Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа

В самом же городе интендантские службы, застигнутые врасплох отступлением, уже не успевая вывести часть армейского имущества, торопливо сбрасывали в неглубокую Писсу [242] продовольствие, амуницию, снаряжение ^{403} . [243] И освободившиеся от груза интендантские телеги спешно вливались в поток отступающих войск.

Г.А. Гоштовт видел, как были крайне измождены солдаты и их командиры, пройдя за день, часто с боями, по двадцать-тридцать и более километров. В Гумбиннене «…широкие тротуары заняты отдыхающей пехотой. Усталые люди лежат или сидят на каменных плитах, большей частью сняв сапоги с ног, натёртых длинным переходом» ^{404} . Но даже он не мог себе представить до конца, какие неимоверные трудности пришлось преодолеть этим пехотинцам, чтобы дойти до Гумбиннена и дальше до русско-германской границы. «Чем питались мы эти трое суток (отступления. — Н.П.)? — написал на страницах своих воспоминаний командир роты 97-го Лифляндского пехотного полка А.Г. Невзоров. —Чем Бог послал, ели зелёные яблоки, репу, морковь, сырую картошку, всё, что находили в огородах. Воды в колодцах не было, все они были вычерпаны. На дне была лишь жидкая грязь. Идти трое суток с боями, не пивши, не евши и не спавши было весьма тяжело. И, когда на ночном переходе, пройдя 50 минут, делался привал на 10 минут, то моментально весь полк ложился на землю и засыпал… Сколько трудов стоило офицерам и фельдфебелям поднять всех и продолжить движение. Но люди шли. Лошади же отказывались. Моя лошадь не желала идти, и когда я садился на неё, она просто ложилась. Пришлось бросить её» ^{405} .

242

Писса — река, протекающая через Гумбиннен (Гусев). Река в современной Калининградской области РФ сохранила прежнее название.

243

В Эйдкунене продуктовый склад 1-й армии не успели ни вывезти, ни уничтожить и его захватили немцы. (См.: Успенский А.А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 104.).

Да, это были люди, которые с доблестным терпением, так и не отдохнув в полной мере, по команде поднимались с земли и, пошатываясь от усталости, строились повзводно, поротно и, не зная, что готовит им будущее — жизнь или смерть, продолжали отступление на пределе выносливости, на пределе человеческих сил, часто забываясь и засыпая на ходу, но продолжая идти. Сам Г.А. Гоштовт испытал нечто подобное, когда глухой ночью 29 августа/11 сентября уснул, сидя на лошади, двигаясь по одной из просёлочных дорог западнее города Сталупенена. «Я часто впадаю в дрёму, иногда вижу обрывки снов, — написал он в своём дневнике. — Проходят мимо, скорее угадываются в кромешной тьме, силуэты домов, деревьев, кустов… И все это так не похоже на явь»^{406}.

На следующий день, 30 августа/12 сентября 1914 года, Г. А. Гоштовт увидел, что командование окончательно потеряло нить управления войсками^{407} и армию поглотил хаос отступления и безначалия. По дорогам непрерывным потоком шли «отставшие, хромающие пехотинцы»^{408}, отдельные «партии и одиночные люди»^{409}, и казалось, что этому потоку людей, с осунувшимися от усталости лицами, не будет конца. «Сегодня все перемешались»^{410}, — с горечью написал Г. А. Гоштовт в тот день в своём дневнике.

В эти же полные тревоги дни отступления, через Сталупенен, ночью, проходил 106-й Уфимский полк. Город пылал. «Огромное зарево горящего города встретило нас, — писал в своих воспоминаниях, поражённый увиденным, А.А. Успенский. — Я со своей ротой шёл в головной заставе и первый въехал в город. Жуткое впечатление, от горящих среди тёмной ночи домов целой улицы, треска падающих головешек и полного отсутствия людей!»^{411} Находившийся совсем недалеко от Сталупенена, уже почти на русско-германской границе, Г.А. Гоштовт видел отсветы этого и других пожаров: «Все кругом, насколько хватает глаз, — освещено сплошными пожарами; покрытое тучами небо красно от их отражения»^{412}. Так по заполненым «в перемежку частями и обозами»^{413} дорогам, на которых отсутствовали централизованные армейские организация и управление, в отсветах пожаров и в грохоте канонады стреляющей немецкой артиллерии^{414} капитан А.А. Успенский и корнет Г.А. Гоштовт, вместе со своими частями, вышли к государственной границе. И вновь, как и в день вторжения русских войск в пределы Восточной Пруссии, 4/17 августа 1914 года, А.А. Успенский увидел пограничные столбы с российскими и немецкими орлами^{415}, словно это был какой-то смутный знак из прошлого, вдруг напомнивший А.А. Успенскому о себе. Будто ещё были живы его друг капитан Д.Т. Трипецкий, корнет ГТ. Христиани, как и много тысяч и тысяч других русских солдат и офицеров, будто А.А. Успенский ещё не познал ни страха смерти и ни торжества победителя, ни всего того, что испытали в полной мере его душа и сердце за этот неполный месяц боёв в Восточной Пруссии.

Около 23 часов вечера. 29 августа/11 сентября 1914 года. Отступление 2-го и 3-го батальонов 98-го Юрьевского пехотного полка. Западнее города Инстербург.

Поздним вечером 29 августа/11 сентября два батальона, отрезанные немецким клином наступающих частей от полка в ходе дневного боя, всё ещё находились западнее Инстербурга. В том дневном бою батальоны не смогли пробиться через заслоны противника и теперь оказались в окружении. Оставалось только одно, скрываясь в лесах, неумолимо двигаться на восток, переходя ночами шоссе и вновь углубляться в чащу леса, чтобы как можно скорее догнать волну немецкого наступления и пройти сквозь неё, пока она не остановилась, пока не стабилизировался фронт. Подполковник С.С. Дьяков, как старший по званию ^{416} , приняв на себя командование двумя батальонами, прекрасно понимал сложившуюся обстановку, поэтому-то и приказал, «невзирая на крайнее утомление» ^{417} , двигаться ночью по лесу, почти не останавливаясь. Только раз С.С. Дьяков разрешил сделать «один большой привал на два часа» ^{418} , когда люди, находившиеся на ногах уже более десяти часов сряду, падали от усталости. И всё же, ещё затемно, 30 августа/12 сентября отряд вновь двинулся по лесной заросшей просеке на восток. Около семи часов утра ^{419} авангард наткнулся в лесу на солдат. Их командир штабс-капитан Моисеев доложил С.С. Дьякову, что он временно командует тремя ротами 222-го Краснинского пехотного полка ^{420} , [244] которые были отрезаны от своей части и оказались в окружении. Роты были присоединены к отступающим батальонам.

244

222-й Краснинский пехотный полк входил в 1-ю бригаду 56-й пехотной дивизии.

Весь тот день, 30 августа/12 сентября, отряд шёл по лесной пуще, и когда в вечерних сумерках он вышел на её опушку, то все увидели, как по шоссе двигалась большая колонна немцев «с обозами и артиллерией»^{421}. Путь был закрыт, и подполковник решил не идти на прорыв, а вновь войти в лес и отступать на север, чтобы наконец-то найти брешь на стыках отдельных германских частей и пройти или пробиться через неё к своим. В лесу ночь наступила гораздо быстрее, сомкнув свои объятия сразу, как только отряд вернулся под полог вечернего леса. Вторая ночь окружения, тоже была бессонной и тяжёлой для уставших людей. «В полной темноте, без дорог, по лесным просёлкам, пользуясь лишь указанием компаса, т.к. карт этого района под руками не имелось, не получая в течение уже 2-х дней горячей пищи, колонна с неимоверными затруднениями продолжала свой путь»^{422}. Впереди для этих офицеров и солдат была тяжкая неизвестность, а что может быть хуже неизвестности. Только отчаяние, которое могло бы сломить их волю, но не сломило, ибо это были люди сильные духом. Люди, которым хватило физических и нравственных сил, чтобы вынести все тяготы отступления, пройти через все испытания. Испытания, которые можно понять, но невозможно постичь.

Наверное, им помогла и надежда. Потаённая надежда каждого из них, что ему не суждено погибнуть в этих лесах и полях чужой страны.

Этой ночью в кромешной тьме батальон подполковника С.С. Дьякова [245] , шедший в арьергарде, оторвался и потерялся в лесу. «Самые тщательные поиски» ^{423} не принесли результата. Два часа ^{424} подполковник Я.И. Энгельм прождал отставший арьергард. Безрезультатно. Дальше 2-й батальон Я.И. Энгельма пробивался уже в одиночку, продолжая идти к фронту по глухим восточно-прусским лесам, избегая столкновений с противником. Только днём 1 сентября/14 сентября подполковник Я.И. Энгельм смог вывести свой батальон к Неману в районе Юрбурга ^{{425} ,} [246] в расположение частей 1-й армии. Вывести, чтобы этим же вечером, так и не отдохнув, под ударами наступающей германской армии, двинуться, в общем потоке отступления, дальше вглубь России. 3/16 сентября солдаты и офицеры батальона измождённые, с землистыми от беспредельной усталости лицами, прошедшие за шесть суток «свыше 200 вёрст» ^{426} , вступили в Ковно, где наконец-то в русских тылах смогли остановиться и отдохнуть.

245

Подполковник Семён Степанович Дьяков. Родился 30 января 1859 года. Был женат. Имел шестерых детей, на июль 1914 года: троих сыновей 5, 7 и 10 лет и троих дочерей 9, 12,13 лет.

К 1 июля 1914 года был награждён следующими орденами:

1. Орден Святого Станислава 2-й степени с мечами (1905 год).

2. Орден Святого Владимира 4-й степени с бантом (1907 год).

3. Орден Святой Анны 2-й степени (1912 год). (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 424. Л. 58об.)

По имеющимся сведениям, батальон С.С. Дьякова вышел из окружения. (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479.). За бои в Восточной Пруссии С.С. Дьяков (за боевые отличия) получил внеочередное звание полковника. (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 256. Л. 49об. — 50.) Дальнейшая судьба неизвестна.

246

Юрбург — небольшой городок в Ковенской губернии. Ныне город Юрбаркас в Литве.

Так 98-й Юрьевский пехотный полк, как и многие другие части 1-й армии, пережил тяжесть тех страшных дней отступления, когда, как и вся армия, он был лишён централизованного управления и командования. Когда под ударами немецких войск полк был расчленён, но не разгромлен. Не разгромлен благодаря командирам батальонов, которые, оставшись один на один с врагом, не растерялись и не пали духом, а смогли, ценой неимоверных усилий своей воли и преданности воинскому долгу своих солдат, вырваться из окружения. И поэтому это было отступление, которое, в целом, больше прославило обычных солдат и строевых офицеров, чем командующих 1-й армией и Северо-Западным фронтом.

Поздний вечер 30 августа/12 сентября 1914 года. Русско-германская граница в районе Эйдкунена.

До самой границы 1-й батальон подполковника Д.Н. Постникова отступал в общем потоке разрозненных частей, так и не узнав, где находится штаб полка ^{427} . Только на границе, в Эйдкунене, наконец-то почувствовалось, что командование, правда неизвестно какое, армейское или корпусное, пытается навести порядок в хаосе отступающих войск. «На перекрестках улиц стоят конные казаки и распределяют отходящих людей: принадлежащих к 25-й дивизии отправляют по улице налево, 27-й прямо и 40-й направо» ^{428} . Повернув, следуя указаниям казаков, налево и перейдя пограничный ручей ^{429} , батальон подполковника Д.Н. Постникова оказался на большом поле, двигаться по которому в темноте не было никакой возможности. На нём вповалку лежали измождённые солдаты, прошедшие за полутора суток «около девяноста километров» ^{430} . «По полю бродят люди с горящими факелами и громко выкрикивают названия частей, — написал Г.А. Гоштовт в своём дневнике. — Недалеко от нас чей-то тенор надрывается “Островцы [247] , ко мне”; из темноты ему вторит бас “Юрьевцы, все сюда”. Из сумрака ночи непрестанно выплывают тени людей, прислушиваются к выкрикам, идут пошатывающейся походкой к своему полку, валятся на землю и замирают в глубоком бесчувственном сне» ^{431} . Для уставших до изнеможения людей это была первая, по-настоящему спокойная ночь, когда они впервые за несколько суток отступления, могли спать до утра, зная, что их не разбудят посреди ночи, чтобы вновь начать движение, уходя от врага на восток. И в понимании этого простого факта, для тех людей тогда было, наверное, высшее счастье. Но спросить их об этом было никак не возможно. Они спали беспробудным сном.

247

Островцы. Название военнослужащих 100-го пехотного Островского полка.

1/14 сентября в местечке Пильвишки [248] , в 30 километрах от границы, две с половиной роты 1-го батальона, вышедшие из окружения со своим командиром, присоединились к полку. О чём полковник В.А. Желтышев [249] доложил начальнику дивизии генерал-лейтенанту П.И. Булгакову.

«1914 г. 1 сент. 2 час.[а] 15 мин.[ут] д[ня].

№ 168. Дер.[евня] Чиста-Буда.

…В 1 ч.[ас] 30 м.[инут] дня ко мне присоединились: Подполк.[овник] Постников (К-р 1-го батальона].)» ^{432} .

248

Посад Пильвишки в Сувалкской губернии. Современный городок Пильвишкяй в Литве.

249

Желтышев Владимир Александрович (1.11.1867 —?). На службе с 1887 года. Выпускник Николаевской академии Генерального штаба. Был женат. На январь 1904 года имел дочь 8 лет. В 1914 году полковник, командир 98-го Юрьевского полка. После окончания Восточно-Прусской операции продолжал находиться в действующей армии на командных должностях. С декабря 1914 года — генерал-майор. После Октябрьской революции служил в РККА. В марте 1919 года перешёл к белым. Дальнейшая судьба неизвестна. За бои в Восточной Пруссии был награждён орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, и орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами. Также был награждён орденами:

1. Св. Станислава 3-й степени (1904);

2. Св. Анны 3-й степени (1907);

3. Св. Станислава 2-й степени (1911);

4. Св. Анны 2-й степени (1913);

5. Св. Станислава 1-й степени с мечами (1916).(См.: Волков СВ. Генералитет Российской Империи: э1щиклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая П. В 2 т. М.: Центрополиграф, 2009.; Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917.; РГВИА. Ф. 409. П/с 378—462 (1904). Л. 13; Русская армия в Великой войне: Картотека проекта,persons/persons.html?id=1140&PHPSESSID=831d4fd961c0e7381bb8dc Id616b9ed8 (последнее обращение 06.06.2012).

Во всём полку в этот день, налицо, был «531 чел.[овек]» ^{433} . «Есть, однако, полное основание полагать, — отмечено в Полевой книжке полка, — что ещё много нижних чинов прошло с обозами и по железной дороге вперёд» ^{434} . Действительно, ещё почти в течение целой недели выходившие из окружения подразделения и отдельные отставшие солдаты присоединялись к полку. На 7/20 сентября в полку было 1369 человек [250] , что, без малого, было на три тысячи человек меньше списочного состава полка, при вступлении его на территорию Восточной Пруссии [251] .

250

Действительно численность полка постепенно увеличивалась, за счёт отставших от батальонов солдат.

1/14 сентября в полку было налицо 394 человека (См.: РГВИА.Ф. 2712. Оп. 2. Д. 491. Л. 31—31 об.), 2/15 сентября — 531 человек (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 491. Л. 33.), 4/17 сентября—«665 штыков и 12 офицеров» (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 491. Л. 37.), в ночь с 4/17 на 5/18 сентября — к полку присоединился 2-й батальон в количестве 350 человек. (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 491. Л. 40.) Таким образом, 5/18 сентября в полку налицо было 1015 нижних чинов и 12 офицеров. 7/20 и 8/21 сентября к полку присоединилось ещё 58 нижних чинов. (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 491. Л. 64.) Всего на 7/20 сентября в 98-м Юрьевском полку было налицо 33 офицера и 1336 нижних чинов. (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 493.)

251

Перед самым началом Гумбинненского сражения командир полка сообщал в штаб дивизии:

«Начальнику Штаба Полковнику Романовскому

19147 августа 4 час. 10 мин. у.[тра]

Xfc 57 из им. Колпакен

на №125

После мобилизации в полку состояло по списку 4301 нижних чинов.

…Полковник Желтышев». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 488. Л. 15.)