читала Канта, и никогда не прочитаю, и совсем по этому поводу не страдаю. Знать больше всегда лучше, чем знать меньше, но в любой деятельности есть the point of diminished return. В жизни много всякого интересного: разговоры с друзьями, путешествия по разным странам, походы в горы с палаткой и походы на байдарке, постройка дома, копание в саду, общение с ребенком, творчество, преподавание, секс и ещё миллион других вещей, которые у меня стоят впереди общения с фолиантами Канта. Так что до оного дело у меня уже не дойдет. Чем не горжусь, но и стесняться нужным не считаю, так как я по профессии художник, а не философ.

4. А надо ли быть готовым всегда и везде?

«Быть готовым всегда и везде» – с таким призывом выступила одна из уважаемых участниц клуба… Её материал о внезапной эвакуации – в числе самых активных дискуссий. Я посочувствовал ей и рад, что всё закончилось благополучно для её семьи и кошки. Но теперь хочу возразить. Я не уверен, что такая готовность должна превалировать в жизни, скажем, моих детей. Быть готовым всегда и везде – это то, с чем жили мы, советские люди. На случай войны мы запасались солью, мылом и спичками. В гардеробах держали чемоданчик со всем необходимым. На случай, если поздним вечером, ночью, ранним утром приедет воронок, чтобы отправить члена семьи в ГУЛАГ.

Подумать только: в таком страхе, в такой готовности люди жили годами. И вот, бедная К. выставляет список необходимого и сумку, чтобы все мы были готовыми всегда и везде… В моей жизни было несколько эвакуаций. В октябре сорок первого эвакуация из Москвы в Ульяновск застала меня врасплох… в младенческом возрасте. Она – на «совести» моих несчастных родителей. После войны семья переживала ежегодные приготовления к эвакуации по причине паводка Москвы-реки. Барак, где мы жили, стоял на берегу. В моём подростковом сознании сидел страх – успею ли я посреди ночи добежать до пригорка, где стояла школа. Или вода догонит меня? Далее, уже в эмиграции, когда я гостил в бельгийском городе Брюгге, мне пришлось спускаться с пятого этажа по задымленной винтовой лестнице с малолетней дочерью, укрытой одеялом…