Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа

Не встречая никакого сопротивления со стороны немцев, уже отброшенных передовыми русскими частями на запад, 1-я отдельная кавалерийская бригада 4/17 августа заняла небольшой восточно-прусский городок Шилленен, [42] «жители которого встретили нас, — вспоминал В. Андреев, — с нескрываемым страхом, но быстро убедились, что мы мирных жителей не обижаем, и успокоились» ^{47} .

Действительно 4/17 августа Шилленен находился уже в тылу русских войск. Но накануне Шилленен был ещё в руках немцев, и к нему двигалась походным маршем, перешедшая около пяти часов дня ^{48} русско-германскую границу 1-я гвардейская кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта Н.Н. Казнакова. Какие силы противника удерживали это небольшое местечко, было не известно. Необходимо было произвести разведку.

42

Населённый пункт Шилленен в Восточной Пруссии. Современный посёлок Правдино в Калининградской области РФ.

В авангарде дивизии шёл Лейб-гвардии кирасирский полк. Из состава полка и была выслана вперёд конная разведка под командованием корнета Г.А. Гоштовта. Его небольшой отряд добирался до цели совсем недолго, то идя аллюром вдоль опушки лиственного леса, то скрываясь в нём. В последний раз выбравшись из лесного бурелома на окраину леса, корнет увидел раскинувшийся неподалёку Шилленен.

В бинокль на улицах были видны, как писал Г.А. Гоштовт, ведший в те дни дневник ^{49} , [43] «…возы с сеном, пешеходы, о чём-то беседующие, играющие дети. Показалось несколько всадников-улан, с пиками с флюгерами, въезжающих спокойно в ворота. В некоторых дворах (были. — Н.П.) заметны посёдланные кони» ^{50} . Было понятно, что, несмотря на прифронтовое положение городка, в нём царили безмятежность, мир и спокойствие. Ни его жители, ни военные даже и не подозревали о приближающемся к Шилленену авангарде дивизии генерала Н.Н. Казнакова.

43

Георгий Адамович Гоштовт (15.09.1889 — 08.12.1953).

Коротко написав донесение, корнет отправил его командиру дивизии. Вскоре подошёл взвод кирасир, который открыл огонь по немецкой заставе, обнаруженной отрядом Г.А. Гоштовта в ходе разведки. Неприятельский заслон был сбит, и в это мгновение корнет, стрелявший по немцам, засевшим во дворах и придорожной канаве, услыхал грозный шум приближающейся русской кавалерии, шедшей лавой в атаку на редкие немецкие цепи. Обернувшись назад, он увидел, как «в золотистом свете догорающего дня»^{51} неудержимо неслись кирасиры его полка, как «сверкали клинки (их. — Н.П.) шашек и копья пик»^{52}, поистине это было завораживающее и грозное зрелище, готовое вселить ужас даже в самые мужественные сердца.

Немногочисленный немецкий отряд был смят. «Немецкая цепь бегом бросилась к коням, и затем видно было, как отдельные всадники галопом уходили из местечка»^{53}. Шилленен был захвачен. И тут неожиданно для всех загорелось несколько домов, местные жители и русские солдаты бросились тушить пожар. Вскоре с огнём общими усилиями удалось справиться. «Через час как-то сразу всё потухло, отчего сумерки сгустились до того, — заметил на страницах дневника Г.А. Гоштовт, — что дома и даже высокая кирха потеряли свои очертания»^{54}.

Так для корнета Лейб-гвардии кирасирского полка Г.А. Гоштовта и его однополчан закончился первый бой на земле Восточной Пруссии. Небольшой немецкий городок Шилленен был взят. И, засыпая в десять часов вечера в деревенском доме, оставленном своими хозяевами, последнее, что услышал корнет за этот так долго длившийся для него день, было десять ударов часов с боем, которым вторили часы с кукушкой^{55}. Это были неестественные звуки на войне, звуки, хотя бы на время дарующие покой, создающие иллюзию мирной жизни, которую уже невозможно было вернуть, и поэтому, быть может, самые нужные и дорогие в те мгновения для засыпающего корнета Г.А. Гоштовта.

Восточная Пруссия. Город Гумбиннен. 1/14— 3/17 августа 1914 года.

Приняв командование запасным батальоном, капитан фон Бессер занимался военной подготовкой с резервистами. Впрочем, отношение к делу резервистов не радовало его, не был капитан фон Бессер доволен и офицерским составом своего подразделения, о чём и писал своей жене Агнес.

«Милая Агнес.

…Теперь я имею массу работы, я должен основательно обучить батальон, из прибывших 800 человек, стрельбе, бою и маршировке, потому что они по большей части от этого уклоняются, так как первого энтузиазма хватает лишь на время поездки из Берлина сюда.

…У меня командирами рот состоят 4 лейтенанта действительной службы, которые, судя по виду, мало к чему пригодны; кроме того, 2 лейтенанта запаса, из которых я одного знаю из Берлина (Это был лейтенант Симон. — Н.П.) …смешно, не правда ли?» ^{56} . Другим знакомым офицером был лейтенант Фишер [44] .

Муштра и обучение вверенного ему батальона шли своим чередом, но они не вносили разнообразия в будни повседневной военной жизни капитана фон Бессера.

44

Об офицерах своего батальона фон Бессер писал: «У меня в батальоне распределение офицерских мест: адъютант — обер-лейтенант Шентер, производит хорошее впечатление. 1 рота. Обер-лейтенант Кесслинг 33 полка (не особенно). 2 рота. Лейтенант Генкисс 33 полка. 3 рота. Лейтенант Гильдергаген. Затем 2 резервных офицера лейтенанты Симон и Фишер, знакомые по Берлину». (См.: РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25.)

«Был в казарме, — записал капитан в своём дневнике 1/14 августа, — …скучно»^{57}.

Плохая погода также не улучшала настроения.

«Воскресенье. 16.08.14. Гумбиннен (15-й день мобилизации). Встал в 7 часов….В 4 часа опять на службу. Погода уже два дня дождливая. Холодно. Сыро. Ничего нового»^{58}.

Впрочем, бывали и радостные исключения. В субботу, 2/15 августа, женился лейтенант Симон. «Был на свадьбе», — отметил в своём дневнике фон Бассер. — «…Ушёл рано. Лейтенант и молодая супруга были довольно пьяны»^{59}.

По странному стечению обстоятельств в то время, когда в 4 часа утра 4/17 августа русские пехотные дивизии III армейского корпуса пришли в движение и начали свой марш к российско-германской границе, в 40 километрах от них в Гумбиннене проснулся и капитан фон Бессер, словно какая-то неведомая сила толкала их навстречу друг другу. «Понедельник. 17.08. Гумбиннен. (16-й день мобилизации.) В 4 часа встал. В 5 часов маршировал с батальоном. Перевернулся с лошадью и попортил себе ногу. Получил от 8-го уланского полка выезженную лошадь»^{60}.

Восточная Пруссия. 4/17 августа 1914 года. Расположение III армейского корпуса.

«Мелькнули пестрые, пограничные столбы с двуглавыми русскими и далее, с одноглавыми немецкими орлами», — писал в своих воспоминаниях А.А. Успенский. — «Солнце давно поднялось, было часов 9 утра. На малом привале офицеры закусывали, чем Бог послал; шутили, что уже идут усиленные суточные деньги, так как границу перешли»^{61}. Закончив привал, полк продолжил своё движение.

«Утро было такое прекрасное! Яркое солнце, ясное, безоблачное небо, пёстрые цветы на лугах, сонное жужжание осы, высокая рожь с васильками, среди которой очутился наш батальон»^{62}. Над полями разливался душистый аромат августовских трав и цветов.

«Солдаты наши с изумлением смотрели на немецкие, уютные крестьянские усадьбы с черепичными крышами и красивые шоссе, везде обсаженные фруктовыми деревьями, удивлялись, что висят фрукты, и никто их не трогает! Жителей нигде не было видно, ни одного человека»^{63}.