Drama Queens, или Переполох на школьном балу

И уж ему она точно скажет все, что думает о вывеске. И дело было не в придирках вовсе, хотя о ее диктаторских замашках разве что легенды не ходили. Кэтрин было наплевать. Руководство школы е доверяло. Это главное.

– Кэтрин, дорогая, без тебя здесь все просто рухнет, – в сотый раз пропел мистер Эрлингтон, заместитель директора по административным

вопросам, как обычно появляясь не когда нужен, а чтобы бросить довольный взгляд на проделанную другими работу.

Девушка саркастически хмыкнула. Он ни раз не поинтересовался, нужна ли помощь, хватает ли денег или хотя бы просто как дела. Даже сейчас он, кажется, понятия не имел, зачем в спортивном зале собралась куча людей, не имеющих отношения ни к спорту, ни к оформительским работам.

Через десять минут должно было состояться первое собрание с номинантами, которых совет объявил накануне, и Кэт заранее не ожидала от этой встречи ничего хорошего. Одна только Тейлор Джонсон чего стоила, а таких, как она, будет восемь, да еще их пары и группа поддержки. Нужно было сделать встречу закрытой с самого начала.

– Благодарю, сэр, – ответила девушка.

Ручка в ее руке заскользила по бумаге. «Написать доклад по английской литературе; развесить афиши мероприятия», – добавила она в ежедневный перечень дел. А потом дверь зала распахнулась, и Кэт поморщилась. Тейлор в сопровождении своей галдящей, словно стая птиц, свиты вошла внутрь. Сквозь витражные окна, заливая зал, пробивался свет. В нем волосы Тейлор казались почти чистым золотом, локонами обрамляя плечи и будто подсвечивая их. Даже уборщик и мистер Эрлингтон проводили ее взглядом, пока она шла к сцене.

Серая юбка в клетку, рубашка, галстук. На ногах модные лоферы кобальтового цвета.

«О черт, точно!» – потерла Кэт переносицу, по привычке желая сдвинуть наверх очки, все время забывая, что уже год как их не носит. «Попросить фотографа переделать на портрете Тейлор кобальтовую рубашку в белую». – И сверху дописала красной пастой – а красную ручку Кэтрин использовала лишь в исключительно раздражающих ее случаях: – «Выслушать нытье фотографа, выслушать претензии Тейлор, потому что ей все равно ничего не понравится, и послать ее к черту!»

О да, на секунду Кэт испытала прилив восторга.

Но чувство перфекционизма все равно не позволило этот пункт оставить, потому что еще в прошлом году она дала себе обещание не связываться с это стервой, так что вымарала последние слова корректором.

– Мне не нравится, как здесь падает свет. Можем мы поставить искусственное освещение по краям сцены? – раздался голос Тейлор. – И это сцена такая?

Ну вот, начинается. Для проведения бала выделили старый спортивный зал, явный плюс которого заключался в том, что желающих использовать его хоть подо что-то не было. Минус же заключался в том же: помещению требовался ремонт.

– Господи, как здесь пыльно!

До сих пор не верилось, что когда-то они дружили. Кэтрин было восемь, когда в ее класс пришла новая девочка. Первая мысль, которая мелькнула у Кэт в голове: какая она красивая! Нет, Пенни,

сидевшая за одной партой с Кэт, тоже была симпатичной, но эта – другой. Галактической. «Может, ее пришельцы забросили?» – думала Кэти.

Девочка вошла, когда все уже заняли свои места, хотела сделать шаг, помахав в знак приветствия, но споткнулась, распластавшись у самого порога. Из ее розового пенала посыпались разноцветные фломастеры. Все засмеялись. Маленькая Тейлор подняла взгляд, в котором застыли слезы, и схватилась за поцарапанную коленку.

– Давай помогу, – кинулась на выручку Кэти, сидевшая ближе всех, всегда на первой парте, и принялась собирать выпавшие вещи. Следом за ней поднялась Пенни, достала закатившийся под стул фломастер и протянула новенькой:

– Вот, держи.

Тейлор шмыгнула носом, а потом вдруг улыбнулась. Она еще не знала, что больше никто и никогда не станет над ней смеяться. Так же как и то, что эти две девочки станут ее лучшими подругами.

А потом все рухнет.

Иногда Кэт казалось, что девчонки скучают по тем временам, но потом, наблюдая, как Тейлор и Пенни игнорируют друг друга, Кэтрин убеждалась: зря. В этом мире мало кому вообще есть дело до других. Если лучших подруг может рассорить на шесть лет такая ерунда, как вообще можно верить в дружбу? «Напомнить матери принять лекарства», – дописала она список. Стул рядом с не скрипнул, и на стол легла бумага.

– Что это? – спросила Кэт.

Мистер Эрлингтон чуть наклонился, словно намекая, что содержание документа носит сугубо конфиденциальный характер, и пробормотал:

– График отработки. Сто шестьдесят часов общественно полезных работ.

– У кого?

– Вон у того парня.

Кэтрин медленно подняла голову, разглядывая незнакомца. Он явно был не из Деполе. Но главное, на что она обратила внимание, – выражение лица. Раскаивающимся он не выглядел совершенно. Скорее насмехался. Его абсолютно точно веселило происходящее, потому что даже отсюда она могла разглядеть смешинки в его глазах.

– Он помогает днем с уборкой. Но я решил, что и тебе здесь понадобятся лишние руки, – довольный собой, произнес мистер Эрлингтон.

– А можно его убрать? – не поворачивая головы, шепнула Кэт. Теперь парень смотрел прямо на нее, будто в него был встроен внутренний радар, засекавший малейшее движение. – Вдруг он опасен или что-то вроде того?

– Брось, Кэтрин, не выдумывай. Будешь отмечать часы в этой таблице и в конце недели передавать ее инспектору. Полиция может проводить проверки, так что, ты же понимаешь, дело серьезное.

На кого нам еще положиться?

– Вы издеваетесь? – воскликнула Кэт, резко развернувшись к мистеру Эрлингтону. – Мало мне

школьного совета, бала, еще и вот этого держать под надзором? А если он что-то украдет?

– О, он определенно постарается, – раздался незнакомый голос, и Кэт, вздрогнув, обернулась.

Рядом стоял тот самый парень. Ее взгляд замер на уже заживающем синяке у него на скуле и маленьком пластыре, пересекавшем рассеченную кожу.

– Увы, не бровь, – улыбнулся парень, и Кэтрин на мгновение опешила, застуканная на том, что кого-то так явно разглядывает.

– Что? – пробормотала она.

– Не суждено мне ходить с брутальным шрамом, – как ни в чем не бывало ответил он. – Сколько по морде ни бьют, все мимо. Черт!

– Хитклифф, угомонись, – недовольно одернул мистер Эрлингтон. – Твои шуточки тут совершенно неуместны!

«Хитклифф? – опешила Кэтрин. – Да вы точно издеваетесь!» Неужели своим пассажем она потревожила душу одной из сестер Бронте?

Рядом раздался громкий смех. Компания Тейлор снова над чем-то, а может, кем-то потешалась. Гарри, ее парень, размахивая руками, что-то рассказывал о прошедшей тренировке. Тейлор улыбалась одной из своих легендарных улыбок.

Просрали игру? Домашку съела собака? Придурок Стивен Буковски снова попал на твою одежду кетчупом? Один взмах ресниц Тейлор Джонсон – и проблема исчерпана. А если она вам еще

и улыбнется, забудешь и о том, что в аттестате D

с минусом.

– Ладно, Кэт, познакомьтесь пока, определи парню фронт работ, и, думаю, вы справитесь, – напоследок распорядился Эрлингтон и исчез.

«Прекрасно!» – подумала Кэтрин, снова оценивающе посмотрев на этого Хитклиффа. Джинсы черные, продранные на коленях, толстовка с чуть поддернутыми рукавами. На запястьях хорошо не наручники, а какие-то странные браслеты, на ногах потертые кеды откуда-то из восьмидесятых.